Яков Нерсесов - Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»

• Название: Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»
• Автор: Яков Нерсесов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-71851-1

«Hannibal ad portas!» («Ганнибал у ворот!») – это латинское выражение стало крылатым. Ни один враг за всю историю Древнего Рима не наводил такого ужаса. Никогда прежде римские легионы не терпели столь жестоких поражений. Ни одна война еще не требовала от Вечного города такого напряжения сил и таких чудовищных потерь – за 17 лет этой бойни Рим лишился половины мужского населения: Ганнибала просто «задавили массой» и «завалили трупами»…

Но знаете ли вы, что военный гений оказался еще и гением власти? Что вскоре после окончания войны Ганнибал был избран суффетом (высшим должностным лицом) Карфагена и при поддержке Народного собрания обуздал олигархов, пресек хищения и коррупцию? Что лишь предательство богачей, вступивших в заговор с римлянами, положило конец его политической карьере? Но старый герой до самой смерти не изменил своей клятве, а его трагическая гибель лишь подтвердила пророчество Дельфийского оракула: «Худшие победят лучшего»…

Эта книга воздает должное величайшему гению Древнего мира, чье имя переводится как «дар бога», а почетное прозвище Барка означает «молния».

---

Только консул-командующий имел право на ритуал «ауспиции» – гадание о том, благоприятствуют ли сейчас Небеса сражению или нет. С этой целью армия возила с собой в деревянных клетках цыплят, которых полководец перед сражением приказывал накормить. Если цыплята жадно бросались на еду, при этом роняя часть пищи на землю (как бы делясь с богами), то это было благоприятным знаком. Во всех иных случаях полководцу рекомендовалось всячески избегать битвы. Знаменитый римский оратор Цицерон позднее остроумно заметил по этому поводу, что среди римских полководцев был негласный обычай… морить цыплят голодом, чтобы, получив в нужный для римских военачальников момент пищу, они кидались жадно поглощать ее, но, будучи очень слабы, частично роняли. Так или иначе, но эта традиция «пращуров» культивировалась в римской армии веками вплоть до Рима эпохи Империи – ведь она говорила о священности статуса полководца, имевшего право получать знамения от богов и толковать их! Любое сопротивление своей воле командующий расценивал как нарушение воли богов.

В походе консул-командующий обладал неограниченной властью над гражданами-воинами – «империумом» (за пределами Рима римлянин не имел права апелляции к народному собранию!) и мог приказать своим постоянно сопровождавшим его помощникам – «ликторам» (одно из внешних проявлений консульской власти) – выпороть и обезглавить любого нерадивого солдата или офицера. Крайней мерой наказания провинившегося подразделения (за трусость в бою и т. п.) служила «децимация» – позорная казнь каждого десятого перед строем всего легиона.

…Кстати, «децимацию» ввел в практику на рубеже IV–III вв. до н. э. не менее легендарный, чем Камилл, Аппий Клавдий. Она производилась следующим образом: поначалу солдаты попросту забивали до смерти своих «соратников» палками, а иногда и камнями; позднее казнь стала более изощренной – «виновных» пороли солеными розгами либо бичевали кнутами с острыми крючками на концах (наподобие тех, которыми истязали Иисуса Христа в нашумевшем фильме Мэла Гибсона «Страсти по Христу»), после чего обезглавливали. В течение всего назначенного наказанием срока остальные струсившие, но не попавшие в «избранное число», легионеры не могли находиться внутри лагеря и жили перед внешним рвом. На этот период вместо пайки пшеницы их переводили на ячменный хлеб. Существовали и денежные штрафы…

В то же время дисциплина и стойкость в римской армии поддерживались не только с помощью телесных наказаний, но поощрением (земельными наделами, жалованьем) и наградами. Отличившиеся офицеры и солдаты могли получить венок из дубовых листьев за спасение римского гражданина; золотой венок полагался тому, кто первым взобрался на стену неприятельского города.

…Кстати, именно с Аппием Клавдием связана одна полулегендарная история, призванная характеризовать стойкость и непоколебимость римлян, когда Отечество в опасности! В 280 г. до н. э. после поражения Рима от эпирского царя Пирра в битве при Гераклее в сенате остро стоял судьбоносный вопрос – то ли подписывать мир с победоносным царем Пирром, то ли нет?! – мнение «отцов» Рима колебалось, а затем и вовсе стало склоняться если не в пользу мира, то, по крайней мере, за перемирие. И тут, если верить римским историкам, а римляне, как известно, слыли очень большими мастерами высокопарного приукрашивания своей истории, случилось непредвиденное. Внезапно в курии появился на носилках девяностолетний слепой и беспомощный Аппий Клавдий, бывший консул, построивший в 312 г. до н. э. большую южную дорогу – знаменитую мощеную Аппиеву дорогу (лат. Via Appia) от Рима до Капуи. По этой 350-километровой «трассе» могли свободно проехать, не сталкиваясь, две повозки. Во многом благодаря этой военной дороге Рим смог подчинить себе Среднюю Италию. В 224 г. до н. э. ее продлили до морского порта Брундзий. Аппий был не только выдающимся государственным деятелем, но и знаменитым римским оратором и писателем. Он произнес в сенате великолепную речь против мира с царем Пирром. В ней впервые была высказана мысль, ставшая правилом великодержавной римской политики: не мириться с врагом после поражения и тем более на своей земле! Под впечатлением этой патетико-патриотической речи престарелого поборника величия Рима было заявлено царскому послу Кинею: пока Пирр будет оставаться в Италии, римляне не собираются вести каких-либо мирных переговоров. Если же Пирр покинет Италию и удалится к себе на родину, то они выслушают любые его предложения о мире. Но до тех пор, пока Пирр будет оставаться на итальянской земле и даже одержит тысячу побед над Римом, война будет продолжаться до последнего римского солдата. Сегодня трудно судить, где в этом «судьбоносном» эпизоде – правда, а где – позднейший приукрас патетически настроенных римских летописцев…

Скажем сразу, что со времен Александра Македонского полководческое искусство изменилось. Легендарный македонец, выбирая нужную позицию, постоянно маневрировал и развертывал свою армию для наступления так, чтобы она могла всеми своими силами (пехотой и кавалерией) оказывать одновременное давление на передовые порядки врага. Когда наступал решающий момент, его ударная тяжелая кавалерия наносила разящий удар по самой слабой части во вражеских построениях, уже точно определенной самим полководцем. Но после начала сражения даже такому гению, каким безусловно являлся македонский царь, было почти невозможно руководить сражением на всех участках поля боя. Ведь именно он во главе кавалерии находился в гуще событий, где решался исход битвы, причем нередко именно его исключительная храбрость склоняла чашу весов на его сторону. После его смерти в войнах диадохов преемники великого полководца тоже пренебрегали опасностью. Личный героизм по-прежнему считался обязательным качеством военачальника, вызывавшим восхищение в любом подчиненном бойце. Но поскольку последователи Александра уступали ему – своего рода Богу Войны – во всем, да и сражались они друг с другом армиями одинаковыми как по содержанию, так и по ведению боя, то полководческое искусство постепенно совершенствовалось. В результате главным для римского полководца было не утверждение своего мужского начала в смертельно опасных поединках перед строем готовых к сражению армий, не в лихих атаках в первых рядах (время героев-вожаков эпохи Александра Македонского прошло!), а в умении искусно управлять войском, стоя позади него, и в сохранении армии даже в случае неблагоприятного исхода боя. Если раньше резервы имелись крайне редко, то в римском легионе они присутствовали обязательно (от 1/2 до 2/3!), и именно задачей полководца являлось по необходимости искусно бросать их в бой. И все же и римским полководцам в походе, во время боя или осады приходилось проводить немало времени вблизи противника, рискуя быть ранеными или убитыми. Они разделяли со своими солдатами все тяготы военного бытия. Все это не только позволяло им быть близкими к ним – «братьями по оружию» (соратниками), но и называться типично римскими военачальниками.

…Между прочим, большинство римских полководцев той поры по окончании боевых действий возвращались к мирной деятельности. Всем известен ставший хрестоматийным, пример гражданской доблести и непритязательности сурового крестьянина-работяги Луция Квинкция Цинцинната. Отечество призвало его в суровую для Рима годину спасти Отечество. Выполнив свой долг, он возвратился к возделыванию земли своими руками. Маний Курий Дентат – победитель одного из талантливейших полководцев Древнего мира, эпирского царя Пирра, тоже происходил из деревенской глуши, был бедняком, а после победы, которая навсегда отдала Италию в руки Рима, продолжил свой нелегкий труд крестьянина. Он сам, своими собственными руками пахал свое крохотное поле, засевал и снимал урожай. Его можно было застать в скромном крестьянском домике сидящим перед очагом и варящим простое кушанье из… репы в грубой глиняной посуде. Под стать Цинциннату и Дентату были и многие полководцы грядущих войн с Карфагеном: Марк Аттилий Регул или Клавдий Марцелл. Впрочем, скоро эта традиция исчезнет, и на авансцену римской истории выйдут полководцы, чьи политические амбиции будут устремляться очень высоко. Но это уже другая история…

После больших успехов – если пало не менее 5 тысяч неприятельских воинов – победоносное римское войско по разрешению сената праздновало триумф. Легионеры вступали в Рим боевым строем, с лавровыми ветвями в руках, распевая героические и шутливо-похабные песни. Впереди войска, но позади процессии самых знатных военнопленных, на колеснице, запряженной четверкой белых коней, ехал полководец. Одетый подобно статуе бога войны Юпитера – в лавровом венке, с накрашенным лицом, в пурпурном, украшенном золотом, одеянии с богатым оружием – возвышался он на колеснице, похожий больше на грозного идола, чем на живого человека. Стоящий рядом раб постоянно нашептывал ему на ухо, что тот смертен, как и все люди. Другой раб держал над его головой лавровый венок победы. Тут же несли военную добычу, выставленную для всенародного обозрения. По главной церемониальной дороге Рима Sacra Via («Священной дороге») через Триумфальные ворота, Фламиниев цирк, Большой цирк вокруг Палатина триумфальная процессия поднималась на Капитолийский холм, к главному храму города – храму Юпитера, где совершалось торжественное жертвоприношение – ритуальная казнь вражеского полководца. После жертвоприношений Юпитеру победоносный полководец «закатывал пир на весь мир». Малый триумф назывался овацией. Она полагалась, если победа не была внушительной, противник оказался не столь серьезен, как это могло показаться, или… сам победитель чем-то не угодил сенату. В этом случае полководец вступал в Рим верхом на коне или же пешим, на голове его был миртовый венок и одет он был в обычную тогу. Сопровождали его не его воины, а всего лишь… сенаторы, и в жертву он приносил на Капитолии не быка, а всего лишь овцу. Существовал и триумф за… свой счет: это когда государство не выделяло средств триумфатору и ему приходилось обустраивать празднество на свои деньги за пределами Рима на Альбанской горе.