Александр Розов - Футуриф. Токсичная честность.

• Название: Футуриф. Токсичная честность.
• Автор: Александр Розов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Введите сюда краткую аннотацию

---

— Пока не знаю.

— Он говорил: «Будь Гарри таким, как он хочет показать — сидел бы под пальмой около бассейна в Нуси-Бе на Мадагаскаре, любовался своей красивой подружкой, пил пиво с лобстерами и плевал на все, поскольку денег у него теперь до хера и больше». Вот!

— Что ж, — бизнесмен-янки пожал плечами, — Элам тоже имеет право на свое мнение.

— У-у! Значит «no comments», как говорят политики, да, Гарри?

— Ничего подобного, Лумис. Просто, я сейчас не понял вопроса.

— Вопрос вот: ты рисковал своей задницей ради проекта, а зачем?

Гарри Лессер снова пожал плечами.

— Сам не знаю, зачем. По инерции, наверное. Теперь сижу с подпорченной кармой.

— Эй-эй! — сказал Лумис Нбунгу, — Не расстраивайся из-за семерых ундерхуманов, цена жизни которых — плевок! Зато теперь султан уважает нашу волю! Ты хорошо сделал!

— Вот тут, Лумис, я действительно скажу: «no comments». На самом деле, у меня очень серьезная проблема. Я прилип к этому проекту, и уже не могу остановиться.

— Ха! Может быть, все дело в том, что такой проект не поднять в одиночку, а ты привык рассчитывать только на себя. Но сейчас можно рассчитывать на нас. Мы не предаем.

— Да, я это знаю, — ответил Лессер, — и от этого мне становится по-настоящему страшно.

— Почему страшно? — удивился оливковокожий кениец.

— Потому… — начал янки, потом передумал говорить, и махнул рукой, — …К черту эту философию, Лумис. Лучше давай подумаем насчет геологических разломов.

— Давай! Только я спрошу еще одну вещь, ладно?

— Спрашивай, Лумис. Никаких проблем.

— Гарри, почему ты купил остров Ассумптион на такую странную контору?

— А что странного в этой конторе?

— Название странное: «Университет Интеллектуального Дизайна». Как будто бывает не интеллектуальный дизайн.

— Лумис, чтоб ты был в курсе: гипотезой Интеллектуального Дизайна принято называть креационизм — идею, что вселенная сотворена богом. Обычно — американским богом.

— Американским? А я от Бен-Бена слышал, что ты там с греками договорился.

— Именно так, — подтвердил янки, — по экономике я договорился с Греческим морским рудным консорциумом. Но политически для проекта выгоднее американский бог.

*31. Интеллектуальный дизайн американского бога

23 апреля. Середина дня. Островок Ассумптион (aka Ассампшен).

Ассумптион относится к Внешним Сейшельским островам (Сейшельским Спорадам) — массиву коралловых формаций, отстоящим от главных Сейшел на тысячу км и более к западу-юго-западу. Если смотреть с высоты, то Ассумптион — это запятая 8 км длиной, начерченная в 400 км к северу-северо-западу от Мадагаскара. Среди изумительных по красоте и биологической экзотике островков и атоллов Спорад, этот островок выглядит исключением. В XIX веке его природа была уничтожена добычей гуано. Зато, тут была построена фактория и аэродром с бетонной полосой 4000 футов. В углу естественного песчаного пляжа около фактории, была сделана якорная стоянка — маленькая, но вполне пригодная для таких корабликов, как 40-метровый греческий минзаг «Тетис».

Этот минзаг (или океанологическое судно — постановщик буев) пришел на Ассумтион примерно через час после рассвета 23 апреля, и теперь два десятка моряков увлеченно гоняли мяч по кривоватому, но вполне пригодному футбольному полю, устроенному в незапамятные времена во дворе фактории. А комсостав — капитан Никодим Кириакиди (попросту Ник) и научный руководитель Алексис Сатирос (попросту Алекс), приняли приглашение топ-менеджеров Университета Интеллектуального Дизайна на стаканчик коктейля на балконе фактории. Точнее, уже не фактории, а Центрального Кампуса.

Менеджеров звали: Тео Клеантис и Мэгги Болгдэрг. А коктейль звали Метакса-Си. По легенде, такой коктейль был изобретен в 1888 году Сиросом Метаксасом, создателем греческого бренди «Метакса». Треть стакана бренди доливаются еще на треть смесью лимонного сока с попавшимся под руку ликером, и досыпаются колотым льдом. Такой коктейль легко пьется в жару, особенно, если одновременно потреблять крепкий кофе. Именно так сейчас развлекались четверо названных персон. Половина стола была пока свободна — ожидались еще гости: два проповедника из Фонда «Explanation in Genesis» Луисвилл (США, Кентукки) и адресат проповеди — локальный вождь туземцев нйодзу (акваноидов) по имени Бен-Бен. Разговор за столом коснулся ожидаемого шоу.

Профессор Алекс Сатирос втянул немного коктейля, запил двумя глоточком кофе, и с подобающим жестом удивления, объявил:

— Не понимаю! Как Бен Бенчли намерен изображать дикого туземного вождя?

— А что сложного? — спросила Мэгги, — Если Бен-Бен оденется в набедренную повязку, повесит золотое кольцо на нос, и будет чавкать за столом, то получится убедительно.

— Бен не будет чавкать и подвешивать кольцо на нос, — возразил капитан Кириакиди.

— Да, пожалуй… — задумчиво произнесла ирландка, — …Но, я думаю, хватит того, что он оденется в набедренную повязку, и что у него оливковая кожа.

— Друзья, — сказал Тео Клеантис, — по-моему, достаточно того, что эти проповедники не сомневаются, что Бен-Бен — дикарь. Ему не придется показывать чудеса артистизма.

— Гм… — немного недоверчиво отозвался профессор Сатирос, — …Ты зря считаешь всех баптистских проповедников идиотами. Многие из них, это тонкие психологи.

— Посмотрим, — лаконично отозвался ультралевый экстремист.

— Посмотрим! — выразил согласие профессор, прикурил сигару, выпустил изо рта тучку синеватого дыма, и спросил, — А кто в курсе истории с мега-яхтой султана Омана?

— По-моему, ничего особенного, Алекс, — заметила Мэгги, — судя по прессе, этот султан типичный исламский придурок. Мега-яхту купил, а на команде сэкономил. Результат: поломка в самый неподходящий момент. Тогда он вообразил, что это заговор, назначил виновных, и приказал казнить. Правда, некоторые почуяли заранее, и успели смыться.

— Слишком все складно, — прокомментировал капитан Кириакиди, — мне не верится.

— Придумай версию получше, — предложила она.

— Придумаю, когда данных будет больше. Пока этот султан на своем мега-корыте еще болтается посреди циклона, ничего толком неизвестно. Подождем три дня.

— Разумно, — согласился с ним Тео Клеантис.

Они переключились на другие темы, и чуть не пропустили момент, когда появился Бен Бенчли. Его заметили, только когда он вышел из воды на пляж. Как далеко перед этим пронырнул оливковокожий доктор физики, и с какого морского транспорта стартовал — осталось неизвестным. Как обычно, Бен-Бена сопровождали подружки — Мвези и Дзуа. Одеты все трое были одинаково: в легкие синтетические шорты ярчайшей кислотной раскраски, и в ожерелья. У девушек это была просто яркая бижутерия, а у Бена — нечто особенное: треугольные зубы очень крупной акулы, нанизанные на нейлоновый шнур.

— Оригинально я придумал с этими зубами, не правда ли? — гордо поинтересовался он у застольной компании, без церемоний наливая подружкам и себе по чашке кофе.

— Отличный декор, — ответила Мэгги, — но слишком современный текстиль.

— Ерунда, — физик махнул рукой, — в Африке везде, куда уже ступила нога китайского коммивояжера, дикари ходят в дешевой синтетике, а не в набедренных повязках. Мы с девчонками одеты аутентично имиджу коммуникабельного первобытного этноса.

— Знаешь, Бен, — сказал профессор Сатирос, — если ты будешь выражать свои мысли в подобном стиле, то даже самый тупой из баптистских проповедников поймет, что ты никакой не туземец-акваноид, а самоуверенный аферист из развитой страны.

Доктор Бенчли широко и по-детски открыто улыбнулся.

— Алекс, ты меня еще не видел, когда я начинаю тупить.

— И веритация тебе не мешает? — удивленно спросил капитан Кириакиди.

— Конечно, нет! Ник, ты технарь и не видишь тонких движений человеческой души, вот почему у тебя возникает этот вопрос, обоснованный лишь поверхностно.

— Будто ты гуманитарий, — парировал греческий капитан.

— Ты прав, Ник. Я тоже технарь. Но ход жизни потребовал расширения моего кругозора. Импрессионизм, экзистенциализм, романтизм, пост-реализм. Поющие в терновнике над пропастью во ржи, слезинка ребенка во время чумы, третий лишний, унесенный ветром. Огромная куча лексического дерьма, которую навалила за последние триста лет псевдо-интеллектуальная элита человечества, fuck it.

— Что ты так ополчился на художественную культуру? — спросила Мэгги Болгдэрг.

— Я не ополчился. Я отвечаю на вопрос кэпа Кириакиди про веритацию. Суть в том, что разнообразные экзистенциальные переживания, метания души, сексуальная рефлексия, неразделенная любовь, ревность, совесть — это токсины для нас.

— Токсины? — переспросил Тео Клеантис.

— Да. Эффект, как от пыток электрическим током на фоне тяжелого похмелья.