Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы

• Название: Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы
• Автор: Михаил Крюков
• Жанр: Юмористическая проза

Лучшие истории 2008-2009 гг. о Вооружённых Силах, опубликованные на сайте www.bigler.ru

---

Через два дня после этих печальных событий меня вызвал в каюту командир.

– Садись, Павел, разговор есть…

Я сел на диван. Командир сидел за своим столом, монотонно крутя ручку в руках.

– Ну что, Паша… Такое дело… Короче: надо Петрова домой везти. Извини, но я кандидатуры лучше тебя не вижу.

Я обречённо молчал. Отказываться, судя по тону командира, смысла не имело, а радоваться было совершенно нечему.

– Что молчишь, Белов?

Окончательно поняв, что обречён на этот «подвиг», я начал уже более осмысленно смотреть на поставленную мне задачу.

– Александр Иванович, мне только доставить… груз 200, или ещё…

– Именно «или», Паша, именно «или»… сопроводить цинковый ящик сможет любой. Понимаешь… старший мичман, заслуженный подводник, целых две боевых награды… А его по закону должны хоронить… самоубийц не хоронят с воинскими ритуалами… А он заслужил. Не смертью своей конечно, а всем, что до неё было. Надо всё по-людски сделать, чтобы и нам стыдно не было, и его родственники увидели, что для нас он не просто галочка был… Да ведь и мы сами недоглядели-то по большому счету… Сделай так, чтобы хоть это было красиво… А там, в свидетельстве о смерти, сам понимаешь, что написано… Обойти надо закон этот, будь он проклят…

Мы оба помолчали пару минут.

– Товарищ командир, когда надо выезжать? И куда?

– Послезавтра. Московская область. Кажется, Дубна…

– Ясно. Разрешите идти?

Командир махнул рукой.

– Сядь. Ещё не все. Я тебе в помощь даю мичмана Рябуха, и ещё одного… зама…

Я несколько оторопел. Нашим замполитов на тот момент был здоровенный и великовозрастный капитан 1 ранга Балабурда, которого командир называл «динозавром коммунистических времён» и ни во что не ставил, на что зам, к всеобщему удивлению, внимания не обращал совершенно, так как был увлечён подготовкой к скорой демобилизации.

– Не удивляйся. Знаю, ты со своими каплейскими погонами и сам многое сможешь, но тяжёлая артиллерия тебе не помешает. А заму я дам команду тебя слушаться во всём и не мешать, а только помогать. Ты занимайся делом, а он пускай на себя родных возьмёт, это его хлеб в конце концов. Деньги из корабельной кассы дам. Пораскинь, что ещё надо, и собирайся… Да, помощник документы на груз 200 уже подготовил, а дивизия помогла с бронью на билеты. В аэропорту выкупите сразу перед вылетом… Иди, работай… Какие проблемы – сразу ко мне!

Первым делом я отправился к старпому, и, объяснив диспозицию, проштамповал гербовой печатью и угловым штампом части десятка полтора чистых листов. Старпом очень неодобрительно взирал на это действо, но возражать не стал. Он прекрасно понимал, что это только на своём корабле я мог спокойно заскочить к нему в соседнюю каюту и быстренько соорудить любой официальный документ, а там, далеко на юге, на бескрайних просторах родины, документ с гербовой печатью воспринимается гораздо более серьёзно.

В каюте я долго сидел перед пишущей машинкой и думал, что бы такое соорудить, чтобы обстоятельства ухода Петрова из жизни не стали широко известны в его родном городе, а особенно местному военному комиссариату, который и заведовал всеми воинскими похоронными ритуалами. В конце концов я решил, что, во-первых, наша служба довольно сильно покрыта туманом, а для сухопутных начальников тем паче, а во-вторых, количество секретных, страшно секретных и ужасающе секретных директив и приказов в наших Вооружённых Силах таково, что, наверное, нет такого человека, который бы знал хотя бы половину из них. После чего под стук пишущей машинки у меня родился документ такого содержания:

Справка

Выдана взамен свидетельства о смерти старшего мичмана Петрова Михаил Ивановича, 19…г.р., русского, на основании Приказа Министра обороны РФ N 000179/СС от 12 февраля 1992 года «Об освидетельствовании смерти военнослужащих, проходивших службу на ракетных подводных крейсерах стратегического назначения» и указа коллегии Совета министров РФ N 00–667БДР от 22 февраля 1992 года «О назначении особого режима секретности на ядерных объектах МО РФ» для организации похорон ст. мичмана Петрова М.И. с выполнением всех обязательных воинских ритуалов. Свидетельство о смерти будет выдано по месту службы военнослужащего после утверждения Особой комиссией Инспекции МО РФ по ядерной безопасности в трёхмесячный срок и подлежит передаче родственникам военнослужащего в специальном порядке.

Справка выдана для предъявления в городской военный комиссариат г. Дубна и в органы социальной защиты военнослужащих г. Дубна.

Командующий 3–й Ударной флотилии Ракетных подводных крейсеров стратегического назначения вице-адмирал Светляков А.И.

Снабдив эту филькину грамоту положенными входящими и исходящими номерами, на её основании пришлось соорудить ещё один «документ».

Отношение

Возложить на командира группы дистанционного управления контрразведки ВМФ ФСК РФ капитан-лейтенанта Белова П.Б. обязанности по организации похорон ст. мичмана Петрова М.И. по месту жительства в г. Дубне и обеспечению режима секретности, связанного с обстоятельствами смерти военнослужащего. Включить в группу обеспечения выполнения мероприятия капитана 1 ранга Балабурду С.Н. и мичмана Рябуха П.П.

Отношение выдано для предъявления по месту требования и не подлежит выдаче в государственные организации, кроме указанных в Указе Совета министров РФ N 0–0667БДР от 22 февраля 1992 года «О назначении особого режима секретности на ядерных объектах МО РФ».

Командующий 3–й Ударной флотилии Ракетных подводных крейсеров стратегического назначения вице–адмирал Светляков А.И.

Сотворив этот ещё один шедевр крючкотворства, я, недолго подумав, не решился нести его командиру на подпись, а сам быстренько изобразил начальственные завитушки. Расчёт был прост и незамысловат. В небольшом городке на окраине Московской области мало кто мог знать, что командир группы – это просто инженер-механик. А масса непонятных и таинственных директив вкупе с внушающими уважениями аббревиатурами ФСК – самая банальная выдумка, рассчитанная на провинциальное наивное и простодушное доверие к всякого рода гербовым документам и громким названиям, к тому же подтверждённым печатями и необычной для средней полосы военно-морской формой.

Потом был общий инструктаж, где командир поставил всей тройке задачу, определил полномочия и расставил приоритеты. В свою очередь, я попросил всех быть при белых рубашках, и вообще внешне соответствовать принадлежности к военно-морской элите. Дома жена обозвала меня «самым главным куда пошлют», поругалась, и как положено, смирившись, начала делать заказы на мелкие покупки в Москве. Весь следующий день прошёл в организационной суете, в процессе которой я смог при помощи командира прямо с корабля позвонить в Дубну брату Петрова, которому отправляли телеграмму о его смерти, и попросить того никому об обстоятельствах смерти брата не рассказывать, а отвечать просто: погиб при исполнении. Наутро послезавтра мы тронулись в путь. Самолёт был вечером. Мы с Балабурдой отправились в аэропорт на машине только тогда, когда получили известие из Полярного, что Бодрых загрузил «груз 200» на дивизионный КАМАЗ и выехал в аэропорт. Там мы встретились. Без особых проблем сдав цинк в багаж, мы прокоротали оставшиеся до вылета часы в здании аэровокзала в разговорах. Балабурду более всего возмущало полное игнорирование женой Петрова всего связанного с мужем. Она, конечно, поплакала при его визите к ним домой, но ни лететь, ни как-то принять участие в организации похорон бывшего мужа не пожелала. Что там между ними было, мы не знали, но единодушно согласились, что это не по-людски, и жизнь её за это ещё накажет.

Самолёт взлетел по расписанию, и через час приземлился в Шереметьево-1, где нас встречали два родных брата Петрова с грузовым кунгом. Один брат был старшим, другой младшим, и оба походили на Петрова, как две капли воды, только старший был погрузнее, а младший, наоборот, худощав. Были они немногословны, да и какими они могли быть, встречая запаянный гроб с телом брата. Ехали долго. Стояла ранняя осень, дороги уже подмораживало, и уже вечером по обочинам на траве белела замёрзшая влага. В самом начале пути я отдал им свидетельство о смерти и обрисовал братьям создавшуюся ситуацию с похоронами, а точнее, с похоронами военнослужащих-самоубийц, как это больно для них не звучало, и попросил, в принципе, только об одном. Сделать так, чтобы никто не узнал об истинной причине смерти их брата, минимум до похорон, и чтобы у меня под рукой всегда была машина. В свою очередь, старший из братьев рассказал, что он договорился и в военкомате, и на кладбище о месте на воинском кладбище, и везде ждут только документы, свидетельствующие о смерти. О причинах смерти брата старший Петров, как я их и просил по телефону, предусмотрительно ничего и нигде не говорил. Я заверил их в абсолютной правильности их действий, и пообещал, что все остальное я беру на себя, и все будет как надо… Да и не мог я сказать ничего другого. Потом братья обменялись взглядами, и достали из-под скамьи портфель. Там оказалось пару бутылок водки и незамысловатая закуска. Предложение помянуть брата я и Рябуха приняли сразу, невзирая на укоризненные взгляды зама, так как и отказываться было невежливо, да и в кунге было не особо жарко. Видимо, потом замполиту стало тоже несколько холодновато, потому что к откупориванию второй он уже «оттаял», и с видимым удовольствием принял от старшего Петрова стакан.