Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата

• Название: Еретическое путешествие к точке невозврата
• Автор: Михаил Крюков
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-519-00959-1

Осень 1524 года. Священная Римская империя стоит на пороге Великой Крестьянской войны. По Саксонии странствует необычный отряд: отставной командир рейтаров барон Вольфгер фон Экк, его слуга и телохранитель оборотень Карл, католический монах, ведьма, гном и эльфийка. Они вышли в путь потому, что в замковой часовне барона заплакали кровью иконы, были явлены и другие признаки приближения конца света.

Неужели предсказания Апокалипсиса начали сбываться? А может быть, Страшный суд ещё можно отсрочить?

Прежде чем герои романа узнают правду, они побывают в Дрездене, Виттенберге, Мюльхаузене и даже на горе Броккен, встретятся с отцом Реформации Мартином Лютером, мятежным священником Томасом Мюнцером, курфюрстом Альбрехтом Бранденбургским, художником Лукасом Кранахом и многими другими историческими фигурами.

Магия, сражения, схватки с шайками разбойников, зарождающаяся любовь немолодого человека… А тут ещё странное существо, которое барон случайно вызвал, изучая купленный у еврея-купца манускрипт…

---

Вольфгер кивнул и приготовился слушать.

Антон отпил из бокала, секунду подумал, собираясь с мыслями, и начал:

— Как вам, разумеется, известно, монархия в Священной Римской империи не наследственная, а выборная, очередной монарх выбирается коллегией курфюрстов. И в этом заключается её слабость, потому что курфюрстам не нужен сильный император, они желают править своими ленами невозбранно. Это всегда разобщало империю и делало её слабой.

В 1495 году император Максимилиан I провёл имперскую реформу, которая была дополнена Аугсбургским рейхстагом 1500 года. Эта реформа позволила объединить отдельные курфюршества, и Германия постепенно стала приобретать черты подлинной европейской империи — мощной, единой, с всевластным императором. К несчастью, в 1519 году император почил, не успев завершить дело всей своей жизни, и со всей остротой встал вопрос, кто же унаследует трон? Многие рассчитывали на кандидатуру Фридриха III Мудрого, курфюрста Саксонии по прозвищу «Саксонский лис». Рассчитывал на него и наш дом, и, признаться, этот расчёт обошёлся нам весьма недёшево. Но Фридрих отклонил предложение курфюрстов и не принял имперскую корону. Более того, он занял сторону Карла V Испанского, о чём впоследствии горько пожалел, ибо Карл, надев корону императора, обманул его ожидания.

Но, что сделано, то сделано, и на трон взошёл Карл Испанский. Это человек, который немецкого языка не знает, Германию не любит, бывает в ней крайне редко и, по слухам, является фанатичным сторонником инквизиции.

Карл — опытный, храбрый и умелый воин, и свои таланты он решил применить, заставив привыкших при Максимилиане к независимости курфюрстов плясать под свою дудку. Результатом этого явилась рыцарское восстание Франца фон Зиккингена, которое удалось подавить с величайшим трудом. Рыцари Зиккингена осадили Трир, и если бы им на подмогу пришли другие рыцари со своими отрядами, город был бы взят.

Но они не пришли. Кто-то испугался отлучения от церкви, а кто-то получил хороший куш от торговых домов империи — во время войны торговля и финансы замирают, поэтому мы первые, кому выгоден мир.

— Позвольте… — прервал Антона Вольфгер, — Зиккинген — это ведь просто кондотьер?[35] Кажется, я помню его…

— Да, кондотьер, и довольно удачливый, — кивнул Фуггер. — Его услугами пользовались и предыдущий, и нынешний император.

Итак, бунт был подавлен. Тогда многие думали, что всё кончилось, но на самом деле всё только начиналось… Карл V недооценил нового страшного врага — доктора Мартинуса Лютера и его Реформацию…

— Так значит, виной всему всё-таки Лютер? — подался вперёд Вольфгер.

— Если бы… — Фуггер встал, отошёл к окну и долго смотрел на улицу, опершись руками о раму. — Не Лютер, так кто-нибудь другой, какая разница? Просто нарыв созрел, и кто-то должен был его вскрыть. Учение Лютера, надо признать, пришлось как нельзя кстати. Но если бы оно стало учением черни, ничего страшного бы не случилось, такое уже бывало много раз, в конце концов, ереси появились практически одновременно с той версией христианства, которая впоследствии была признана единственно правильной. Дело совсем в другом…

— В чём же? — спросил Вольфгер. Он решил слегка подтолкнуть собеседника, который говорил всё медленнее, тщательно подбирая и взвешивая каждое слово.

— Видите ли, мой друг, вопрос на самом деле заключается в том, кто будет править империей и, соответственно, получать с неё доходы. Его величество Максимилиан I, конечно, верил в Бога, но верил по-своему, и, если бы он не был монархом, его, возможно, обвинили бы в ереси, но он твёрдо и последовательно защищал интересы страны, ну, и свои собственные, естественно. Однако Максимилиана, к несчастью, больше нет, а Карл — это совсем не тот император, который в заботах об империи не будет спать ночей. Остаются курфюрсты, которые — каждый за себя.

И вот тут мы подходим к вопросу индульгенций. Опять-таки, они существуют давно, и раньше ни у кого недовольства не вызывали, хотя, конечно… Папе Клименту VII, как и его предшественникам, нужны деньги, якобы, на постройку собора святого Петра, но церковных доходов недостаточно. Что делает Папа? Он поручает сбор индульгенций монахам, на территории Священной Римской империи — ордену доминиканцев, причём те действуют так нагло и цинично, что вызывают недовольство даже у простых верующих. Половина собранных средств отходит римской курии, половина — архиепископу, а впоследствии и кардиналу Майнцскому, наместнику Рима в империи.

И вот, в последний день октября 1517 года, Лютер, следуя старому обычаю о проведении богословских диспутов, прибил на двери дворцовой церкви в Виттенберге свои Девяносто пять тезисов об индульгенции, которые быстро облетели всю страну и сделали Лютера фигурой не менее известной, чем сам император. Недалёкие люди считают, что именно с этих тезисов всё и началось, а я утверждаю, что, наоборот, ими-то и закончилась подготовка к Реформации! — Антон заметно волновался и повысил голос.

— Понимаете ли, Вольфгер, зёрна учения Лютера упали на превосходно вспаханную почву. Римско-католическая церковь в империи стала играть слишком большую роль, а, главное, стала обходиться слишком дорого.

Конечно, доктор Мартинус исходил из чисто богословских соображений, уж так он верит в Бога. Но его вера исключительно удачно совпала с пожеланиями о реформе церкви курфюрстов, землевладельцев, вообще богатых и влиятельных людей. Понятно, что вера — один из важнейших столпов, удерживающих на себе всё государственное здание, выдерни его — и хаос неверия затопит страну. Но столп может быть мраморным с золотой резьбой, а может быть и высечен из сурового гранита. Всё равно он будет держать крышу, не так ли?

Вольфгер кивнул.

— Что предлагает доктор Лютер? Он предлагает на первый взгляд совершенно безобидную вещь: верить в соответствии со Священным писанием, а не в соответствии с поучениями отцов церкви, то есть Священным преданием. А в Евангелии, между прочим, нет ни слова ни о монастырях, ни даже о римской курии и самом Папе! И о почитании святых — тоже! Понимаете? Огромные деньги, которые империя расходует на содержание римско-католической церкви, оказывается, можно не тратить, и при этом оставаться добрым христианином! Естественно, что лютеранство было встречено с восторгом всеми слоями населения — от простецов до курфюрстов, и со скрежетом зубовным — в Риме. Папа даже хотел судить Лютера церковным судом и сжечь, как сожгли Гуса, но Лютер оказался хитрее, и не поехал в Рим…

И вот лютеранство в империи набирает силы. То одно, то другое курфюршество объявляет о разрыве с Римом и принятии учения доктора Мартинуса, монастыри закрываются, монахи и монахини уходят в мир, целибат[36] нарушается, церковная десятина не выплачивается, богослужения не проводятся вовсе или проводятся небрежно. И это — только следствие учения Лютера, а есть ещё Томас Мюнцер, который пошёл гораздо дальше, и есть многочисленные секты анабаптистов-перекрещенцев, которые вообще жгут монастыри, убивают священников и монахов, осаждают замки и кое-где даже посягают на их хозяев. Это уже война, которая вскоре может охватить всю страну.

— Н-да, — досадливо потёр лицо Вольфгер, — гульдены… опять гульдены, даже в вопросах веры. С этой стороны я вопрос, признаться, не рассматривал.

— Я — финансист, и обязан всё мерять на деньги, — пожал плечами Антон, — тем более что всё, о чём я говорил, лежит на поверхности, вы просто не обращали на это внимания. В конце концов, воин не обязан думать о том, как работает обоз его отряда.

— Ну, положим, хороший воин обязан, — засмеялся Вольфгер, — а то сам останется голодным, да и его кнехты тоже. Но оставим шутки. Я хочу поблагодарить вас за ценные сведения, признаться, они открыли мне глаза на многое. В свою очередь, я хочу вам тоже кое-что рассказать, возможно, тогда причины моего интереса к обсуждаемой теме станут вам более понятными.

— Я слушаю вас, — кивнул Фуггер, поудобнее устраиваясь на стуле.

— Скажите, Антон, что вы знаете об иконах, плачущих кровью?

— Да то же, что и все, — вяло отмахнулся финансист, — страшная сказка, придуманная для черни каким-нибудь ополоумевшим от поста и воздержания монахом.

— Увы, это не сказка, — мрачно возразил Вольфгер, — недавно я видел плачущие иконы сам.

— Подделка исключена?

— Категорически.

— Тогда рассказывайте!

И Вольфгер стал рассказывать. Всё, с самого начала. Антон слушал его молча, подливая вина в бокалы и всё больше и больше бледнея. Когда Вольфгер закончил, молодой Фуггер был похож на древнего старца: изжелта-бледный, с посиневшими губами и зрачками во весь глаз.

— Вам плохо? — испугался Вольфгер.

— А как бы вы почувствовали себя, узнав о приближении Светопреставления? — выдавил усмешку Антон.