Николай Сиянов - Сувенир из Нагуатмы. Триумф Виджл-Воина

• Название: Сувенир из Нагуатмы. Триумф Виджл-Воина
• Автор: Николай Сиянов
• Издательство: ИПК "Звезда"
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2001
• ISBN: 5-88187-129-4

"Человек посеявший — не тот же самый, который жнет, но и не другой" — это откровение Будды является лейтмотивом романа "Триумф Виджл-Воина". В книге художественно исследуются законы Кармы и Перевоплощения; на личном опыте молодой человек осознает, что та немыслимая ситуация, в которой он оказался, не случайна, а кармические долги, наделанные в прошлой жизни, необходимо оплатить сполна… Одним из главных героев романа является внеземной Учитель О'Джан. Он щедро делится с учеником уникальными знаниями о Человеке, Материи, Пространстве, Времени. Учитель задался целью вывести способного ученика в мир Мысли, иначе сказать, во внутреннее пространство Материи или сферу своей истинной родины — Нагуатмы. Эту "страну" в восточной эзотерической литературе именуют Нирваной, или Самадхи, в романе она называется Виджл-Пространством

---

В русских Ведах часто говорится о том, что Бабу-ягу любит посещать Змей Горыныч, ее приятель. У Горыныча, как правило, огнедышащие головы — и это, конечно, линии Плазмы, занимающие второй, третий и четвертый чакрамы. Одна линия ведет к первому чакраму — это хвост Змея Горыныча. У него есть еще крылья: флюиды Ида и Пингала (Ха и Тха), в Христианской доктрине их величают Архангелами. Основные атрибуты Бабы-яги — кот да сова, оба хорошо видят в ночи, с ними она неразлучна; кот здесь выступает символом интроспекции, а сова — мудрости, сама же Баба-яга символизирует различные Учения Йоги.

Словом, сынок, привычные всем слова “сказка ложь, дав ней намек…” не совсем верны. В настоящей русской сказке лжи нет, а символы следует понимать правильно. Вот и мой намек не оставь в стороне, если тебе дорог путь познания: займись русскими Ведами. Пересмотри их, и перед тобой откроется бездонный кладезь народной мудрости. ОУМ.

P.S. Да, я озадачен, весьма. Никогда бы не подумал, что сокровища так надежно упрятаны. Явные письмена легко извратить (смысл, понятно), даже на великие Учения “навешиваются одежды”, а вот простые и вроде немудреные народные сказки переживают века и, незамутненные, чистые, как глоток прозрачной воды, предоставляют духовному страннику Истину…

14 августа. Какая-то пичуга, похожая на воробья, но крупнее, прямо-таки атаковала меня, стараясь 'привлечь внимание. Я как раз рубил дрова, весь ушел в работу. Вначале подивился на агрессивную птаху, а после начало доходить: что-то не так. Догадался выйти на связь с О’Джаном.

— Ну, тугодум! — отругал он. — Сколько можно повторять: когда ты ешь, ты просто ешь; когда рубишь дрова, просто рубишь. И никаких мыслей! никаких шатаний туда-сюда — в прошлое-будущее, одно настоящее — “здесь” и “теперь”.

— Я понял, Учитель.

— Хорошо. Отвлекись от насущных дел, произведем маленький опыт. Итак, сынок, собери кучу хвороста, как для костра. Сядь подле в Падма-асане. Протяни к хворосту правую руку и сконцентрируй все свои мысли, всю волю на кончиках пальцев.

Я сделал, как велел О’Джан. Немного недоумевал, что, собственно, сие значит. Но быстро прогнал посторонние мысли, весь сконцентрировался на кончиках пальцев. Все свое сознание направил на них, даже стал ими, пальцами, с тонкой пульсацией крови под кожицей. И вот — о, чудо! Из кончиков пальцев как бы пробились искры… голубоватое пламя змейкой… хворост вспыхнул, через мину-ту-другую весело затрещал костер.

Я не стал дожидаться посыльной пичуги. Вышел на связь с Учителем.

— Что ж, для начала неплохо, — сказал О’Джан. — Для начала даже хорошо, сынок; теперь ты в тайге не пропадешь.

— Спасибо, Учитель.

— Я ни при чем, — сказал Он. — Однако очередная “проба сил” показала: ты не топчешься на месте, идешь. И пусть это взбодрит тебя, сынок, придаст уверенности и силы. До встречи.

…Ночью плохо спалось. Я не поленился снова соорудить кучу хвороста. Вытянул руку, сосредоточился. Почему-то казалось, что в прошлый раз не обошлось без помощи О’Джана. Минут через пятнадцать хорошей концентрации, когда за-. бываешь себя, где ты, что ты, когда ты весь в своих пальцах и сам одни пальцы, — снова вспыхнул костер. Да, теперь точно, в лесу я не пропаду и без спичек.

17 августа. Ночью стало плохо с сердцем. Никогда не жаловался на него, не знал, что это такое, а тут сдавило, не перевести дух. Болело не только сердце, и с головой творилось что-то неладное. В какое-то мгновение показалось: все, умираю. Нет, страха смерти не было, только щемящая, пронзительная жалость к себе: вот, не дошел до цели, не сумел реализовать себя, подвел Учителя — и всему конец. И Бог знает, когда теперь придется все начинать сначала, в этих суровых условиях Третичной Материи.

С трудом сполз с постели. Не знаю даже, для чего это делал. Главное, хотелось поскорее на воздух, глотнуть свежего воздуха.

Что дальше? Не помню, как будто отшибло память. Провалы какие-то, ныряние из фантастического, нереального — в явь. Совершенно не помню, как в кромешной тьме добрался до Сашиной избушки, как ввалился в нее. Наверное, своим видом перепугал Настеньку. Очнулся на ее постели, с компрессом на голове. Она руками восстанавливала мое биоэнергетическое поле.

— Извини, — сказал я. — Прости, Христа ради… И помоги мне понять, я ведь еще не до конца умер, верно?

— Верно, — сказала она. — По правде, ты даже еще жив.

Я посмотрел в оконце, оно светилось, значит, зачинался день. В общем, Я чувствовал себя сносно.

— Не понимаю, Настенька, что со мной?

— И понимать нечего: трансмутация организма.

— Человек должен физически умереть, прежде чем возродиться?

— Именно так.

— Но со мною подобная неприятность уже приключалась.

— Когда?.

— Не так уж и давно. В городе на Неве.

— Выходит, ты дважды возродился за короткий срок. И теперь, сдается, надолго.

— Вообще-то мне не нужно “долго”, для меня важно другое.

Я встал с постели. Сердце и голова работали нормально. Еще раз извинился.

— Да брось! — остановила Настенька. — Свои люди, о чем ты вообще, не понимаю.

— Свои? как брат и сестра?

— Вот именно. А теперь, братик, доброе утро! и давай завтракать. И мы пили чай.

О, Господи! если бы люди понимали, какое это благо, какое счастье — быть просто сестрой и братом и просто пить чай в затерянной избушке посреди тайги.

18 августа. Пошли белые грузди. Мы с Настенькой забрались в какую-то совершенную глушь, дебри; набрали по ведру и большую корзину прекрасных чистых грибов. Единственным верным ориентиром для нас в тайге служила река, мы и устремились к ней отдохнуть и, может быть, искупаться. Но когда спустились в долину, почти к реке, Настенька вдруг остановилась, схватила меня за руку.

— Смотри!

Вдоль реки, сверху вниз по ее течению, на небольшой высоте к нам приближалась Летающая Тарелка. Никогда прежде я не видел НЛО, только много слышал о них — и вот она, пожалуйста, перед нами. Сверкающий на солнце диск; по центру нечто вроде иллюминаторов. Диск слабо вращался по горизонтальной оси, парил… Но иллюминаторы все отчетливее: можно предположить, НЛО приближался с большой скоростью.

— Смотри! смотри! — она испуганно прильнула ко мне, показывая в противоположную сторону.

Прозрачная быстрая река сверкала серебром, петляла в долине навстречу солнцу. В общем, мелко петляла и лишь вдали обозначался крутой изгиб — там-то, на высоте, появились и засверкали еще два Объекта.

Не многовато ли на одну долину? Я установил связь с Учителем.

— Учитель, это действительно НЛО?

— Да, сынок, самые настоящие.

— Они могут причинить зло?

— Несомненно. Собственно, они ищут вас.

— Нас?! Почему? Что же нам делать?

— Слишком много вопросов, сынок. Вам остается одно — слушаться меня во всем. И вот мой первый указ: немедленно уходите в лес.

Я схватил Настеньку за руку, потащил за собой. Впрочем, несмотря на спешку, ведра с грибами мы прихватили, лишь корзина осталась на месте.

“Буду постоянно на связи, — сообщил О’Джан. — Возьмите левее, вон к той березе”.

Я оглянулся. Первая Летающая Тарелка зависла над рекой, над тем самым местом, где мы недавно стояли. Две другие приближались к Первой, шли близко друг к другу, как спаянные.

Мы достигли березки, за ней начинался густой кустарник. Настенька карабкалась по склону впереди, а я как бы прикрывал ее, оберегал, часто останавливаясь и оглядываясь. Ведра с грибами мы тоже оставили под березой — не до них.

Наконец пробились сквозь кустарник и там, среди крупных валунов, среди медноствольных корявых сосен, остановились, тяжело дыша

— Учитель, что это за объекты? Что им надо?

— Я ж говорю, сынок, им надо именно вас.

— Так это что, похоже на охоту?

— Похоже.

— Нам надо бежать?

— Но без паники. Я выведу вас. Теперь возьмите левее, вдоль склона.

Настенька, естественно, не знала о нашем диалоге. Она просто чувствовала опасность и подчинялась мне.

— Вперед, братишка?

— Вперед и только вперед!

— Я вот думаю, что бы еще такое оставить для облегчения? Может, Славик, оставишь меня? Как те ведра с грибами?

— Держись следом и не рассуждай.

— То есть надо помолчать, да? Ты мне все потом объяснишь, братец?

— Вот именно!

— Не пойму, почему мы убегаем от этих тарелочек, почему прячемся? Я почти уверена, они ищут контакта с нами. А мы? Мы, как самые последние неразумные дикари.

— Именно так. Ты права, Настенька, они ищут прямого контакта с нами, чтобы причинить зло.

— О’Джан, что дальше? Опасность не миновала?

— Продолжайте следовать прямо. Да порасторопнее, порасторопнее, дети, вам сколько лет?!

— Они отстали, О’Джан?