Борис Олевский - Начало жизни

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Начало жизни"
Описание и краткое содержание "Начало жизни" читать бесплатно онлайн.
— А в кооперации, — воодушевляется Бечек, — можно устроить две семьи.
— Значит, у нас уже двадцать семь.
— А как насчет земли, что в богадельне?
— Замечательно! — говорит Ищенко. Он поднимает к Бечеку свое широкое открытое лицо, и его синие глаза опять глядят дружелюбно. — Стало быть, мы имеем работу для тридцати семей.
Поднявшись, Ищенко повторяет, что нужно в первую очередь взяться за фабрику, но не успевает кончить, как замечает меня.
— Ко мне? — удивляется он.
— Да. Вы меня звали.
Бечек оборачивается. Только что, когда разговор шел о стульях, он был весел, а увидев меня, вдруг мрачнеет почему-то. Ему, видно, неприятно, что я слышал, как его бранили.
— Я звал? — переспрашивает Ищенко.
— Да… Товарищ Ходоркова сказала… Товарищ Каминер… — показываю я на Бечека.
— Вы его вызывали, товарищ Ищенко, — подтверждает Бечек. — Это Ошер.
— A-а? Так это ты Ошер? — весело вскрикивает Ищенко. — Что же ты молчишь?
У Бечека становятся большие глаза.
— Герой! — кричит Ищенко. — Герой! — и предлагает сесть.
Смущенный, сажусь и точно падаю в колодец. Какой-то странный стул — низкий, широкий, мягкий. Я в нем утонул и вижу только лоб Ищенко и его русые волосы. Под столом замечаю еще полосатые брюки и ноги в желтых сандалиях.
— Где ты там? — спрашивает Ищенко, перегибаясь через стол. — Отчего я тебя раньше не знал?
— А я вас знаю, — задираю я к нему голову.
— А если знаешь, — говорит он полуобиженно, — почему не приходил? Это ты мосты взрываешь?
— Какие мосты? — вздрагиваю я и еще глубже опускаюсь в кресло. Я чувствую, что покраснел до самых ушей. Удрать, поскорее удрать! Откуда он знает, что мы с Рахилью были под мостом? — Шел дождь… — бормочу я и опускаю глаза. — Гром гремел… Она спустилась со мною под мост…
— Кто — она? Разве с тобой была девочка? — Ищенко пытается посмотреть мне в лицо, но я отворачиваюсь.
— Да. Рахиль… Была гроза…
— Какая Рахиль? — Ищенко пожимает плечами и выпячивает губу. — Что такое он говорит?
Бечек наклоняется к Ищенко и шепчет ему на ухо:
— Он расстроен. У него дедушка умер. — Затем, видимо, желая успокоить меня, он ласково спрашивает: — Ты с кладбища, Ошер?
— С похорон. — Я ухватываюсь за смерть дедушки, как утопающий за соломинку. — И на могиле Велвела… и у Ары был.
— Ага! — Бечек расстегивает пиджак, и я замечаю под растрепанной подкладкой в боковом кармане браунинг. — Был на могиле Велвела?
Ищенко подходит ближе и, положив мне руку на плечо, говорит, что дедушка у меня уже старенький и довольно мне тужить. Затем рассказывает, что в городе на партконференции он встретился со своим приятелем из Василькова.
— Он тебе, Ошер, передал привет. Его зовут Магид.
— Магид? — вскрикиваю я. — Магид!.. — И вся печаль, все смущение мое мгновенно исчезают.
— Да, Магид. Он мне рассказал, как вы взорвали железнодорожный мост.
— Ты? Ты взорвал мост? — восклицает ошеломленный Каминер.
— Мост… — повторяю я за Бечеком, хотя все еще не понимаю, чего от меня хотят. Наконец, спохватившись, говорю: — Это Магид. Я только вертел катушку — и мост взорвался.
— Да, я знаю, — говорит Ищенко. — Ты ведь тогда маленький был. Сколько тебе было?
— Десять лет! — кричу я. — И немцы взлетели. Кругом рвалось. И мы обнялись с Магидом.
Я уже не могу остановиться. Не переводя дыхания я кричу, что люблю Магида, что хочу быть таким, как он, таким, как Ходорков, как мой брат Ара.
— Конечно. А может быть, и больше Магида! — говорит Ищенко.
Я пододвигаюсь ближе к нему и говорю:
— Вот только кончу школу — тоже стану таким, как они. А если не будет войны, я буду работать. Мне очень хочется стать рабочим. Скорей бы уж кончить школу!
— Значит, ты хочешь стать рабочим? — переспрашивает Ищенко, поглядывая на меня.
— Очень!
— А сколько тебе лет?
— Четырнадцать! — говорю я и не гляжу Ищенко в глаза, потому что мне только немногим больше тринадцати.
— А если тебе сейчас дадут работу, пойдешь?
— Конечно! Сию минуту!
— Слушай, Каминер, — улыбаясь, говорит он Бечеку, — из этой старой калоши, кажется, ничего не выйдет. Может быть… Как ты думаешь? Эти парни могут горы свернуть.
Не знаю, о чем Ищенко спрашивает у Бечека, но чувствую, что это имеет какое-то отношение ко мне, и не спускаю глаз с Бечека.
Бечек мнется, поглядывает на Ищенко. У меня начинает сильно колотиться сердце.
Каминер говорит, что у моего отца работа есть. Но все же это было бы полезно.
— Слышишь? — обращается ко мне Ищенко.
— Слышу.
— Но работа эта важная! — говорит Ищенко и грозит мне пальцем.
— Важная, — повторяю я за ним, и у меня захватывает дыхание.
— Пошлем тебя на почту, распространять газеты.
— Газеты… — восклицаю я, и мне уже не сидится на месте.
Я выхожу вместе с Бечеком. Он берет меня под руку. Уже выйдя на лестницу, я вспоминаю, что не попрощался. Вырываюсь и мчусь обратно. Распахнув изо всей силы дверь кабинета так, что мужеподобная женщина отскакивает в сторону, я кричу на весь партком:
— До свиданья, товарищ Ищенко!
— Что? — не понимает он.
— До свиданья! — повторяю я снова и удираю.
Потом я догоняю Бечека, и он заявляет:
— Я всегда говорил, что из тебя выйдет толк.
Бечек принимается мне что-то говорить про стулья, но я ничего не понимаю. Мне хочется говорить, кричать, беситься, но я сдерживаю себя: не хочу, чтобы Бечек посчитал меня мальчишкой. Я совсем забыл, что умер дедушка и мне нельзя веселиться. Отец с матерью уже отсиживают траурную седьмицу.
Прощаюсь с Бечеком, говорю ему, что мне надо домой. Но в дом я не захожу, хоть и очень голоден. Беру у лавочника в долг медовых пряников — всяких лошадок, птичек, кошечек — и потихоньку, чтобы не скрипнула дверь, вхожу в наш сарай, оттуда забираюсь на чердак и там принимаюсь на соломе прыгать как бешеный. Но чердак у нас выложен досками редко, и я чуть не вывихнул себе ногу.
Напрыгавшись, я валюсь на солому; пожевывая пряники, гляжу на пыльные лучи, пробирающиеся сквозь дырявую кровлю, и хохочу, хохочу так, что в конце концов пряник застревает у меня в глотке.
РАБОТА
Прошло целых три дня, пока я получил в профсоюзе направление на работу в почтовой конторе.
Красный каменный домик почты стоит в самом конце базарной площади. Толстая телеграфная проволока на высоких, стройных столбах, шагающих откуда-то издалека, здесь обрывается. Хоть я уже взрослый, все ж могу часами стоять, приложив ухо к телеграфному столбу, и слушать, как гудят провода, идущие к нам из большого, далекого и незнакомого мира.
На почту я всегда вхожу на цыпочках. Я могу здесь простоять бог знает сколько и смотреть сквозь проволочную сетку, как начальник почты Дударев штемпелюет письма, поднимает и опускает ручку сверкающего телеграфного аппарата, и как этот аппарат, постукивая, чертит точки и тире на узенькой бумажной ленте.
С еще большим трепетом, чем обычно, подошел я к открытому окошечку сегодня. Посмотрев вокруг себя и набравшись смелости, я сказал, подавая направление из профсоюза:
— Товарищ начальник.
— Сейчас.
Дударев лениво взял бумажку и, нацепив очки на мясистый нос с бородавкой, принялся разглядывать меня. Сквозь очки его глаза кажутся мне огромными. Потом, опустив голову и наморщив лоб, он стал читать. На шее, у жесткого белого воротничка, собралась уйма складок, щеки обвисли, как у старого мопса, и это придало начальнику почты значительный вид.
— Просим! — сказал он вдруг, поднялся и, разгладив густые усы, плотно прикрывающие рот, распахнул дверку в проволочной перегородке. — От Ищенко?
— От Ищенко.
— Пожалуйста! — Он поклонился и представился: — Дударев Вадим Николаевич. — При этом он подал мне руку и, улыбаясь, повел к себе.
Я немного смутился. Мне непонятно, зачем он назвал свою фамилию, имя и отчество.
— Я знаю вас, — ответил я и тоже поклонился, однако глаза опустил, так как посетители за перегородкой принялись глазеть на нас.
— А вас как зовут?
Впервые меня называют на «вы».
— Ваше имя? — настаивает Дударев.
— Ошер.
— А отчество?
— Элевич.
— Ошер Ильич, значит! — И он усаживает меня.
Но сижу я как на иголках.
— Меня зовут Ошер, — повторяю я.
— Очень рад, Ошер Ильич. — И он заявляет, что ему очень приятно работать с нынешней молодежью.
— Очень… — говорю и я. — Мне тоже приятно работать с молодежью.
— Как, как? — не понял он.
Хорошо, что кто-то постучал в окошечко. Начальник крикнул посетителю «сейчас», а мне сказал «извините», хотя ничего худого мне не сделал. Но к окошечку он так и не подошел, а стал подавать мне квитанционные книжки, ценники на газеты и плакаты.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Начало жизни"
Книги похожие на "Начало жизни" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Борис Олевский - Начало жизни"
Отзывы читателей о книге "Начало жизни", комментарии и мнения людей о произведении.