Феликс Лурье - Полицейские и провокаторы

• Название: Полицейские и провокаторы
• Автор: Феликс Лурье
• Издательство: «Час пик»
• Жанр: История
• Год: 1992
• ISBN: 5-87996-007-2

Книга посвящена истории политического сыска в России Читатель познакомится со всеми организационными и законодательными изменениями в работе политического сыска за все время его существования, со сложной структурой учреждений политической полиции и методами работы секретных сотрудников, в книге изложены подробности преступной деятельности наиболее крупных провокаторов, находившихся на службе российской охранительной системы,— С.П.Дегаева, Г.А. Гапона и Е.Ф. Азефа, а также подробности их разоблачения

---

Приведу выдержку из дневника бывшего министра внутренних дел П. А. Валуева за 19 декабря 1883 года:

«Третьего дня убит известный Судейкин, главный заправитель государственной тайной полиции. Его заманил на одну из занимаемых им квартир живший в этой квартире его же агент (Дегаев), которого предательство, вероятно, было подмечено террористами, и они представили на выбор — погибнуть или выдать Судейкина. Сопровождавший сего последнего его родственник и агент (кажется, Садовский) избит железными ломами, и хотя еще жив, но почти бессознателен. Сильное впечатление. Большой переполох. Ген[ерал, товарищ министра внутренних дел П. В.] Оржевский все предоставил Судейкину, и с ним пропадают все нити, бывшие в его руках. У нас по этой части азбучное неумение» [360].

Известный революционер и историк освободительного движения В. Л. Бурцев в 1884 году записал разговор М. Е. Салтыкова-Щедрина с посетителем редакции журнала «Отечественные записки» . (слово «провокатор» тогда в русском языке не употреблялось):

« — Михаил Евграфович, говорят, революционеры убили какого-то Судейкина. За что онй убили его?

— Сыщик он был,— ответил Салтыков.

— Да за что же они его убили?

— Говорят вам по-русски, кажется: сыщик он был!

— Ах, боже мой! — снова обратился земец к Салтыкову.— Я слышу, что он был с^ыщик, да за что же его убили?

— Повторяю вам еще раз: сыщик он был.

— Да слышу, слышу я, что он сыщик был, да объясните мне, за что его убили?» [361]

Вся полицейская Россия скорбела по Судейкину. Ходили слухи, что императрица прислала венок на его могилу [362]. Вряд ли, убили полезную, талантливую, незаменимую, но всего лишь полицейскую ищейку. В газетах появилось короткое сообщение о смерти и отпевании Судейкина и подробное описание торжественных полицейских похорон, как бы в противовес стихийным грандиозным похоронам И. С. Тургенева. Позже столицу заклеили объявлениями с фотографиями Дегаева и сообщением о вознаграждении за его поимку. Нелегальная печать выпустила две короткие прокламации, объяснявшие случившееся, а вольная русская поэзия обогатилась двумя стихотворениями [363].

МИСТЕР АЛЕГЗЕНДЕР ПЭЛЛ

В начале января 1884 года в Петербурге появилось заявление Исполнительного комитета партии «Народная воля», подписанное 21 декабря 1883 года:

«Очутившись перед лицом этой глубоко печальной и трагической задачи, Исполнительный комитет, как представитель политической партии, не счел себя вправе действовать подобно частному лицу в обыденной жизни и руководствоваться в своем решении только нравственной брезгливостью да требованиями отвлеченной справедливости. Напротив того, он полагал, что его прямая обязанность состояла в том, чтобы, обеспечив — путем ли физической смерти или иными способами — полное уничтожение личности Дегаева для партии, правительства и общества, достигнуть вместе с тем и некоторых других важных целей. А именно — нашел необходимым: 1) спасти прежде всего тех из действительных деятелей, которые, хотя и были указаны полиции, находились еще на свободе; 2) вывести из-под надзора полиции указанные ей учреждения и скрыть их вполне надежным образом; 3) отобрать у Дегаева подробные сведения обо всех наемных агентах и добровольных пособниках политической полиции; 4) и наконец, казнить самого Судейкина (но непременно руками самого Дегаева), ибо этот неутомимый сеятель политического разврата должен был, по мнению комитета, погибнуть в той самой яме, которую он рыл другим, оставив собственной гибелью вечно памятный урок того, как ненадежно все, основанное на предательстве» [364].

Этим воззванием народовольцы пытались объяснить свое отношение к Дегаеву и к тому, что произошло в связи с его предательством. Провокатора судили зимой в 1884 году в Париже. Суд состоял из В. А. Караулова, Г. А. Лопатина и Л. А. Тихомирова. Народовольцы выполнили обещание, данное Тихомировым. Дегаев с женой в присутствии Тихомирова сели на пароход, отходивший из Англии в Южную Америку.

Дегаева отпустили. Он не понес никакого наказания за сотни жертв, не отяготивших его совесть, за погубленные жизни, за мучения. Ему все сошло. Можно высказать только одно объяснение поразительному поведению народовольцев: их лидеры слишком трезво и необыкновенно расчетливо относились к человеческим жизням рядовых членов партии и бывших соратников по Исполнительному комитету, сидевших в тюрьмах. Для них важнее всего было закончить эту неприятную историю, в которой просвечивала их вина. Впрочем, подобными чертами наделены многие лидеры политических партий.

Постоянно меняя место жительства, Дегаевы из Южной Америки перебрались в США, где С. П. Де-гаев сделал карьеру от грузчика до профессора математики. Почти сорок долгих лет он скрывался от мести революционеров и полицейских, трясся всю жизнь, вздрагивал и ежился от каждого скрипа и шороха. До него доходили слухи о том, как русские революционеры расправляются с предателями даже через 30—40 лет. Так, в 1906 году в Ташкенте был убит бывший провокатор Ф. Е. Курицын, выдавший многих народовольцер еще в 1870-х годах. Именно поэтому В. П. Дегаев через газеты периодически распространял ложные сообщения о смерти старшего брата.

20 января 1885 года Тихомиров записал в дневнике: «Сергей Дегаев пишет подлейшее письмо. Он боится, по-видимому, что русские революционеры стараются его погубить, выставляя будто бы преступником уголовным (т. е. подлежащим выдаче); в свою очередь он угрожает, что в таком случае он будет «защищаться», указывая на революционеров, «знавших и не донесших» о его деле» [365]. Дегаев пользовался дегаевскими методами.

О дальнейшей жизни С. П. Дегаева нам известно из воспоминаний И. И. Генкина, написанных со слов некоей А., познакомившейся с бывшим провокатором в Париже: «Получив от Сергея Дегаева приглашение приехать в Америку, А. поселилась в 1901 году в его доме в г. Вермингтоне (штат Южная Дакота) и довольно близко сошлась с ним и с его женой; благодаря их (надо сказать, совершенно бескорыстной) материальной помощи она имела возможность получить высшее образование и сделаться врачом.

По ее словам, в Америку супруги Дегаевы перебрались еще в 90-х годах, первое время они сильно бедствовали; он работал грузчиком и чернорабочим, а она — прачкой и кухаркой. Однако, будучи по образованию математиком и вообще отличаясь большим трудолюбием и настойчивостью, Сергей Дегаев вскоре принялся за продолжение своего образования, перейдя на иждивение своей жены, не гнушавшейся самой черной работой, лишь бы помочь мужу «выйти в люди», он в течение нескольких лет кончил университет и добился диплома математика, а потом звания профессора и декана. В г. Вермингтоне «мистер Алегзендер Пэлл» — под этим именем Дегаев жил в Америке — хорошо зарабатывал, имел собственный дом и содержал у себя на положении опекаемых им стипендиатов одного неимущего студента и двух молодых девиц — дочерей каких-то бедных американских фермеров. На одной из них, также сделавшейся математиком, Дегаев под старость женился. (...)

В 1920 году «мистер Алегзендер Пэлл» умер, будучи 66 лет от роду. При этом даже близко стоявшие к нему коллеги по университету и обыватели г. Вер-мингтона никогда не догадывались, кем в свое время был этот совершенно американизировавшийся и вечно в себе замкнутый человек» [366]

БАЦИЛЛА ПРОВОКАЦИИ

Конашевича арестовали в Киеве 3 января 1884 года, Стародворского — в Москве 16 марта того же года. В Петербурге их опознал дворник дома по Садовой, 114, в котором они жили.

Между тем Лопатин вступил в «Народную волю», и его сразу же избрали в Исполнительный комитет. Весной 1884 года он поехал в Россию с целью возрождения разгромленной Судейкиным — Дегаевым «Народной воли» и в Петербурге возглавил Распорядительный комитет. За лето ему удалось многое сделать. Он изъездил Россию с целью объединения столичных и провинциальных кружков революционной молодежи. Встречаясь с сотнями людей, среди которых, конечно же, были лица, находившиеся под подозрением полиции, Лопатин обратил на себя внимание охранки.

6 октября 1884 года его на Казанском мосту окружили переодетые сыщики. Ни ловкость, ни физическая сила ему не помогли [367]. При обыске Лопатина и его квартиры полицейские отобрали «всю наличность восстановленных им революционных связей» [368]. Он делал записи, не соблюдая конспирации, не пользуясь шифрами, надеясь, что , заметит слежку и успеет все уничтожить. По халатности Лопатина остатки партии «Народная воля», уцелевшие после дегаевщины, оказались в руках охранки. История с попавшими в руки полиции адресами и последовавшими арестами преследовала и не давала Лопатину покоя всю жизнь. Его никто ни разу не упрекнул, но он до самой смерти не простил себе этого.

Конашевича и Стародворского судили в 1887 году по одному процессу с Лопатиным, и они оказались в Шлиссельбургской крепости. Конашевич сошел с ума, и его в 1896 году отправили в Казанскую психиатрическую лечебницу, где он и умер. Со Стародворским дело обстояло иначе.