Чезаре Ломброзо - Преступный человек (сборник)

• Название: Преступный человек (сборник)
• Автор: Чезаре Ломброзо
• Жанр: Медицина
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13045-4

Ученый и криминалист Чезаре Ломброзо вошел в историю как автор теории о биологической предрасположенности ряда людей к совершению преступлений – теории, в известной степени заложившей основы современной криминальной антропологии и криминальной психологии. Богатейший фактографический материал, неожиданная для итальянца, поистине немецкая дотошность и скрупулезность в систематизации данных, наконец, масштабность исследований – благодаря всему этому работы Ч. Ломброзо остаются востребованными и поныне.

В настоящее издание вошли классические исследования Ч. Ломброзо – от прославившего итальянского ученого в профессиональных кругах «Преступного человека» до принесшей ему всемирную известность работы «Гениальность и помешательство».

---

Подобное исследование, сделанное хладнокровно людьми серьезными, почти никогда не дает повода к неудобствам и не нарушает дисциплины. Достаточно сказать, что в течение 24 лет я вожу сотни студентов по тюрьмам Павии и Турина, и ни разу еще не узнали об этом газеты; ни один заключенный не отказывался от исследования, хотя имел на то полное право.

С другой стороны, само собой разумеется, что нельзя дозволить изучать первого встречного, а тем менее подсудимого, если он не рецидивист или если над ним не тяготеет грозное обвинение.

Надо также исключить заключенных, которые не согласны на исследование и которые совершили преступление, не указывающее на потерю нравственного чувства, как, например, банкротство, некоторые подлоги и т. п.

Изучению подлежат лишь врожденные преступники. С другой стороны, прочие преступники не отличаются заметно от непреступных людей и не требуют особенных попечений.

Это изучение надо производить с тахиантропометром Анфоссо согласно правилам, точно установленным Тамбурини и Бенелли, дополненным мной, а также руководствуясь правилами, установленными Бертильоном.

Так как многие врожденные преступники не отличаются правдивостью, то исследованию должно предшествовать изучение обвинительного акта. Эти посещения и исследования не опасны для преступников; наоборот, результаты этих исследований, сообщенные тем, от кого зависит продлить срок заключения или дать условное освобождение преступнику, могут принести только больше пользы, нежели хлопоты депутатов и бюрократические справки, к которым обыкновенно прибегают в этих случаях; к тому же подобные посещения нарушают гибельную праздность заключенного и во многих случаях предупреждают ошибки людского правосудия или способствуют к их исправлению, как, например, в деле Росси, осужденного к пожизненному заключению за разбой и признанного при помощи антропометрического и психологического исследования честным, невинно оклеветанным человеком.

Это изучение дало бы нам также средство ввести в курс тюрьмоведения изучение преступного человека. Но если предубеждение и условная фальшь, имеющая еще силу, мешают изучению преступного человека в тюрьме, то ничто не препятствует изучать преступника, находящегося на свободе, а таких на свете много и их легко встретить на каждой улице. Я уже шесть лет как произвожу исследования над подобными субъектами.

Единственное неудобство, которое может встретиться при посещении тюрем студентами, что невинные и честные подсудимые могут быть против воли узнаны кем-либо из посетителей.

Правда, они могут быть узнаны и в суде. Тем не менее следовало бы избегать этого, предоставляя маски всем, кто пожелает, пуская студентов лишь в тюремную школу и вызывая туда только тех, которые сами пожелают подвергнуться исследованию.

Что касается исправительных заведений для малолетних преступников, вопрос этот еще более щекотлив и сложен. Я думаю, что здесь исследование надо производить не иначе как под руководством наставника и сведущих директоров и только на лучших воспитанниках, придавая исследованию значение отличия и исследуя лишь действительно преступных детей, так как подобное исследование может дурно отразиться на детях честных, но несчастных.

С другой стороны, было бы очень важно взглянуть и на обратную сторону медали; именно распространить эти исследования на общественные школы, как то сделали уже Марро и Ломброзо, исследуя в виде наказания самых неисправимых школьников и делая, таким образом, первый шаг к заключению их в исправительное заведение.

Один из школьных инспекторов Италии, очень талантливый человек, г-н Руффини, убедившийся, насколько полезны подобные исследования, издал нечто вроде руководящего циркуляра для собирания отметок в школьных журналах относительно нравственных уклонений детей, уклонений, существование которых в течение нескольких лет может считаться серьезным признаком необходимости принять предупредительные меры, чтобы воспрепятствовать развитию в ребенке преступных наклонностей.

Вот каким способом дидактические исследования могли бы оказать услугу обществу.

Что же касается женщин, то исследование их не так необходимо, ибо преступность среди женщин распространена относительно слабо. Исследования женщин можно было бы ограничить исследованием преступных проституток, которые, приходя более чем нужно в соприкосновение с людьми, не будут себя чувствовать оскорбленными этими исследованиями, и их стыдливость и робость не потерпят ни малейшего ущерба.

Курс обучения должен был бы заключать:

а) теоретическую часть, о тюремных законах и правилах; о типах одиночных камер, о тюремной обстановке и прочее;

б) исследования по уголовной антропологии и по психиатрии преступников;

в) изучение уголовной статистики, теории наказания, условного освобождения, патроната и прочее;

г) чисто практическую часть, состоящую из непосредственного исследования места заключения, камер и прочее, под наблюдением директора или помощника его и профессоров.

Список в двойном экземпляре, в который включались бы результаты таких исследований и посещений, служил бы руководством для комиссии, решающей вопрос об условном освобождении, и для комиссии тюремного надзора.

АНАРХИСТЫ

Предисловие ко второму изданию

Я рад снова, уже более спокойно, вернуться к моему труду, чтобы пополнить его и, кстати, воспользоваться случаем ответить на те замечания, которые были сделаны по поводу этой книги почтенными известными критиками.

Такой, например, действительно авторитетный критик, как профессор Анджело Майорана, представил мне следующее возражение: «Выдаете скорее индивидуальную патологию, чем социальную. Ведь вы намерены были рассуждать о психиатрии социальной, а не индивидуальной. Так каким же образом случилось, что те люди, которые в иных условиях места и времени сделались бы грабителями, или пиратами, или разбойниками на больших дорогах, при настоящих условиях становятся анархистами в худшем смысле этого слова?»

Ответ на этот вопрос можно найти в главе 1 этой книги, где я старался охарактеризовать условия жизни современного общества, погрязшего во лжи и доходящего до безумия в фанатизме своей экономической борьбы.

Уже в эпоху варварства, да и во все исторические эпохи существовали люди психически больные, преступники с альтруистическими тенденциями, фанатики. Но сначала их фанатизм проявлялся на религиозной почве, а затем как участие в политических партиях и заговорах. Сначала мы видим их участниками крестовых походов, затем мятежниками, далее странствующими рыцарями, мучениками веры или неверия, как Бруно, Арнольдо ди Брешиа, или трибунами, как Марсель{22}, Кола ди Риенци, или цареубийцами, как Брут, Дамьен, Равальяк.

Но когда в настоящее время появляются такие фанатики альтруизма, в особенности среди народов латинской расы, то для их страсти не представляется иного выхода, кроме социальной или экономической борьбы, по крайней мере при нормальных условиях. В Германии или Англии возможен еще другой выход – в религиозном пиетизме, в кастовом духе или, во всяком случае, в святой и истинной благотворительности (см. главу 1).

На это указывал Ферреро. Он говорит так: «Религия – это самая удобная сфера для проявления фанатизма. И действительно, в Англии религия рекрутирует в свои ряды тысячи фанатиков, которые под самыми различными названиями, со всевозможными теориями лихорадочно стараются вырвать души из когтей порока. У них огромный простор для деятельности, для организации церквей, для дел благочестия, для проповедей и прочего. В странах же латинских, где сильна власть католической церкви, религия уже перестает быть этим громоотводом для фанатизма. Это не следствие отсутствия религиозности или скептицизма народа (который, кстати сказать, гораздо меньше овладевает человечеством, чем это обыкновенно принято думать, даже хотя бы и в стране Вольтера) – нет, это происходит благодаря твердой организации католической церкви. Католическая церковь – это огромное дисциплинарное учреждение, род войска, основанного на повиновении и послушании, где каждый член имеет свое место, свой образ жизни и поведения, свои мнения, регламентированные строжайшими законами. Активные фанатики, как Казерио, не могут в таких условиях чувствовать себя свободно, они всегда немного анархисты и склонны к восстаниям; среди же протестантских сект с их несколько анархистским характером, независимых, свободных, автономных как кланы варварских времен, они чувствуют себя прекрасно. В Англии Казерио нашел бы себе место в Армии Спасения генерала Бута{23}; там нашла бы выход его потребность деятельности и его фанатизм. Но в католической церкви он не нашел бы себе места, разве только в роли миссионера – это единственная область, где католическая церковь оставила еще некоторую независимость и свободу личной инициативы.