Михаил Шевердин - Осквернители (Тени пустыни - 1)

• Название: Осквернители (Тени пустыни - 1)
• Автор: Михаил Шевердин
• Жанр: История

---

Холодок пробежал по спине, и Петр Иванович зябко повел плечами.

Куст зашевелился, ожил. Казалось, над ним поднялся столб дыма столько взвилось комаров, а в дыму возникли два привидения, две белые фигуры керимхановских телохранителей. Прозвучал низкий голос:

- Господин табиб, позволю обратить ваше внимание - нездоровые испарения поднимаются с болот. У нас вредные лихорадки.

- Я доктор. Что мне лихорадка? - усмехнулся Петр Иванович.

- Извините, вас ждет сам.

- Ну уж если сам... - важно проговорил Петр Иванович.

Керим-хан действительно ждал. Скатерть постлали прямо на земле. В полосах света, падавших от решетчатых фонарей, плясали комары. Вкусный пар валил от запеченного целиком на раскаленных камнях в яме барана.

После ужина Керим-хан пожелал остаться с Петром Ивановичем наедине. Под низким пологом шатра плавали облака синего дыма. Петр Иванович потянул носом. "Э, да ты, брат, опиум покуриваешь", - подумал он. Вождь белуджей был настроен злобно. Вопросы он словно выстреливал один за другим. Ответы он слушал не особенно охотно, а может быть, и просто не слушал.

- Кто он такой?

- Кто? - удивился доктор.

- Инглиз.

- Врач. Он сказал, что врач.

- Зачем он здесь?

- Лечит вашу матушку. Приехал из Персии. Вы сами вызывали его лечить Бархут-хон. Вам показалось мало одного врача, и вы пригласили его.

- Врач... врач... Вы думаете, он врач?

- Очевидно...

- Может ли он лечить? И без него матушке стало легче. А я - эх, в ад его отца! - должен заплатить ему тысячу рупий.

- Бархут-ханум уже не молода. Болезнь тяжелая. Лишний совет не помешает.

- Эй, вы тоже заодно с инглизским чертом. Тысяча рупий, когда вылечит, таков договор. А матушке моей инглиз не помог ни вот столечко, он показал на кончик мизинца. - И инглизу-торгашу я обязан отдавать рупии, кругленькие, блестящие, серебряные...

Петру Ивановичу сделалось противно. Он встал.

- Не уходите. Сердце мое ходит вверх-вниз, - ныл Керим-хан. - Я не знаю, что говорю. Когда я вижу больную мать, я делаюсь трехлетним ребенком, плачу... Скажите, она будет жить?

- Я ее лечу.

- Ага, хаким, значит, ты ее лечишь. Ты! А он? За что я ему должен отдавать тысячу рупий, блестящих, звонких...

- Что же, Керим-хан жалеет мать? Или Керим-хан жалеет свои рупии?

- Дым вздохов вздымается из моей груди. Я вижу и не вижу, я знаю и не знаю. Посоветуй, что мне делать.

Петр Иванович невольно вздрогнул. Тон вопроса удивил его. А вдруг в этом фамильярном "посоветуй" кроется подоплека? И дело вовсе не в Бархут-ханум... Не в ее болезни.

Петру Ивановичу даже жарко стало.

Неужели Керим-хан вообразил, что Петр Иванович, советский доктор, тоже что-то вроде этого английского разведчика? Что Петр Иванович не простой русский доктор, а...

Нелепость! Но тогда почему Керим-хан ходит вокруг да около, просит совета, заискивает?

А если совет подойдет, устроит Керим-хана? Тем самым он, рядовой доктор, сможет предотвратить многие беды. Белуджи свирепы и воинственны. Их вторжение в советские пределы - огромное несчастье... Петр Иванович чуть не забыл, что он только скромный советский врач, что ему никто не давал права вести переговоры с Керим-ханом...

Керим-хан был азиат и остался азиатом. Он хитрил и переборщил в своей хитрости. Он, возможно, и хотел услышать совет. Изощренная его хитрость не допускала, чтобы большевики могли послать в пустыню такого большого доктора просто лечить пастухов и жалких земледельцев от болезней. Болезни посланы аллахом еще Адаму. И со времен Адама люди болеют и помирают от болезней. Станут большевики возиться с какими-то подыхающими с голоду черными людишками - таков уж удел черни - да еще в чужой стране. Другое дело, если заболеет знатный человек, вроде матушки Бархут-хон... Она мать великого вождя. Ее жизнь драгоценна. Для того этот русский доктор и здесь. Но он не только доктор, Керим-хана за нос не проведут. Белудж глубокомысленно сощурился и важно сказал:

- Посоветуй, что мне делать?

- Мое дело лечить... - сказал Петр Иванович и вдруг разозлился: - А впрочем, один совет я дам. Опий выветривает из мозга разум... Запомните, хан: ум человека вылетает из головы вместе с терьячным дымом.

Керим-хан не обиделся. Ловко, как ему, наверно, казалось, он вернул разговор в прежнее русло.

- Самый несчастный тот, кого никто не любит. Меня любит один человек в мире - мать. Что со мной будет, если она... - он закатил глаза, но вдруг застонал: - А тысяча рупий!

Костер потух, загадочными глазами тлели угольки. Влажная темнота южной ночи заползла под покров чадыра, и нельзя было разглядеть лица Керим-хана, но Петр Иванович понял, что он плачет.

Плакал Керим-хан, самый могущественный, самый страшный, дикий Керим-хан, чьим именем матери-персиянки пугали детей. Тот самый Керим-хан, которого побаивались правители могущественных государств.

Керим-хан!.. Угроза нашествия, гибели женщин, детей, резни, истребления всего племени не заставила бы его пролить и слезинки. Говорили про него: "Глаза его сухи, без слез, руки мокры от крови". В час опасности, безысходности он мог бесстрашно подставить шею под удар, только бы не показать слабости духа.

Не на шутку Петр Иванович испугался. Страшно, когда плачет мужчина-белудж. Еще хуже, когда белудж плачет в твоем присутствии. Лучший друг делается врагом, если узнает, что ты видел его слезы.

Утро в долине Герируда пришло в ослепительном наряде из золота и багрянца. Солнце разогнало мрак ночи и мрачные мысли.

...Черная, лоснящаяся физиономия вождя белуджей сияла, бешеные глаза его прыгали. Бархут-ханум лучше. Бархут-ханум соизволила выкушать чашку кислого молока, совсем маленькую чашечку - но какая радость!

Керим-хан пританцовывал, хлопал всех по плечу и вопил:

- Проснулось мое счастье! К матушке возвращается здоровье!

За утренним чаем он даже спел. Он пел, пощипывая струны кобуза и поглядывая хитро на мистера Джеффри Уормса, который ел, как всегда, много и жадно.

Керим-хан пел:

Я хваленый, перехваленный богатырь, иах!

Ой, я "ветров" козлика испугался, иах!

По площади дастархана я гарцую на осле, иах!

Во мгновение ока пузо набиваю хлебом, иах!

Большим шутником был могущественный вождь. Но нельзя сказать, что шутки Керим-хана нравились доктору. Не нравилась ему и бутылка водки, которую Керим-хан один осушил за завтраком. Петр Иванович терпеть не мог пьяниц, да еще таких, которые спьяна лезут с нежностями, тыча прямо в лицо жесткими жгутами своих усов.

А белудж никак не хотел угомониться:

Я богатырь: над блюдом плова

Я разгоняю полчища мух.

Я богатырь: ударом молниеносного копья

Вытаскиваю из печи лаваш.

Улучив минутку, Алаярбек Даниарбек шепнул Петру Ивановичу:

- Инглиз утром показал хану письмо. Какое? Откуда? От Томсона генерального консула инглизов в Мешхеде. Хан гневался. Томсон пишет: тогда-то и тогда-то белуджи должны перейти границу. Есть такой у инглизов с Керим-ханом договор, оказывается. Если границу не перейдут, хана схватят и отвезут в Феррах. Хан гневался, очень гневался.

После завтрака Керим-хан ушел в чадыр Бархут-ханум.

- Коллега, - сказал мистер Уормс, - вам нельзя оставаться здесь... Опасно оставаться. Учтите, мне наплевать... Но я отдаю дань своему великодушию.

У Петра Ивановича вырвалось:

- А не сделать ли наоборот?

- Ого!

- Великодушие за великодушие. Зачем вы подзадориваете Керим-хана? Спорите? Он споров не переносит... особенно когда пьян.

- Это совет? - поморщился мистер Уормс. И вдруг расхохотался: - Эх, я так и знал. Вы, доктор, не только доктор. Выслушайте мой совет, дорогой. Занимайтесь медициной. Только медициной. А кто выходит за границы своего дела... поверьте моему опыту путешественника... Ля-ля-ля...

Петр Иванович настаивал:

- Гость на Востоке священен, но только до порога.

- Вас здесь терпят, господин большевик, как врача, но в советниках-большевиках здесь не нуждаются.

Яснее мистер Уормс не мог выразить свою мысль.

- Бархут-ханум лучше, - продолжал Уормс, - пользуйтесь случаем. Получайте благодарность. Рупии и...

- Гениально придумано. Керим вспыльчив от природы и пьяный не знает удержу. А вы наступаете ему на любимую мозоль...

- Ого, и угрозы... Англичанин никого, кроме бога, не боится.

Ответить Петр Иванович не успел. Вернулся хозяин дома.

Он пошатывался. Лоснящеея лицо его источало довольство и спиртной перегар, глаза заволакивала тень.

- Свиньи! - заорал он.

Все вздрогнули от неожиданности, но, оказывается, Керим-хан никого ругать не думал.

- Свиньи... Много диких свиней... кабанов полно в камышах. Пасутся, поганые, камыш жрут, в мелководье рыб ловят. Здоровые, жирные! Клыки во!.. Нам, мусульманам, не пристало... пиф-паф... Вы кяфиры. Вам можно. Едем в камыши... пиф-паф! Еще там "хаусы" есть, вот такие коты! И козлы! Фазаны!..

- Мне пора, - мрачно сказал Петр Иванович. - Вы знаете, у меня дела экспедиции. Позвольте мне уехать.