Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы

• Название: Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы
• Автор: Михаил Крюков
• Жанр: Юмористическая проза

Лучшие истории 2008-2009 гг. о Вооружённых Силах, опубликованные на сайте www.bigler.ru

---

Однако основные факты отложились в памяти. Короче, с экипажем она договорилась. В аэропорту её коллеги восприняли эту операцию как личное дело, а потому все заинтересованно и доброжелательно помогали.

Панургу предстояло стреноженному провести полет где-то в багажном отсека, а Сашкина подруга должна была следить, чтоб он там от стресса или жажды не заскучал: то за ухом ласково почесать, то в миску лимонада налить. Чтобы Панург привык к авиации, его Сашкины подопечные из Федерации у-шу уже начали выпасать рядом с Ташкентским аэропортом. Остальное время ослик проводил в сарайчике, в самом центре массива Чиланзар. В общем, курс молодого осла был в самом разгаре.

Операция «Панург» должна была состояться 20 августа. Но не судьба – случился форс-мажор, вошедший в историю как «путч».

А потом всё полетело кувырком. То экипаж сменился, то в аэропорту какие-то перемены начались, а потом и Сашка с подругой поругался. Ну а когда предатели развалили СССР, мы даже обсуждать по телефону эту тему перестали.

Только гнетущее молчание висело – оба всё понимали, но говорить о том не хотелось.

Так и осталась моя мама без помощника.

Знаете, я до сих пор думаю, что одной из важнейших целей «демократической революции» в СССР и последовавшего за ней развала страны было лишить мою маму умного и неприхотливого помощника, который, без сомнения, стал бы любимцем детворы нашего и всех окрестных садоводческих хозяйств Ленинградской области.

Второй осёл

Место действия: Чечня. Осень 2000 года.

Из Ханкалы до этой высотки лучше ехать БТРом. Пешком можно в липкой пластилиновой грязи утонуть. Но ехать недолго. Зато подниматься на сопку лучше пешком. БТР не сдюжит – перевернётся по дороге.

На высотке стоит батарея 82-мм миномётов «Поднос», взвод охранения и небольшой птичник для производства свежих яиц. Всё остальное довольствие, а главное – боеприпасы, на высоту нужно тащить на горбе. Подобных высоток в Чечне полно, но эта особенная. Какой-то солдатик из питерских позаимствовал у благодарного за освобождение населения осла.

Останется тайной, что он нашептал на ушко ишачку, но с тех пор Бутуз (так его окрестили пацаны) был негласно принят в русскую армию на правах добросовестного бойца. Вреда от него было мало: ну разве пожрать любит (а кто из нас не любит пожрать?) и мимо сортира ходит. Зато польза была огромная: помимо того, что солдаты постоянно видели человеческие глаза Бутуза, которые напоминали им о доме, ослик выполнял огромную работу: с подачи недавно дембельнувшегося по ранению питерца он на высотку всё и таскал.

Служба его проходила так. Приедет машина с боепитанием – он уже стоит у подножия. На него кладут два стандартных ящика по десять мин в каждом (одна 3,1 кг). Он их прёт на вершину. Потом назад. Потом опять. И опять прёт. Пока всё не перетаскает. Надо ли говорить, как его все любили?

Война шла своим чередом, но вмешался Генеральный штаб. Приехал проверяющий из Москвы. Я назову его полковник Пупкин. Но его и так все знают. Приехал и возмутился:

– Что за дела? Почему осёл нештатный один всё таскает? Есть бойцы, вот пусть они и таскают!

Ему вежливо, с чинопочитанием объяснили, что осёл – доброволец, и что у него есть моральные принципы.

Тогда Пупкин наехал иначе:

– А почему так мало таскает? Добровольцы должны быть первыми в труде и в быту! И приказал, гад, увеличить нагрузку. Навьючить на Бутуза не два ящика выстрелов, а четыре. Я стоял, смотрел на все это и молчал. Потом смотрел в глаза Бутуза и видел, что он всё понял. Он почему-то задержал свой взгляд именно на мне. Не знаю почему. Мы все смотрели, как наш ослик, пошевелив ушами, понуро поплёлся вниз. Через некоторое время он вернулся с четырьмя ящиками. Ящики сняли. Бутуз, отворачивая от всех липкую от слёз морду, прилёг, как обычно, отдохнуть. Но через положенные десять минут не встал. Вся батарея и взвод охранения перестали смотреть на врага, а смотрели на Пупкина и нашего Бутуза. Дёрнулся, как обычно, я.

– Так он умер же… – сказал я, потрогав ишачка за упавшее жилистое ухо. Что-то случилось в воздухе. Что-то лопнуло. Назревал бунт. Пупкину оставалось жить меньше минуты. Я спас положение. Я рявкнул:

– Он умер как герой!

И плаксивые вояки, глотая свои нефальшивые слезы, рявкнули в ответ:

– Ура!!!

Чечня содрогнулась.

Рыдали все. Кроме Пупкина. Он стоял побелевший. Вся выпитая им за время проверки осетинская водка улетучилась куда-то. Короче, обосрался от нашего рыка и собственной мерзости.

Не знаю, что произошло тогда со всеми нами, но то, что результат был, знаю доподлинно. Года через два, когда нам привезли свежие газеты, я узнал об очередном указе из Москвы, из чего сделал вывод, что у Пупкина всё-таки есть совесть, но просто не очень развитая. Короче, в газете писали, что «для нужд Северо-Кавказского военного округа (СКВО) закупят 150 ослов. Распоряжение ГОМУ Генштаба. 130 животных закупят в Дагестане, остальных армейские вербовщики намерены набрать по другим горным республикам Юга России. Ослам присвоят звание войсковых животных (это положение запрещает пускать их на мясо) и определят в специальные вьючные подразделения. Согласно штатному расписанию на каждые 10 ослов положен один фельдшер, на каждую тройку – один вьюковожатый». Там же было опубликовано важное, принципиальное дополнение: «Вьючные отделения будут комплектоваться только самцами. Дабы не отвлекать оных от службы». К чему оно, я так и не понял.

Ну да ладно. Кто этих Пупкиных поймёт?

ТТХ ослов:

Вес – около 130 кг.

Грузоподъемность – до 80 кг.

Скорость – 3,5-4 км/час

Цена – от 0 до 0.

Третий и четвёртый

Место действия: Чад, район боевых действий Фронта национального освобождения Гукуни Уэддея и правительственных войск Нджамены Хиссена Хабрэ. 1985 год.

Послеполуденная июльская жара иссушает. Загустевшая кровь стучит в голову. Cохнут губы. Грубеет и шершавеет язык. Солнечные лучи, падающие под прямым углом на землю, жгут плечи даже через рубашку. Обычно к этому времени солдаты-джундики натягивают тент между машинами, и мы с Мухаммедом ложимся на одеяла и молча лежим по полчаса, не шевелясь.

Где-то в Нджамене сидит Савик Шустер и, попивая кока-колу со льдом, придумывает клеветнические небылицы о том, что к уничтожению французских «Миражей» в этом мареве причастны советские военные советники. Нехай клевещет, жиденыш. Но, Боже, как хочется пить.

Сегодня наш шестидесятидвухлетний проводник-тиббус сказал, что недалеко отсюда есть вода, и, оставив машины под охраной отделения солдат, мы уже два с половиной часа в самый солнцепёк продвигаемся в сторону грандиозного Эми-Куси.

Спуски с гор по тропинке, известной только проводнику, и изматывающие подъёмы чередуются один за другим. Уставать и ныть нельзя – державу представляю. Ещё подъем. Слева от тропинки, на вершине, нечто, но явно созданное человеческими руками. Кольцеобразная стенка менее полутора метров высотой, сложенная из камней – чьё-то жилище. Через вертикальный пролом, который, по-видимому, служил входом, виднелось какое-то тряпье и глиняная посуда.

Тропинка опять сорвалась в ущелье. Справа стена. Слева пропасть. Отряд осторожно спускается ниже и ниже. Обогнули ещё один скальный выступ: просматривается дно ущелья. Две зелёные полосы кустарника, финиковые пальмы и круглые, приземистые каменные постройки. Пейзаж бодрит.

Мысль о том, что нас ждёт вода, неотступна и, как патрон в патроннике, предназначенный для выстрела, незаменима. Вот, вроде, и прохладой потянуло. Тропинка как бы подвязана к отвесной скале и искусно цепляется за каждый выступ и мало-мальски видимый карниз. Снизу, навстречу экспедиции, по этой же тропинке карабкаются два осла.

– Принесла вас нелёгкая именно сейчас! Как разминемся? – подумал я.

Проводник же, ничуть не беспокоясь, вёл отряд на незапланированную встречу. Обе стороны, не торопясь, сближались. Первый ослик, который был уже в шагах двадцати от проводника, остановился, потоптался и спрятал переднюю часть туловища в скальную выемку, перекрыв задом тропинку.

Проводник подошёл к животному, взял осла за хвост, как за спасательную верёвку, сделал большой шаг левой ногой. Наклонившись над пропастью спиной, кругом перенёс правую ногу и зашагал дальше. Следующие проделали то же и пошли за проводником. Чувствовалось, что животное было напряжено и словно вжималось в скалу, помогая людям пройти. Но глаза и уши ишачка постоянно следили за всеми действиями людей. Всякое несерьёзное отношение к переправе исключалось с обеих сторон. Даже ослу не приходило в голову шутить на карнизе шириной не более шестидесяти сантиметров. Второй ослик удивил ещё больше. Он встал на дыбы в выбранной им расщелине так ровно, что люди шли по тропинке, не касаясь его.