Сергей Кулик - Черный феникс. Африканское сафари

• Название: Черный феникс. Африканское сафари
• Автор: Сергей Кулик
• Издательство: Армада-пресс
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2001
• ISBN: ISBN 5-309-00216-2

Писатель-африканист, посвятивший изучению Черного континента многие годы жизни, рассказывает о самобытных традициях народов Южной и Восточной Африки.

Читатель побывает в древнем Асуме, увидит архитектуру старинных городов, познакомится с обычаями и укладом жизни пигмеев, нилотов и бушменов, узнает о многих тайных ритуалах, какие редко кому из европейцев удавалось увидеть. Быт далеких предков соседствует с современной жизнью.

---

— На архипелаге такие изделия не пользуются спросом, — объяснив мне технологию производства, заключил старший из кузнецов — Хасан Огли. — Их покупают на материке. Зато кинжалы-симе, что куют под соседним навесом, идут нарасхват.

Симе были кривые и тупые. Я заметил Хасану, что ими даже трудно оцарапаться.

— У кинжалов на острове совсем другое назначение, — улыбнулся он. — Баджун — мирные земледельцы, браться за оружие они научились, когда надо было постоянно отбиваться от колонизаторов и захватчиков. В память о былых битвах мужчины иногда по праздникам любят для шику заткнуть себе за пояс кинжал. Но главное для них сегодня, чтобы симе выглядел понаряднее. На ножны идет красивая красная кожа с тиснениями, подкрашенными черным соком водорослей. Рукоятки для этих тупых болванок вырезают из кабаньего рога и отделывают медной проволокой.

— В былые времена, наверное, их резали из слоновой кости и украшали золотом? — предположил я.

— Нет, нет, — возразил мвалиму. — Дело в том, что все суахилийские правители, извлекая очень большие доходы из торговли бивнями, вывозимыми в заморские страны, строго запрещали местным мастерам использовать слоновую кость для местных нужд. Тех, кто нарушал эту монополию султанов, сам вступал во взаимоотношения с материковыми племенами и выменивал у них бивни, сурово наказывали. Так что от «былых времен» нам известен всего один кинжал, подобный тому, какой вы описали. Он был сделан в XVII веке и принадлежал султанам из местной династии Ва-Фамау. Зато прекрасные посеребренные мечи с чернеными эфесами — не редкость. Их делали кузнецы-баджун по заказам суахилийской знати. Как говорят знатоки, они особой, напоминающей эфиопские сабли формы, отличной от арабских. И богатый орнамент, что украшает их эфес и ножны, тоже африканский.

К сожалению, мы не застали на месте мастеров, которые режут рукоятки и тиснят кожу для ножен. Мало что выяснили мы и у ювелира, в руках которого серебряная проволока и осколки кораллов превращались в изящные подвески и серьги: он был немой.

Зато в самом чреве старого города, где, как мне казалось, обитают лишь летучие мыши, мвалиму познакомил меня с бваной Маави. Сайид назвал его «единственным на всем побережье, кто еще умеет делать кикакаси» — нарядные шкатулки.

— Да нет, мвалиму, — обнимаясь с Сайидом, нараспев заговорил бвана Маави. — Ты отстал от жизни. За те полгода, что мы не виделись с тобой, у меня многое изменилось. Приезжали большие начальники из Момбасы. Они сказали, что, если умрет Маави, умрет и искусство кикакаси. Поэтому мне велели не умирать до тех пор, пока я не обучу своему ремеслу двух местных парней. Они уже делают неплохие вещи.

— И как же это достигается?

— Оставайся, и ты, наверно, освоишь, — улыбнулся мастер. — Сначала надо загрунтовать поверхность, а затем красить. В нижней части полосы одного цвета — погуще, в верхней — пожиже, или наоборот. Смешивать краски и лаки у границ полос. Сушить и опять красить. Потом целый день сушить. На следующий — лакировать. И так до тех пор, пока луна на небе не станет такой, какой была в первый день покраски кикакаси.

— А откуда берутся краски?

— Вернее сказать — цветные лаки. Чтобы освоить это дело, надо пожить в Сийю подольше. Мне передал секреты отец. Но за те шесть с лишним десятков лет, что я делаю кикакаси, кое-что удалось добавить к старым секретам и самому. Красный цвет дает сок больших деревьев на материке, когда они просыпаются после сухого сезона. Если каракатицу выварить в соленой воде, подбавив туда лимона, то получится синий. Из корней травы маджиканьи, что растет в соленых болотах вокруг Фазы, можно выдавить редкий по своей красоте зеленый цвет.

Бвана Маави так и сыпал местными мудреными названиями растений. Для получения красок и лаков он использовал больше полусотни трав, кустарников и деревьев. Но зато его кикакаси ничем не отличались от тех, что были выставлены в музее Ламу. Им свойственно благородство полутонов, патина многовековой традиции. «Раньше во всем мире такие полосатые лакированные коробочки делали лишь на суахилийском побережье, — прощаясь, сказал бвана Маави. — Сегодня во всем Савахиле их делают только в этой маленькой мастерской. Но теперь я верю, что искусство кикакаси не умрет вместе со мною…»

Глава пятьдесят четвертая

По исторической тропе, ведущей в Фазу. — Оманские «освободители» разочаровывают суахили. — Мазария приходят к власти. — Новая линия противостояния: Оман — Момбаса. — Центром работорговли становится Занзибар. — Султанский флаг над Форт-Иисусом. — Времена, когда вся Восточная Африка «плясала под занзибарскую дудку». — Закат «золотой поры» Пате

Потом мы напоили ослов и отправились в Фазу. Дорога туда — все тот же серебристый песок, пальмы и табачные плантации среди руин. Но мвалиму Сайид и здесь нашел тему, позволившую за разговором скоротать путь. Тропинка, связывающая Сийю с Фазой, была, по его словам, исторической. Здесь в середине XIX века разыгрывались события, отражавшие расстановку политических сил на побережье и во многом предрешившие его дальнейшую судьбу.

Все дело в том, что прошло несколько десятилетий — и радостный подъем, вызванный на побережье изгнанием португальцев и установлением тесных отношений с Оманом, сменился разочарованием. Жители многих суахилийских городов увидели, что Оман поддерживал их борьбу лишь для того, чтобы занять место Лиссабона.

Освободив от португальцев все побережье к северу от устья реки Руфиджи, арабы разбили вновь приобретенную территорию на провинции, во главе которых поставили губернаторов — вали. В крупных городах были размещены оманские гарнизоны. Арабские сборщики налогов объезжали населенные пункты, отбирая у африканцев слоновую кость, черепаховый панцирь, шкуры, золото и серебро. Декреты, составленные в далеком Маскате, были непопулярны среди населения.

Вскоре для жителей побережья мусульманские правители стали не менее ненавистными, чем их христианские предшественники. Население многих городов начало восставать против оманских гарнизонов, убивать вали, отказываться платить налоги. Многочисленные жалобы и протесты в адрес губернатора Момбасы заставили в 1741 году оманского имама Султана ибн Саифа отстранить своего наместника в этом городе и назначить на пост вали Мухаммеда ибн Усман ал-Мазруи — главу самой богатой и авторитетной в Момбасе местной семьи Мазария. С этого времени история восточноафриканского побережья превращается в историю борьбы за независимость Момбасы от Омана.

В 1746 году агенты, подосланные Бусаиди, убили Мухаммеда ибн Усмана, а его брата Али Мазруи заточили в Форт-Иисусе. На следующий год Али удается бежать. Собрав своих сторонников, он поднимает момбаситов на восстание, участники которого через три дня провозглашают Али Мазруи независимым правителем Момбасы.

На протяжении последующих 40 лет междоусобицы в Маскате не давали возможности Бусаиди заниматься восточноафриканскими делами. Пользуясь этим, Мазария к 1780 году подчинили Момбасе побережье от Малинди на севере до Пангани на юге. Попытка момбаситов захватить в 1753 году Занзибар не удалась. На протяжении всего последующего периода этот остров остается единственной территорией суахилийского побережья, лояльной Бусаиди.

Для того чтобы нанести удар экономическим позициям Мазруи, имам Омана запретил своим купцам торговать с Момбасой. В 1822 году оманский флот, базировавшийся на Занзибаре, приступил к осаде Пембы и, несмотря на сильное сопротивление, оказанное ему момбасским гарнизоном под командой военачальника Мбарука, возвратил остров под контроль Бусаиди. Оманский флот был еще не так силен, чтобы приступить к осаде Форт-Иисуса, но окончательная развязка спора между Мазруи и Бусаиди за господство над суахилийским побережьем уже приближалась. Покончив с внутренними междоусобицами и укрепившись на Занзибаре, Оман начал уделять Восточной Африке все большее внимание. На кенийском побережье строятся укрепленные пункты и торговые фактории. Эта активизация политики Омана на суахилийском побережье, особенно усилившаяся при имаме Сейид Сайде ибн Султане, совпала по времени с началом экспансии Англии и Франции в Восточной Африке, а также с активизацией работорговли.

Сейид Сайд, оценив большие выгоды, которые он может извлечь из доминирующего положения Омана на суахилийском побережье, поспешил стать главным партнером европейских работорговцев и превратил Занзибар в главный центр торговли «живым товаром». Если до начала XIX века количество рабов, вывозимых из Восточной Африки, исчислялось сотнями, то в 1811 году только на рынке Занзибара было продано около 10 тысяч, а в 1839 году — 50–70 тысяч человек. Один из главных путей занзибарских работорговцев начинался в Момбасе, проходил по землям камба, огибал населенные воинственными нилотами Центральные нагорья и заканчивался у побережья озера Виктория, на землях княжества Ванга.