Карина Демина - Механическое сердце. Черный принц

• Название: Механическое сердце. Черный принц
• Автор: Карина Демина
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2014

Год прошел. Близится прилив. Материнская жила переполнилась пламенем. Отсчитывают секунды жизни бомбы, совокупный удар которых уничтожит город. И тогда Стальной король спустит с привязи чуму, что затаилась на борту древнего «Странника». Новая война, способная уничтожить и псов, и людей, вот-вот разразится. Брокк, Кэри, Таннис и Кейрен — лишь пешки в игре двух королей, каждый из которых готов жертвовать фигуры ради победы. Но и пешка способна вести свою игру.

---

- Никто не тронет тебя и этот чертов мавзолей, клянусь.

Тедди сдержал слово, кредиторы вдруг исчезли, а векселя вернулись к Ульне, и она развлекалась, делая из них кораблики… они хорошо горели. Дядюшка Ансельм больше не заглядывал в Шеффолк-холл, но на каждое Рождество по старой традиции присылал толстого гуся и бутылку вина. Ульне принимала.

…его жена умерла двадцать пять лет тому, сделав его свободным и богатым. Дядюшка Ансельм втрое увеличил состояние, полученное от нее и женился вновь, естественно, с выгодой. Его новая супруга одарила дядюшку угольной шахтой и верфью… а ко всему - наследницей.

Ульне отправила на крестины кружевной чепчик и серебряную ложку с ангелом на черенке…

…двадцать три года прошло.

Девица выросла и, поговаривали, собиралась выйти замуж, но с женихом ее случилось несчастье… не то убит, не то пропал.

Ульне ей сочувствовала.

До недавнего времени.

- Ты видел ее в театре, - она перебирала пряди волос, и Освальд, положив голову на ее колени, считал жемчуг…

…тот, другой, вечно простужался и кашлял, не в силах согреться, он жался к Ульне, и она накрывала его плечи пуховой шалью. Правда шаль была старой, и пух свалялся, почти не грел.

Марта же, связав очередной ужасающий шарф, кутала Освальда.

И приносила с кухни теплое молоко, заставляла пить, рассказывала нелепые истории, которые принято рассказывать детям. Марту он слушал с куда большей охотой, нежели Ульне.

…эти истории его испортили.

И шарфы. И молоко…

- Та бледная девица с выпученными глазами? - уточнил Освальд.

- Да.

И вправду бледная, почти как ее мальчик. Совсем отвык от солнечного света, как и Тедди… Тедди, надо полагать, умер… впрочем, он тоже стал совсем-совсем чужим и о смерти его Ульне не сожалела. Порой ей казалось, что она утратила саму эту способность - сожалеть.

А девица… полноватая и обрюзгшая, а ей всего-то двадцать три года. Овальное, оплывшее, точно свечой оплавленное лицо с тремя подбородками, которые скрывают короткую шею. Ее нос велик, а надбровные дуги выступают, брови же срастаются над переносицей, темные, жесткие. Девица их выщипывает и пудрится, скрывая покрасневшую кожу. Ее рот капризно изогнут, а глаза пусты. Темные кабошоны в оправе редких ресниц.

- Если вы полагаете, что она станет хорошей женой…

- С нею ты получишь поддержку фон Литтера, а с ним даже псы считаются, - она захватила светлую прядь, потянула, заставляя Освальда запрокинуть голову.

…и все-таки похож.

Чем дальше, тем больше… быть может, просто собственный болезненный разум Ульне находит сходство там, где ей хочется, но… Тедди, пожалуй, следует сказать спасибо за такой подарок.

…Тедди забрал Освальда, сказав:

- Мальчишке нужна крепкая рука. Вы его избаловали.

- Если бы ты чаще появлялся дома…

- Дорогая кузина, - он поклонился, демонстрируя остатки хороших манер. - Если бы я чаще появлялся дома, ты бы первой взвыла…

В тот раз он надел василькового цвета пиджак с подбитыми ватой плечами и узкие брюки, которые нисколько ему не шли. Франтоватый костюм этот донельзя раздражал Ульне.

- Ко всему, - на шее Тедди завязан был пышный шейный платок, заколотый рубиновой булавкой, - у меня нет никакого желания жить на погосте… и наш драгоценный дедушка, если помнишь, отрекся от меня, запретил появляться здесь.

- Деда уже нет. И отца.

- Верно, нет, - Тедди поклонился его портрету, пополнившему семейную галерею. - Но есть ты, его опора и надежда. Неужто ослушаешься?

…он научил Освальда лгать.

И показал иную жизнь, которую до сего дня от мальчишки прятали за дверями Шеффолк-холла. Он пристрастил к игре, но… он же привел этого парня, тогда нелепого, угловатого и мосластого.

- Щенок тебе понравится, - сказал Тедди, наградив подопечного подзатыльником. - Позаботься о нем…

- Освальд…

- Он теперь Освальд, - Тедди смотрел в глаза, и Ульне выдержала взгляд. Из них двоих она всегда была сильней, и Тедди признавал это. Но на сей раз он не отступил.

- Кузина, - он сказал это и коснулся щеки, прикосновением подтверждая давнюю, не разорванную изгнанием Тедди, связь. - Я помогал тебе, никогда не прося ничего взамен. Но сейчас… позаботься о мальчике. Поверь, вы понравитесь друг другу.

И он оказался прав, неугомонный ее братец.

- Матушка? - его голос вывел из воспоминаний.

В последнее время Ульне все чаще проваливается в прошлое, что это, как ни призрак старости? Или и того хуже, смерти?

- Не думаю, что фон Литтер будет возражать против твоих… ухаживаний. А девицу и сам очаруешь. Ты сумеешь.

- Я рад, что вы в меня верите.

…в нем и от Тедди что-то есть.

- А что до жены, то… мне она показалась послушной, иного от жены и не требуется. Она унаследует состояние фон Литтера… - и Ульне имела основания полагать, что случится сие как только состояние понадобится Освальду. Его планы требовали немалых затрат. - И ты сумеешь сделать так, чтобы жена тебе… не мешала.

- Да, матушка.

- Но будь осторожен, - Ульне погладила сына по щеке. Холодная какая, все еще не способен согреться? - Дети от нее не нужны. Гнилая кровь не удержит корону.

Слушает.

Смотрит… любит? И вправду любит.

Тот, другой, взрослея любовь свою растерял. Он кричал, что Ульне запирает его, лишает жизни, права на которую он имеет. Он рвался из Шеффолк-холла, не понимая, что здесь его корни.

И не только его.

- Ты силен. И найди себе сильную женщину. Яркую. Такую, которая любит жизнь. Пусть она родит тебе детей, а твоя жена признает их. Так делали раньше…

…она могла бы рассказать десятки историй о Шеффолках: о да, имена на родовом древе хранили множество тайн.

- Да ты и сам знаешь.

- Да, матушка… - странная усмешка, которая исказила лицо. Веточка шрама, нежная, словно нарисованная на щеке, ничуть его не уродовала, вот только улыбку делала слегка кривоватой. - Я понимаю, о чем ты говоришь.

И тихо, так, что Ульне едва-едва расслышала, добавил:

- Или о ком.

Ульне отвернулась и нечаянно столкнула пудреницу, стоявшую на краю туалетного столика. Та упала на пропыленный ковер, покатилась, оставляя за собой дорожку комковатой потемневшей пудры, больше похожей на прах. И Освальд потянулся было поднять, но Ульне остановила:

- Не надо, пусть лежит.

- Полагаю, - он все же мазнул по ковру пальцами, растер комок и поднес к носу, вдохнул запах и поморщился. - Свадьбу желательно сыграть быстро… вы ведь нездоровы, матушка.

- Нездорова… насколько мы спешим?

- Рождество.

Ульне поморщилась, она не любила, когда время, послушное время медленного ее дома, вдруг ускоряло ход. До Рождества, которое в Шеффолк-холле отмечали по старым обычаям, оставалось полтора месяца… успеется.

- Тебе следует купить специальную лицензию на брак, - от собственных пальцев пахло не пудрой, но старостью. И Ульне искренне ненавидела этот запах, кисловатый, отмеченный болезнью и гранью, о которой она старалась не думать.

В семейном склепе достаточно свободных мест…

- Дорогой, - Ульне приняла руку, оперлась, подымаясь, хмурясь, до того тяжело, со скрипом распрямлялись суставы, и кости начали ныть, никак погода вновь переменится. Хорошо бы морозы начались. - Надеюсь, мой дорогой кузен был похоронен подобающим образом?

…Тедди всегда был уверен, что Ульне уйдет первой. Какая насмешка…

- Конечно, матушка, - поклонился Освальд. - Со всем моим уважением.

- Хорошо… иди, дорогой, тебе наверняка есть, чем заняться.

А Ульне, пожалуй, проведает супруга.

Расскажет о том, каким глупцом он был… Шеффолки не прощают предательства.

Никому.

Шеффолк-холл пылал.

Распустились белые бутоны газовых рожков, трепетали, наполняя залу резким чрезмерно ярким светом, от которого у Марты слезились глаза. И она отступала в тень колоннады, туда, где медленно оплывали восковые свечи. В свечах не было никакой надобности, но Ульне с ними было привычней.

Разве мог он в чем-то отказать дорогой матушке?

Переменилась.

Очнулась от сна, сбросив тлен древнего свадебного наряда, облачившись в бальное платье из грани, затканной букетами золотых розанов. Ей к лицу.

Помолодела.

И фигура сохранила девичью стройность. Марта провела по собственному животу, стянутому корсетом до того туго, что и дышать-то получается через раз.

Нет, надобно признать, что Освальд не поскупился, и собственное Марты бальное платье из розового дамасса выглядит богато, но…

…не в платье дело.

Непривычно. И страшно.

Мать и сын?

Ложь, все ложь… но раскрой Марта рот, разве поверят ей? Вот он придерживает матушку под локоть, ведет ее к гостям, коих слетелось множество. Мужчины в черных бальных нарядах, похожие на разжиревших по осени грачей, такие же важные, расхаживающие по зале с ленцой.