Алексей Суворин - Дневник А.С. Суворина

• Название: Дневник А.С. Суворина
• Автор: Алексей Суворин
• Издательство: Издательство Л. Д. Френкель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1923

Искренний и интимный дневник крупнейшего издателя, журналиста и общественного деятеля А. С. Суворина. В отличие от традиционных для эпохи суховатых и формальных мемуаров, это настоящий дневник крупной, неоднозначной личности, передающий все колебания, волнения, пороки, сексуальные интересы, слухи и т.п. Это не только история времени, но и история личности. Не менее интересен и другой пласт дневника — Суворин дружил и общался со множеством значительных людей, которым он не стеснялся давать откровенные (и часто уничижительные оценки).

---

Летом 1855 г., живя у В. Я. Тулинова, выдержал экзамен на учителя истории и географии в педагогическом совете Воронежской гимназии, определился в Бобровское уездное училище 25 января 1856 г.; 5 мая 1859 г. переместился в Ворон. уездное училище. 29 ноября 1861 г. уволился в отставку по болезни, которой не было. Я уже был в Москве, куда уехал потом, в 1861 г.

16 июня.

Стахович Жилкину на московском съезде говорил:

— «Вот мое продуманное, проверенное и убежденнейшее мнение о политике: Можно участвовать, но нельзя успевать, — заметьте, нельзя успевать — доброму на войне, честному в торговле, правдивому в дипломатии и чистому в политике. Нельзя чистому преуспевать в политике».

Для этого есть слово: «компромисс».

* * *

«Речь» перепечатала из «Русского Знамени» заметку против меня по поводу телеграммы государя Дубровину в несколько сокращенном виде (См. «Русск. Зн.» № 128 и «Речь» №140): «и Суворин не сочувствует такой милости монарха нашему союзу и потому старательно замалчивает самый факт. Вот если бы телеграмма была послана октябристам, если-бы государь император признал их «надежной опорой» престолу, тогда дело было бы представлено совершенно иначе» и пр.

Именно государю не следовало считать союз русского народа «надежной опорой престола». Телеграмма эта «явилась ответом», как говорит «Р. 3.», на обращение к «неограниченному самодержцу». Весь народ считать опорой — одно дело, другое — партию Дубровина. (См. 6 июня, где я рассказал, почему не напечатал телеграммы).

* * *

— «Я буду стоять за полную экспроприацию земли, — говорит претендент в Думу. — Пусть даром отдадут землю».

— «Да ведь и у вас есть земля».

— «Заложена и перезаложена. Все равно с молотка пойдет. А в Думе я могу себе составить карьеру. У меня ораторский талант».

* * *

Надо начать писать о том, что я думаю.

* * *

В «L’Energie Fr.» № 132, 28 ф., жалуются на французскую полицию и небезопасность от апашей в Париже и Марселе. 12 000 жалоб было подано в 1906 г. в Марселе. Жители Марселя живут в постоянном страхе. В Китае и Индии личная безопасность лучше обеспечена, и в особенности в Японии.

* * *

Был М. А. Стахович. Сегодня о нем была в «Нов. Вр.» резкая статья Меньшикова. Я думал, он об этом. Ни слова! Говорили об опасности реакционной Думы. «Она может затянуть конституционный процесс, отдаться бюрократии, и затем новый взрыв революции. Только прогрессивная Дума может ввести в русло великую русскую реку. 2-я Дума в комиссиях сделала очень много. Левые постоянно мешали. Ничего не делали, только настаивали на самых радикальных решениях и не брали на себя роли докладчиков, никакой, стало быть, ответственности. Новый закон сделает Думу дворянской, и она будет такая же, как съезд. Я оспаривал. Бояться нечего. Возврата назад не может быть. Если дворянская будет Дума, пусть подерутся, а законы все-таки пройдут и будут лучше.

Стахович остается до среды и хотел еще придти, чтобы обратить меня в свою веру; это мудрено. Он топчется, не зная, куда пристать. Перед 2-й Думой говорил мне, что Столыпин уйдет до 1 апреля. — «Первое апреля его не увидит министром», — говорил он, а он разогнал 1-ю и 2-ю Думу, с третьей будет работать.

* * *

П. А. Столыпин отдыхает на финских шхерах. Это держится в секрете. Государь отпустил его туда на 10 дней, сказав, что может быть отпустит и дольше, если все будет спокойно. Журнальные свиньи назвали «Нов. Время» «министерским официозом» («Речь») и рады пожимать руку «Р. Знам.», если оно ругает «Нов. Время». Мы заступались много раз за союз русского народа, когда видели, что на него нападают несправедливо. Но быть в партии с г. Дубровиным и др. союзниками мы никогда не были и не будем. Не будем мы считать союз русского народа за русский народ, как не считаем за русский народ ни одной другой партии. Мы не признаем «народоправства» и не думаем, что оно даровано государем 17 октября 1905 г., хотя на этот акт постоянно опирались не только левые, но и революционеры. Во время министерства Витте газеты постоянно долбили это и все распоряжения правительства объявляли незаконными и нарушающими манифест 17 октября. 1-я Дума выбрала комиссию для следствия над правительственными лицами, которые исполняли приказы центрального правительства, т. е. готовились отдать под суд все правительство. Носарь потому и управлял Россией в течение 50 дней. Приказы и манифесты Сов. Раб. Деп. печатали почти все газеты. «Нов. Время» было далее допущено в заседания Совета. Публика взяла, по приказу Носаря, 180 миллионов из сберегательных касс, как «Нов Время» ни старалось остановить его от этого безумия. Когда я сказал гр. Витте, что существует два правительства, он отвечал:

— «Не два, а больше. Четыре наберется».

— «Какие же еще?»

Он не ответил. Он мне даже сказал, что не знает, где помещается Комитет этого Совета Раб. Депутатов.

— «Ваша супруга знает Пиленко. Пиленко был в этом Комитете по поручению редакции, когда я сидел в Вене, и знает адрес этого Комитета».

Он опять промолчал, стараясь мне доказать, что он действует безупречно и что я наседаю на него неправильно. Он перечислил все заседания совета министров и ту работу, которую он ведет. Он старался говорить докторальным тоном, внушительно, но, уйдя от него, на другой день я поместил резкую статью А. П. Никольского против его управления. Он называл меня своим другом и поцеловал, отпуская меня после продолжительного разговора. После статьи Никольского он опять меня позвал и опять стал внушать. Тут я переменил тон и прямо и резко сказал ему, что он ведет Россию к гибели, что он все распустил, никакой власти не обнаруживает, что он совсем не похож на прежнего властного Витте, который 10 лет управлял Россией. Тогда он встал и совершенно изменив тон, сказал:

— «Ну, я вам скажу то, чего я не говорил своим министрам. Я решился действовать твердо и циркулярно сообщил губернаторам, чтобы они арестовывали и ссылали в Сибирь революционеров».

— «Не поздно ли это? Удачно ли вы выбрали момент? Не обмануло ли вас ваше дарование?»

— «Не думаю», и пр.

Это было перед московским восстанием. Я сидел у него часа два, далеко за полночь. Он трусил все время и думал, что все само собой обойдется. В этом году он сам признавался мне, что тогда «растерялся» и что о Совете Раб. Деп. он узнал правду только после суда над ними.

17 июня.

Шванебах утром спрашивал обо мне в телефон. Вероятно, хочет поговорить. Умный немец, но не особенно находчивый. Может быть и интриган, как о нем говорят, но интриган не сильный, если он не может ужиться. Он держится за Горемыкина. В прошлом году, после того заседания, когда Дума гнала министров (декларация Горемыкина) и вотировала к ним недоверие, он приехал ко мне в большом смущении, которое показывало, что министерство не знало, как поступить.

* * *

Я писал сегодня о дворянстве. В прошлом году И. Л. Горемыкин сказал мне: — «Это недурно, что усадьбы жгут. Надо потрепать дворянство. Пусть оно подумает и перестанет работать в пользу революции. Есть ужасная дрянь в дворянстве».

Конечно, есть. Где нет этой дряни?

19 июня.

Юрисконсульт министерства внутр. дел — еврей Слиозберг, еврей Гурлянд — член совета министерства, еврей Немировский — управляющий отделом городского хозяйства.

* * *

№ 53 «Речи» арестован за статью о. Илиодора, где сказано: «Говорят, что вся беда России от того, что царь-батюшка нерешителен. Как это так может быть? Любому, напр., крестьянину дать 50 руб. да две хороших лошади, так он, бог знает, что сделает. Ведь неправда, что царь нерешителен. Его кто-нибудь делает слабым. Вот мы, крестьяне, набросаем зернышко в в землю, да и пойдем в Питер: узнать, какой это такой злодей, который делает нашего царя самодержца нерешительным. Лживые патриоты, неужели нам дождаться того момента, когда сам крестьянский народ пойдет узнавать от царя правду? Нет, да не будет этого. Мы должны помнить, что если народ сам пойдет спасать трон царя, то он может обратить этот трон в щепы, а уничтожая крамольников, он может беспощадно истреблять помещичьи усадьбы… Народная сила стихийная».

* * *

Кн. Оболенской, полковник Преображенского полка, дежурил на днях у государя и приглашен был к столу. Государь с негодованием говорил о 2-й Думе.

— «Подумать только, это в ней было 200 революционеров. Что-то будет с третьей Думой»…

Арестовано было 500 человек после роспуска Думы. (Слышал от Маслова).

* * *

Разговор о высших драматических курсах моего имени. Был Далматов. Я, Буренин, Далматов, Маслов стояли за практичность курсов, чтобы из них выходили актеры и занимались бы практикою, а не лекциями об искусстве, психологии и пр.

* * *

Демчинский принес пьесу своей дочери «Рабы чувства» и очень ее хвалил. Как это естественно!