Вернер Зомбарт - Избранные работы

• Название: Избранные работы
• Автор: Вернер Зомбарт
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-7333-0180-5

Вернер Зомбарт принадлежит к основоположникам современной социологии, хотя на протяжении всей своей академической карьеры он был профессором экономики, а его труды сегодня привлекают прежде всего историков. Все основатели современной социологии были знатоками и философии, и права, и экономики, и истории – они создавали новую дисциплину именно потому, что подходы уже существующих наук к социальной реальности казались им недостаточными и односторонними. Сама действительность не делится по факультетам, о чем иной раз забывают их наследники, избравшие узкую специализацию. Многообразие интересов Зомбарта удивительно даже на фоне таких его немецких современников, как М. Вебер, Г. Зиммель или Ф. Тённис, но эта широта иной раз препятствовала Зомбарту в разработке собственной теории. Он был в первую очередь историком, а принадлежность к этому цеху мешает выработке всеобъемлющей социологической доктрины – эмпирический материал историка не вмещается в неизбежно схематичную социологическую теорию, препятствует выработке универсальной методологии, пригодной для всякого общества любой эпохи. Однако достоинства такой позиции оборачиваются недостатками в обосновании собственных исторических исследований; поздние труды Зомбарта по социологической и экономической методологии остались явно несовершенными набросками, уступающими его трудам по истории капитализма.

---

Вышеизложенное уже достаточно знакомит с тем кругом действий, в котором вращается партийная деятельность в Америке: так как большие партии имеют деньги, на которые они могут прямо или косвенно купить избирательные голоса, содержать большой штаб, а равно также и весь прочий аппарат избирательного механизма, при помощи которого ведутся выборы; так как, далее, они пользуются всеми средствами, чтобы оказывать поддержку своим приверженцам и вредить врагам, – то они и имеют такой успех, обладают такой притягательной силой, пользуются политической монополией, стоят ли они у власти, или имеют основания надеяться достигнуть господства в следующий раз. И в то же время они владеют средствами приносить счастье и несчастье, располагают необходимыми денежными суммами для поддержания хода избирательной машины, именно потому, что они занимают такое положение, что они владеют силой.

Этот – для всякого постороннего такой роковой – круг выступает, однако, еще гораздо яснее в других явлениях.

Прежде всего в тех выгодах, какие доставляет своим приверженцам господствующая партия в качестве распределительницы должностных мест. Это применимо бесспорно ко всем выборным должностям. Каждый, кто рассчитывает для себя или для своих друзей на подобное место, естественно имеет живейшее побуждение принадлежать к наисильнейшей партии, во всяком случае, к партии, вообще имеющей шансы одержать победу. Охотнику за местами нет расчета быть членом партии, приносящей своим кандидатам десятую или двадцатую часть голосов и – быть может! – раз в десять или двадцать лет достигающей господства. И это рассуждение применимо не только к выборным чиновникам, но также и к большинству из тех, которые получают места путем назначения. Ведь последние также достаются приверженцам господствующей партии.

Так называемая Spoils-system (система добычи) царит в Соединенных Штатах со времени президентства Джексона (1829–1837), но уже ираныпе она применялась в некоторых штатах, именно в Нью-Йорке и Пенсильвании. Она заключается в том, что добыча достается победителю – «the spoils to the victor!«[73] (добыча – победителю!), а это значит, в общем, что должностные лица назначаются не по их личным качествам, а в зависимости от их партийной принадлежности. И, если принять в соображение, что этот принцип применяется как для высших, так и для низших должностей государства, штата, графства и общины, к государственным секретарям и директорам, равно как и к служащим в конторах и полицейским чинам, то легко себе представить, какую колоссальную притягательную силу для масс имеют те партии, о которых только и можно серьезно говорить при этом «разделе добычи», – следовательно, именно обе «большие партии»[74].

Трудно найти достаточно сильные выражения для того, чтобы оценить значение этой тесной связи политических партий с распределением должностей в развитии политических отношений в Америке. Оно заслуживает особенного внимания при изучении причин, обусловливающих слабое проявление социалистического движения. Ведь именно последнее и страдает больше всего при господствующей системе.

Рабочему легко быть социал-демократом, если он наверное знает, что ни в каком случае – даже в случае принадлежности к «правительственной» партии – ему не сделаться промышленным советником, комиссаром выставки или президентом конторы государственного страхования. И как смело (втайне) почтальон или городовой может придерживаться социал-демократических воззрений, если он знает, что шансы быть отставленным за это от должности невелики.

В Америке дело обстоит иначе. Здесь, как мы видели, дорога даже к самым скромным должностям лежит через ярмо партийной принадлежности. И все рассчитывающие на «местечко» на государственной или городской службе должны раньше вступить в партию, и не в самый день выборов, а еще заранее проявить себя деятельными партийными работниками. Тогда «благонамеренный образ мыслей» подвергается самому строжайшему испытанию, и не многие выдерживают его. Это же практикуется в больших размерах и по отношению к вождям рабочих, передовым руководителям рабочего дела. Щедрая награда ожидает их, если они обещают быть верными господствующей партии: хорошо оплачиваемая должность фабричного инспектора и выше, вплоть до секретаря штата, смотря по значению опекаемого таким образом рабочего вождя. Это уже испытанное средство, с давних пор с успехом применявшееся господствующими партиями, – пожалованием доходного места делают «безвредным» влиятельного рабочего вождя. Мы можем проследить это на целом ряде известнейших вождей. Как раз на днях президент Американской федерации труда (Am. Federation of Labor) – в Германии Легиен – должен быть выбран в заместители Каролл Д. Рейта, т. е. в директора департамента рабочей статистики, а Джон Митчелл, победоносный вождь рудокопов, т. е., следовательно, все равно, что Саксе или Гюэ в Германии, получить место младшего секретаря штата в Вашингтоне.

Известно, что таким путем за самые последние годы в Массачусетсе 13, а в Чикаго 30 рабочих руководителей получили государственные должности.

Вот и будь тут «социал-демократом» и требуй «низвержения существующего общественного строя», когда у тебя непрерывно перед глазами «жирный кусок»! У кого хватит самоотвержения проповедовать вечером своим последователям бессмысленность господствующей политики, необходимость социалистического движения, когда только что после обеда ему была предложена от лица одной из «больших» партий кандидатура на доходную выборную должность или обещан жирный «кусок добычи» при следующей победе на выборах! Но когда, таким образом, влиятельные вожди, всякий раз как они достигают силы и значения в среде своих товарищей, бывают потеряны для оппозиционного рабочего движения, то это является не только прямым выигрышем для больших партий, поскольку дело идет о самой личности вождя и рабочих, подаривших этому вождю свое доверие, но, вместе с тем, и в гораздо большей степени, косвенным усилением их, так как потеря пойманного на приманку должности вождя причиняет чрезвычайный ущерб самостоятельной рабочей партии. Другими словами, большие партии каждый раз из-под носа образующихся социалистических организаций похищают их офицеров.

Во всех вышеупомянутых случаях в объятия «больших» партий отдельные личности были подталкиваемы их личными интересами, желанием в той или другой форме, для себя или для своих друзей, получить некоторую выгоду.

Но не одни личные мотивы притягивают население к старым партиям. В равной степени влияют на него и идеальные моменты.

Прежде всего это общие «политические интересы», интересы организации общественной жизни. Они часто бывают в Америке достаточными для того, чтобы заставить примкнуть к «большим» партиям именно потому, что они «большие», т. е., следовательно, потому, что лишь при их помощи можно надеяться провести нужную реформу или освободиться как можно скорее от существующих недостатков. Чтобы понять это, нужно ясно представить себе фундаментальную разницу между устройством европейских государств (опять-таки за исключением Швейцарии, к которой применимы до известной степени те же соображения, что и для Соединенных Штатов) и организацией Соединенных Штатов. В европейских государствах влияние народа на ход общественной жизни в лучшем случае возможно лишь при помощи долгих обходных путей образования парламентского большинства. Выбирают представителей в парламент и надеются получить в нем большинство, которое затем и возьмет управление в свои руки: очевидно, очень долгий и далеко не всегда радикальный прием.

Пока совершается этот преобразовательный процесс, в парламенте произносятся красивые речи, излагающие принципы партий, и эти красивые речи приобретают тем большее значение, чем ничтожнее надежды на действительное влияние на государственную машину. При таких условиях всегда есть некоторый смысл выбрать нескольких представителей, которые, хотя и не принадлежат к «большинству», но могли бы говорить в окно народу свои сочувственные тирады: утешение для нации, осужденной на бессилие и бездействие. Поэтому и германский рейхстаг, решения которого совершенно не имеют значения для хода общественной жизни в Германии, является как раз самым подходящим учреждением для партий меньшинства с их ораторами. Всякий знает, что все сказанное Штадгагеном могло бы свободно остаться и несказанным, и от этого не изменилась бы ни одна значительная политическая мера. Но социал-демократический избиратель радуется, когда читает в своем листке эти боевые призывы, и говорит про себя с довольной иронической улыбкой: «Опять им здорово от него попало». Такое отношение создается именно благодаря недостатку «политического смысла», понимания действительного приобретения силы и влияния. Вежливее это называется «идеализмом». И последний-то опять-таки, конечно, больше всего развит в стране «поэтов и мыслителей». По этой-то причине мы, немцы, и являемся прирожденными политиками меньшинства.