Роберт де Ропп - Если я забуду тебя…

• Название: Если я забуду тебя…
• Автор: Роберт де Ропп
• Жанр: Историческая проза

Исторический роман о восстании иудеев против римлян, вошедшем в историю как Первая Иудейская война, и о разрушении Иерусалима войсками Тита в 70 г. н. э.

От переводчицы: переводился по заказу издательства «Параллель», но так и не был опубликован из-за изменения политики издательства. Иногда текст романа вызывает недоумение с исторической точки зрения и с точки зрения двойной морали автора. Впрочем, где это было возможно, я сделала комментарии, которые помогут восстановить истину.

---

Захватив последние укрепления Галилеи, Веспасиан обратил внимание на три другие тетрархии. И такова была энергия его бонвых действий, что в течении года Самария и Идумея были покорены. В самой же Иудее единственной крепостью, остающейся в еврейских руках, был Иерусалим.

Как раз в это время в Риме начались потрясения, которые положили конец правлению династии императоров Клавдиев и подготовили основу для восхождении династии Флавиев. Веспасиан вернулся в Кесарию и стал готовить армию к последнему походу на Иерусалим, когда неожиданно в городе появился Лициний Муциан, ставший правителем Сирии вместо Цестия Галла. Этот человек был старым надежным другом Веспасиана и обладал большим влиянием в Риме. Он появился во дворце прокураторов в середине пира, устроенного Веспасианом для своих офицеров, и подойдя к полководцу, объявил голосом, который все услышали, что из Рима прибыл гонец, привезший весть о смерти Нерона. И когда мы вытаращив глаза собрались вокруг него, он сообщил нам некоторые детали о том, как сенат объявил Нерона врагом народа, и как он был приговорен к смерти по закону предков. Однако этот вид казни не показался Нерону привлекательным, так как обычно приговоренного раздевали догола и закрепляли его шею в вилкообразном столбе. А потом перед собравшимся народом розгами засекали до смерти, процедура, занимавшая несколько часов и предлагавшая народу увлекательное зрелище.

— Ха-ха, ему это не понравилось! — кричал Муциан. — Он бежал из Рима на виллу Фаона и велел выкопать себе могилу, а пока копал, все время пел, лепетал и восклицал: «Какой артист умирает!» Но даже когда его могила была закончена, он не мог собраться с мужеством самому положить конец своей жизни, все время возился с кинжалами, которые принес, проверяя их острие, чтобы убедиться, достаточно ли они наточены. Затем, он услышал приближающийся стук копыт, это подъзжали всадники, чтобы взять его, и простонал стих из Илиады: «Топот быстроногих лошадей звучит в моих ушах». Он опять приставил к горлу кинжал, но даже тут не мог найти мужества, чтобы заколоться, пока Эпафродит, его секретарь, не толкнул его руку, так что кинжал перерезал горло Нерона, хотя и не очень аккуратно. Люди так обрадовались, услышав о его смерти, что надели фригийские колпаки. В то же время ему устроили прекрасные похороны. Они стоили двести тысяч сестерциев.

Такова была смерть существа, которого мой отец справедливо называл «римским мясником». Он умер через четырнадцать лет после восхождения к власти, на тридцать втором году жизни и с ним пресеклась династия императоров Клавдиев. Как только Муциан закончил говорить, все мы устремили свои глаза на Веспасиана, ведь мы знали, что у Нерона не было наследников, и корона Цезаря лежала, если можно так выразиться, в сточной канаве, где ее мог подобрать любой полководец, у которого было достаточно легионов, чтобы поддержать свои притязания. Но казалось Веспасиана не привлекала слава императора, и он спросил Муциана, кто участвует в этой гонке. Услышав, что Гальба, которого поддерживают испанские легионы, является наиболее приемлимым кандидатом в императоры, он заявил, что если Гальба жаждет заполучить это достоинство, то он сможет его получить. И больше ничего не говорил о возможности стать Цезарем.

Тем временем дела римлян пришли в полный беспорядок, и гражданская война в Италии столь расширилась, что Веспасиан, всесто того, чтобы идти на Иерусалим, оставался в Кесарии, держа в готовности легионы на случай необходимого действия. Не успели пройти несколько месяцев, как в Риме на форуме был убит Гальба. Императором стал Отон. Но на этом несчастья Рима не закончились. Легионеры, находящиеся в Германии под командованием Вителлия, не желавшие признавать Отона, взбунтовались и выступили против императора, разбив его войска и вынудили его покончить жизнь самоубийством. В Италии воцарилась такая неразбериха, что оба, и Тит и Муциан уговаривали Веспасиана идти на Рим, потому что выходки Вителлия было до того скандальны, что казалось, он станет вторым Нероном.

— Этот обжора проглотит всю империю! — кричал Муциан. — Он устраивает по четыре пира в день и каждый стоит четыреста тысяч сестерциев. Да ведь просто для того, чтобы отпраздновать его прибытие в Рим, ему подали две тысячи отборных рыб и семь тысяч птиц. В одном блюде он смешивает печень щуки, мозг фазана и павлина, молоки миноги и языки фламинго — все это доставляет ему на специальных тритемах со всех концов империи, от Парфии до Геркулесовых Столбов. Он столь же жесток, сколь и жаден, и столь же ленив, сколь и жесток. Неужели ты будешь сидеть и бездействовать, когда богатство империи исчезает в желудке этого обжоры?

Тут Веспасиан вздохнул, ведь он был скуповат, и всякая расточительность сильно расстраивала его. И все же, когда его принялись с большим жаром уговаривать принять титул Цезаря и выступить против Вителлия, он сморщился и шутливо объявил, что поседев среди опасностей войны, он хочет мирно умереть в своей постели.

— Вспомните, — говорил он, — как умирали Цезари. Со времен Тиберия ни один из них не умирал естественной смертью. Разве Калигула не был заколот, а Клавдий отравлен, Нерон принужден покончить с собой, Гальба убит, а Отон тоже доведен до самоубийства? И я должен добавить к списку жертв еще и имя Веспасиана?

Так он отвергал наши предложения.

Когда офицеры узнали о решении Веспасиана, они были вне себя от гнева, потому что были твердо убеждены, что их командующий должен стать императором. К тому же в то время существовало множество пророчеств, что в Иудее появится великий царь и будет править миром, это пророчество евреи принимали на счет своего Мессии, а наши легионеры относили к Веспасиану. Из-за того что он отклонил такую великую честь около сотни солдат вне себя от гнева ворвались во дворец прокуратора и окружили Веспасиана, приставив свои мечи к его горлу и поклялись, что вонзят их в его плоть, если он не примет титула Цезаря. А он с благородством и юмором, редким в столь неприятный момент, попросил их убрать свои мечи, потому что они его щекочут. А затем в мгновенье ока он назвал их многими нелестными именами за то, что они дерзнули щекотать своими мечами шею их старого полководца.

— Но раз уж я умру в любом случае, — сказал он, — я могу принять ваше предложение и умереть Цезарем.

После его слов они чуть не сошли с ума от радости. Подняв его на плечи, они пронесли его по всему лагерю, а затем по главным улицам Кесарии. И весь город гремел от криков «Слава Цезарю!», и всю ночь длилось ликование, потому что солдаты обожали Веспасиана.

Несколько днями позже, когда все было готово к его отправке в Италию, чтобы вести легионы в Мезии[43] против Вителлия, Веспасиан вызвал меня и велел своим слугам привести и Иосифа. Повернувшись к своему сыну Титу, стоящему рядом, он сказал:

— Разве не должен этот замечательный предсказатель, который так правдиво предвидел будущего, быть освобожден от своих уз и получить свободу?

Он вызвал кузнеца, и железные цепи были сбиты с ног Иосифа. Затем Веспасиан спросил, как долго будет править в качестве Цезаря, что смутило Иосифа, так как в этот момент его пророческая сила не действовала. Но учтя возраст Веспасиана, он сделал предположение и сказал, что десять лет, и это было не так уж и далеко от истины.

Веспасиан передал Титу всю задачу по завершению войны в Иудее и дал ему несколько дельных советов.

— Старайся, — говорил он, — как можно меньше разрушать. Разоренные провинции не могут платить. Ты не сможешь выдоить корову, если отсечешь ей вымя.

Таким был типичный деревенский юмор Веспасиана, а также его заботы о деньгах, ведь он понимал необходимость доходов. Позднее, став Цезарем, он установил плату за общественные туалеты, не считая эту субстанцию столь низкой, чтоб ее нельзя было трансформировать в золото.

Что же до дальнейших действий Веспасиана, о том, как его сторонники разбили силы Вителлия у Кремоны и убили в Риме самого Вителлия, то все эти события хорошо отображены другими авторами и не имеют связи с моим рассказом, за исключением того, что они показывают правдивость пророчества Иосифа. Для римлян возвышение Веспасиана означало окончания длиной ночи ужаса и жестокости, длившейся почти пятьдесят лет — практически с последнего периода правления Тиберия. Но если над Римом солнце восходило, то оно заходило над Иерусалимом, причем так трагично и в такой крови, что я был обеспокоин.

Лишь к весне первого года правления Веспасиана[44] Тит смог наконец приступить к последней фазе компании в Иудее, так как неясность исхода борьбы Веспасиана с Вителлием заставляла его держать свои легионы в постоянной боеготовности, чтобы в случае нужды бросить их на помощь отцу. Однако к весне все было готово, легионы отдохнули и получили подкрепление, и стальная петля римской силы готова была захлебнуться вокруг города. Об условиях жизни в Иерусалиме, восторжествовавших в то время, поведал мне Горион бен Никодим, бежавший из города и нашедший убежище у римлян за пару дней до начала нашей кампании в Иудее. Горион бен Никодим был одним из тех молодых еврейских аристократов, что в добрые старые довоенные времена посещал пиры Мариамны, и которого вместе с другими послами Синедрион отправил дать клятву Метилию в тот роковой день сдачи дворца Ирода. Этот человек, отчаявшись от существующего положения вещей и обнаружив, что подвергается постоянной опасности погибнуть из-за своей принадлежности к партии друзей Рима, в конце концов бежал из Иерусалима и укрылся в горах. Окрестности Иерусалима были до того опустошены, что даже дикие звери умирали в полях, и он добрался до Кесарии, находясь на грани голодной смерти. Запасы, которые он взял с собой из города, были украдены разбойниками, которые чуть ли не до смерти избили его. Когда солдаты обнаружили его, ползущего по брусчатке перед дворцом прокуратора, так как он был слишком слаб, чтобы стоять, они отнесли его, как он и просил, к Титу. Я как раз был там, когда его внесли в комнату, и я даже не узнал в этом оборванном, окровавленном скелете того самого Гориона бен Никодима, который когда-то пировал у Мариамны, надушенный и напомаженный, с бородой, завитой по моде халдеев, наряде, сотканном из серебряных нитей. Когда ое увидел меня, его глаза расширились от ужаса, ведь он думал, что я призрак, восставший из мертвых, чтобы преследовать его. Он сам видел, как меня убили во время избиения римского гарнизона, и как Мариамна вынесла меня за город, чтобы там похоронить. Взяв его за руку, я успокоил его и заявил, что ему не надо бояться, что рана, полученная мною от Элеазара, не была смертельной. Затем я обратился к Титу и попросил разрешения взять Гориона бен Никодима, перевязать его раны, накормить и напоить его, прежде чем он поведает нам о событиях в Иерусалиме.