Татьяна Истомина - Сладкая боль

• Название: Сладкая боль
• Автор: Татьяна Истомина
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-000824-4

Тамара всегда считала, что в Париже даже печаль светла, а мечты обязательно сбываются. Именно в этом городе ее нашла любовь, которую она с нетерпением ждала. Словно мотылек, обжигающий крылья у огня, Тамара устремляется навстречу ей и сталкивается с предательством, ложью, завистью друзей, смертельной опасностью в тропических дебрях. Но судьба не всегда жестоко тасует свои карты. Все смогла преодолеть и вынести русская женщина, которая до конца боролась за свое счастье и любовь дорогого человека…

---

«Эх, лучше бы туда», — с сожалением отвечая своему голодному желудку, вздохнула Валерия.

Кавалер купил по коктейлю, и начался нудный неинтересный разговор: «Кто вы, а… русская… вы очень красивая…» — и еще на час в том же духе. Выяснив, что ее визави работает управляющим в пиццерии — это что-то вроде старшего официанта, Валерия совсем загрустила и захотела тут же избавиться от него, однако это оказалось не так-то просто.

Вечер прошел впустую. Добравшись к полуночи домой, Лера, расстроенная, уставшая на высоченных каблуках, сгорбившись, поплелась… если бы домой, а то к Копытову. Взобравшись на пятый этаж, она без сил рухнула на кровать, размазывая макияж горькими слезами.

«Значит, придется искать работу», — всю ночь свербила мысль в ее голове.

Лера рассчитывала, что ее трудовая деятельность не затянется надолго, так как она приехала сюда не в поисках работы, а в поисках любви. Однако иностранка, да еще с посредственным знанием французского языка, оказалась никому не нужна. Только благодаря помощи Тамары она кое-как устроилась официанткой в небольшую пивную.

— Хорошо, что не уборщицей, — безжалостно заявила Тамара в ответ на ее робкие жалобы.

— Нечего сказать, успокоила, — злилась Валерия. — У меня все-таки высшее образование…

— Моя дорогая, выбирай: или с высшим — в Петербурге, или официанткой в Париже — хотя, по правде говоря, первый вариант мне нравится больше.

— Но ты, ты же не работаешь, а живешь — дай Бог всякому, — взвизгнула Лера.

Тамара долгим черным взглядом впилась в бледное лицо сестры.

— Но ты, ты же не пойдешь по моему пути…

Валерия опустила голову и что-то невнятно пробормотала.

— Самое удивительное, — продолжала Тамара, — что ты мне завидуешь, но при этом абсолютно забываешь, чего мне все это стоило. И, если честно сказать, Лера, ну чего я добилась? Маленькая квартирка, машина да куча тряпок. Ладно! — резко перебила она сама себя. — Не раскисать. Хотя многое потеряно безвозвратно, кое-что все-таки осталось.

Валерия слегка потерла усталую спину рукой. В вагоне было душно, многолюдно. И так изо дня в день. Правда, после вечерней смены, которая заканчивалась в полночь, возвращаться удобнее, поезда пустые, но зато приходится лететь со скоростью шквального ветра — в час ночи метро закрывается, а ей еще надо успеть сделать пересадку на RER.

Лера грустно усмехнулась, вспомнив, как она готовилась к своему первому рабочему дню, словно к экзамену в университете. Всю ночь зубрила меню: какое название что означает. Неделю отработала даже весело. Все думала: не сегодня-завтра зайдет выпить что-нибудь приятный мужчина и уведет ее оттуда. Дни летели, шли месяца, а мужчина не появлялся. Тамара, естественно, ее предупреждала:

— Ты на свою забегаловку не рассчитывай. Тот, кто тебе нужен, туда не заходит.

Однажды на серебристо-сером «Ягуаре» приехал сам владелец многочисленных брассери. Валерия в черном облегающем платье постаралась попасться ему на глаза. Но тот только скользнул по ней равнодушным взглядом, как по части интерьера. А жаль… темноволосый, с легкой проседью, хозяин ей понравился, да и машина тоже.

Получив свои первые в жизни заработанные непосильным трудом пять тысяч франков, Валерия отправилась в магазин… но увы, не в завораживающую «Галери Лафайетт» или роскошную «Прэнтан», а в обыкновенный «Монопри». Считая и выгадывая до появления пота на лбу каждый франк, она смогла купить себе только самое необходимое и, разумеется, самое дешевое: кремы для лица, тела, шампунь, краску для волос. Увы, седина настойчиво вплетала свои ненавистные серебряные нити в каштановые волны ее волос, а это вело к новым затратам. Разорилась Лера только себе на колготки, позволив истратить на них тридцать франков.

«Если так дела пойдут дальше, — безрадостно подумала она, — то я вскоре стану клиенткой добрейшего мсье Тати[9]».

За продуктами Володя ездил на машине, и Лера только отдавала ему свою долю денежного взноса, но иногда они, как супружеская пара, вместе отправлялись в супермаркет и деловито сновали с тележкой между зазывающими рядами товаров.

Вначале Копытов, конечно, предложил Лере свои мужские услуги, но та, серьезно посмотрев ему в глаза, сказала:

— Мне этого, Володя, не надо.

И, чтобы отплатить Копытову за свое бесплатное проживание, ей пришлось взять на себя все хозяйство. Лера готовила, мыла посуду, убирала, гладила, даже переклеила обои в прихожей. Несколько дней после отказа Обогреватель ходил с надутой физиономией, но потом оценил удобства, создаваемые Валерией, и они дружно зажили каждый своей жизнью под одной крышей.

Лера посмотрела в сторону выхода, с трудом поднялась и неожиданно встретилась взглядом с очень приятным мужчиной. Она сразу же приободрилась, измученное выражение глаз сменилось на кокетливо-беспечное.

«Ну же, выйди со мной, заговори, я же тебе понравилась…»

Но, увы… поезд умчался вместе с очень приятным мужчиной, а Валерия осталась на перроне одна.

Дома, не обращая внимания на усталость, боль в спине, Лера деятельно занялась приготовлением обеда. К приходу Вовки стол был уже накрыт. Однако несмотря на то, что Копытов был, видимо, доволен порядком, воцарившимся в квартире, Лера очень боялась появления в ней еще одной женщины.

«Ведь не будет же он жить все время монахом. Обязательно девку приведет… и что мне тогда делать?»

Пообедав, как всегда, с говорливым Володькой, Лера убрала со стола, вымыла посуду на строгий французский манер, то есть погрузила ее в пенную воду, потерла губкой и, не споласкивая, поставила на сушилку. Придя к себе в комнату, она сняла узкое платье и без сил упала на кровать. Неприятная мысль о появлении другой женщины все вертелась у нее в голове.

«Если Вовка меня выставит, что тогда делать? Квартиру я снять не смогу — денег не хватит; Тамара не поможет, на это рассчитывать не стоит; в проститутки податься… это не для меня. Господи, так что же мне делать? Полгода света белого не вижу. Разве я для того удобную двухкомнатную квартиру в Петербурге бросила, чтобы здесь чашки, тарелки перетирать, да «Чего изволите?» на полусогнутых спрашивать?»

Лере вспомнилась ее бухгалтерия с мягким креслом на вертящейся ножке, негромкое постукивание калькуляторов, стрекотание компьютера. Раздражавшие раньше до ненависти лица сотрудниц представились ей теперь такими близкими и родными.

«В принципе все они — неплохие тетки… Ну, у каждой что-то не ладится, настроение не очень… но ведь, когда кому плохо, всегда помогут пусть просто теплым словом… Нет, не ценила я этого, не ценила…» — всхлипнув, проговорила Лера.

Две огненных больших слезы появились в уголках ее серых глаз и, перелившись через края век, потекли обжигающими щеки струйками.

Ссоры, возникавшие в тихих покоях бухгалтерии, показались ей глупыми, не стоящими гроша. Она вспомнила имена всех сотрудниц своего отдела, даже имена их мужей, детей, вспомнила проблемы, волновавшие их перед ее отъездом, вспомнила, как весело они распили пять бутылок шампанского за ее удачу в сказочной Франции. Тогда Лера не верила в их искреннюю радость за нее, а теперь ей казалось, что они всем сердцем желали ей добра.

«Господи! Как же мне быть? У меня нет больше сил, какой смысл в моих каждодневных унижениях и страхах? Да, я могу гулять по Елисейским Полям, но я все равно там — чужая. Там веселая, праздничная жизнь, а я словно отгорожена от нее толстым витринным стеклом, могу только смотреть и завидовать…»

Неприятно, ужасно неприятно было сознавать, что Тамара во многом оказалась права.

«Неужели и я, как Копытов, буду ныть по поводу своей несчастной парижской жизни? Эх, если бы мне хоть такую квартиру, как у него, я бы… Стоп, — прервала себя Лера, — я-то сюда не за ординарной квартиркой в рабочем районе приехала. Я примчалась сюда за любовью и красивой, невероятно красивой, словно картинка в журнале, жизнью. А что получается? Может, все бросить и вернуться в Питер отдохнуть от тягот, от слез… Так в чем же дело?»

А дело было в том, что остатки гордости не пускали Леру назад. Она не смогла бы вынести насмешки и сожаление подруг и друзей.

«Это будет ужасно, ужасно, — твердила, обхватив голову руками, Лера, — но лучше я переживу это унижение и вернусь к своей нормальной жизни в Петербурге: найду другую работу, в конце концов, поменяю круг друзей-приятелей, перееду на новую квартиру… чем здесь унижаться всю жизнь и трястись от леденящего душу и тело страха, заслышав русскую речь в брассери… вдруг знакомые из Питера, тогда хоть пулю в лоб, тогда — все. — Она даже встала с кровати. Она не смогла бы вынести насмешек и сожалений подруг и друзей. — Представляю их восторг: «Валерия-то в Париже официанткой работает… Фи, мерзость какая!» — будут судачить они, смакуя такую новость».