Игорь Лебедев - Шут и Иов

• Название: Шут и Иов
• Автор: Игорь Лебедев
• Издательство: Нестор-История
• Жанр: Культурология
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-98187-846-6

Книга «Шут и Иов» — это попытка синтеза гипотез, предположений и фактов в рамках теории параллельной истории. Тайнопись Пушкина, секреты Дома Романовых и европейских династий, дуэль Лермонтова и смерть Гоголя, молчание Христа — записки сумасшедшего или истина в последней инстанции?

---

Как известно, пришёл прежде и всё устроил Иоанн Креститель. Здесь впервые выявляются две взаимопересекающиеся волны: воплощения людей, вышедших из колеса кармы (архатов), добровольно воплощающихся в нужных местах и в нужном времени для реализации определённой задачи, существ более высокого порядка, чем обычные люди, т. е. те, которые движутся к совершенству через свои дела.

В своё время Д. С. Мережковский чутко угадал и робко сказал о Лермонтове: «Если бы довести до конца эти первичные бессознательные впечатления, то пришлось бы выразиться так: в человеческом облике не совсем человек, существо иного порядка, иного измерения. Отсюда и то, что кажется „лживостью“. Лжёт, чтобы не узнали о нём страшную тайну. Отсюда, наконец, и то, что кажется в нём „пошлостью“. Обыкновенного тщеславия у него как раз и не было — было желание быть как все».

Ещё Лейбниц подразделял познание на смутное и отчётливое, а последнее на адекватное и интуитивное. Процесс осознания потерянного и своей роли в этом мире у Лермонтова шёл от смутно-интуитивного к адекватно-отчётливому (в последних его стихах есть такие строки — «честно умер за царя»),

Данте в «Божественной комедии» упоминает гностическую легенду о том, что «ангелы»[Ангел — т. е. вестник — имеет самую разную нагрузку в смысле — значения в тексте в Ветхом и Новом Заветах. Об этом различии будет сказано ниже. В самом широком понимании «ангелом» может быть и простой гонец-вестник.] (т. е. существа более высокой организации), выбравшие своё место в борьбе света и тьмы, более не рождаются, а колеблющие посылаются в мир, чтобы они во времени сделали выбор. Если суть механики воплощений человека может быть выражена в самом общем смысле двумя путями — как принудительное через свои дела и как добровольная (архаты), когда реинкарнация происходит сознательно для выполнения определённой задачи, то телесное воплощение существ иных планов бытия не только редки, но и требуют промежуточного звена для реализации задуманного.

В январе 1798 г., когда императрица Мария Фёдоровна готовилась стать матерью 10-го ребёнка, Павел I в Зимнем дворце принимал династию старообрядцев, где купец Маслов преподнёс императору древнюю икону Михаила Архангела. 28/I у Павла рождается сын. В момент пушечной стрельбы по случаю события, граф Кутайсов докладывает императору о странном сообщении дежурного офицера о том, что к часовому подошёл старец и попросил напомнить царю о том, чтобы сына назвали Михаилом, а также и строящийся дворец, что стоит на месте его рождения и слова: «Дому твоему подобаеть святыня Господня въ долготу дне». К удивлению Кутайсова Павел воскликнул: «Уже исполнено». Солдата наградили деньгами, а офицер получил орден Св. Анны.

Позже Павел рассказал графу, что всё это он видел в ночь перед родами то ли во сне, то ли наяву. Число букв надписи, которой был украшен замок, где и погиб Павел, процарствовав ровно 4 года, 4 месяца и 4 дня, равно 47, т. е. числу лет, прожитых Павлом. Так в мир вошёл человек, через семя которого телесно воплотился «вестник», получивший также имя Михаил. Но воплощение из тонкого мира в плотное тело имеет свои нюансы и закономерности. Новое тело не даётся человеку уже с готовыми чувствами: где должны быть чувства, имеются как бы незаполненные места, их. И постепенно в течение развития, чувства тела тонкого («тела желаний») заполняют соответствующие места в теле плотном, но с учётом поправки, исходящей из приспособлений к новым условиям. Эта адаптация вносит коррективу в чувства тонкого тела воспринятой информацией из условий среды мира плотного.

Всё это создаёт такое положение, что чувства тонкого тела, могут занять лишь строго определённый объём в «местах» чувств тела плотного. Через всё это только и можно взглянуть на странное поведение Лермонтова, рост его личности, отношение к людям. Вл. Соловьёв подчеркнул одну сторону этого процесса: «С детства обнаружились в нём черты злобы прямо демонической. В саду он то и дело ломал кусты и срывал лучшие цветы, осыпав ими дорожки. Он с истинным удовольствием давил несчастную муху и радовался, когда брошенный камень сбивал с ног бедную курицу. Взрослым Лермонтов совершенно также вёл себя относительно человеческих существ, особенно женских». Но Д. С. Мережковский более прав, когда говорил, что в Лермонтове боролись два человека, а мы можем добавить, что боролись, чуть ли не буквально.

Человек, воплотившийся в мир плотный, очень много теряет (и в этом последнее, самое тайное значение темы «тюрьмы» у Лермонтова), но вместе с тем, обретает гораздо больше потерянного, снова возвращаясь в мир тонкий. И когда человек сознательно, устремляется к обретению себя, то процент обретённого возрастает прямо пропорционально его устремлениям. И плотное (плотское) тело в этом играет незаменимую роль.

И чем плотнее, чем грубее материал овладения механизмом управления телом, тем более могучая энергия овладевает будущим человеком. Но из этого пункта лежат дороги в разные стороны. Одна ведёт к мироощущению, предельно выраженному в манихействе: «Дух мучается в тенетах материи, следовательно, его надо освободить от плоти. Зло вообще всё видимое — природа, люди, храмы. Весь мир достоин только ненависти. Чтобы спастись, надо убить в себе все желания — возненавидеть жизнь, а для этого надо всячески отравить её и себе, и другим, надо сделать жизнь на Земле отвратительной. С этой целью послушникам наряду с самой строгой аскезой рекомендовался и самый разнузданный разврат. Запрещались только все чистые радости, примиряющие человека с жизнью: брак, основанный на доброте и доверии, любовь к природе и т. д. Во имя великой цели — достижения состояния полного отвращения к жизни — все средства хороши». Когда Л. Н. Гумилёв писал эти строки, он ни на секунду не вспомнил о Лермонтове, но абсолютно точно передал то мироощущение, которое владело Лермонтовым. Возможно, и не только мироощущение, но и вполне осознанное учение, если взглянуть на судьбу знаменитого «кружка 16», куда входили родовитейшие люди, то увидим удивительную тенденцию (уход Гагарина в иезуиты, как раз доказательство от обратного) — стремление к смерти[Вся лирика Лермонтова в 1841 г. буквально пронизана темой смерти.]. А. Долгорукий буквально заставил драться на дуэли своего товарища князя Яшвили на тяжелевших условиях, который без свидетелей был убит. Фредерикс, Жерве откровенно искали смерти. А многих из этого кружка мы так и не знаем. Как тут не вспомнить «порнографические стихи» Лермонтова, которые разнятся с эротикой Пушкина как небо с землёй[Эти произведения не включаются в полные собрания сочинений Лермонтова, но они неоднократно печатались в России и заграницей. Наиболее авторитетное издание появилось в американском периодическом альманахе «Russian Literature Triquarterly» (1976, № 14) со статьей У. Хопкинса. Две из пяти вещей, опубликованных У. Хопкинсом, — «Тизенгаузену» (адресовано соученику Лермонтова, Павлу Павловичу Тизенгаузену) и грубоватая «Ода нужнику» — имеют темой гомосексуальные сношения между юнкерами. Примечание сканировщика.].

Лермонтов осознал тупиковость этого пути, и в последние годы его потенциал только начал реализовываться. Он мучительно нащупывал истинный путь — через творчество к освобождению духа. Именно здесь разгадка меньше всего замеченного в «Герое нашего времени» — «фаталиста». Перед смертью он уже знал много, и таинственная улыбка играла на его лице. Он уходил, он был счастлив. «Честно умер за царя»? Но за какого? В русском народном сознании, вплоть до 1917 г. бытовало твёрдое мнение, что помимо «самозванных», существуют «правильные» и «неправильные» цари.

Борис Годунов считался ещё до Лжедмитрия — «неправильным», хотя был щедр к простым людям. Главное в этой, наивной на первый взгляд, схеме заключается в убеждении, что «правильный» государь таким уже является до своего рождения[Например, «правильность» Михаила Фёдоровича заключалась, по мнению даже образованных, но не официальных, «писателей» того времени не в том смысле, что избранием его на Земском соборе руководила воля Божья, а в том, что он «прежде рождения избранный».].

В культурах, где реинкарнация нескрываема, её принцип не отрицается, логично должно было возникнуть явление, получившее название Хубилган (Тибет), которое обозначает непрерывный цикл властвования одного и того же лица, в разных воплощениях. Существует сложная специальная практика распознавания этого лица среди его новой жизни, практика, так поразившая европейцев своей, безошибочностью. Особенно практика Хубилгана получила развитие в северной ветви буддизма.

Поиски иногда длятся по 20–30 лет. Всеми делами в такие периоды ведает управляющий, который, впрочем, осуществляет всю полноту власти. Тогда находится мальчик, претендующий на роль ламы, ему устраивают своеобразный экзамен: в пустой комнате ему дают мешок с вещами, 20 % которых принадлежат умершему ламе. Мальчик должен их узнать и о каждой что-нибудь рассказать. Та же идея, точнее, её ощущение и превратилось в недрах народного сознания в теорию «правильных» царей (чистая идея воплощения оставалась только у части, видимо, посвященной — раскольников, а к XX в. — лишь у скопцов и хлыстов).