Христоф Зигварт - Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

• Название: Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе
• Автор: Христоф Зигварт
• Жанр: Философия
• Год: 2008
• ISBN: 5-91129-004-9

В издание входит учение о суждении, понятии и выводе.

«Последующее являет собой попытку построить логику с точки зрения учения о методе и тем поставить ее в живую связь с научными задачами современности. Пусть само выполнение послужит оправданием этой попытки, и этот первый том, возможно, самым тесным образом примыкая к традиционному облику науки, содержит в себе подготовление и основоположение к этому выполнению». (Христоф Зигварт)

---

2. То, что все непосредственные суждения в этом смысле суть аналитические, – это отнюдь не противоречит сущности суждения: быть σύν εσις νοημάτων. Ибо анализ или разложение есть лишь подготовление к акту суждения, но не самый этот акт. Акт суждения, напротив, создает единство различных элементов (ср. § 8, 1).

3. Введенное Кантом словоупотребление мешает, однако, применять без дальнейших рассуждений термины «аналитический» и «синтетический» в указанном выше смысле. Ибо указанное выше различение непосредственных и опосредствованных суждений стоит на существенно иной почве, нежели кантовское различение аналитических и синтетических суждений. Ведь для первого различения все сводится исключительно к данному генезису суждения в совершающем акте суждения субъекте – безразлично, возникло суждение непосредственно или посредственно, путем разложения или соединения. И грамматическое выражение суждения обыкновенно ничего не в состоянии сказать нам об этом генезисе. Тогда как Кант прежде всего опирается на предпосылку определенного, выраженного в понятии значения тех слов, которые выступают в качестве субъектов.

«Во всех суждениях, – говорит он в известном месте „Критики чистого разума“[16], – в которых мыслится отношение субъекта к предикату, это отношение может быть двояким. Или предикат В принадлежит субъекту А как нечто содержащееся (в скрытой форме) в этом понятии А, или же В находится вне понятия А, хотя и стоит в связи с ним. В первом случае я называю суждение аналитическим, а во втором – синтетическим. Следовательно, аналитический характер имеют те суждения (утвердительные), в которых связь предиката с субъектом мыслится вследствие тождества, а те суждения, в которых эта связь мыслится без тождества, должны называться синтетическими. Первые можно было бы также называть поясняющими, а вторые – расширяющими, так как первые своим предикатом ничего не присоединяют к понятию субъекта, а только разлагают его путем анализа на части, которые уже мыслились в нем (хотя и в смутной форме), между тем как последние присоединяют к понятию субъекта предикат, который вовсе не находился в нем и не мог бы быть извлечен из него никаким анализом. Например, если я говорю: „Все тела протяженны“, – то это суждение аналитическое. В самом деле, мне незачем выходить за пределы понятия, соединяемого мною со словом «тело», чтобы найти, что протяжение связано с ним, мне нужно только расчленить это понятие, т. е. дать себе отчет в многообразии, всегда мыслимом в нем, чтобы найти в нем этот предикат; следовательно, это аналитическое суждение. Наоборот, если я говорю: „Все тела тяжелы“, – то этот предикат есть нечто иное, чем то содержание, которое я мыслю в простом понятии тела вообще. Следовательно, присоединение такого предиката дает синтетическое суждение».

Именно поэтому, добавляют Пролегомены § 2, б, все аналитические суждения суть также суждения a priori, хотя понятия их суть эмпирические; например, «золото есть желтый металл». Ибо для того чтобы знать это, я не нуждаюсь ни в каком дальнейшем опыте, кроме моего понятия о золоте, которое заключало бы в себе, что это тело есть желтое и металл; именно это и составляет мое понятие.

«Эмпирические суждения как таковые, – продолжает Кант во втором издании, – все имеют синтетический характер. В самом деле, было бы нелепо основывать аналитические суждения на опыте, так как, высказывая эти суждения, я вовсе не должен выходить за пределы своего понятия и, следовательно, не нуждаюсь в свидетельстве опыта. Суждение, что тела протяженны, устанавливается a priori и вовсе не есть суждение опыта. Раньше, чем приступить к опыту, я имею все условия для своего суждения уже в этом понятии, из которого мне остается только извлечь предикат согласно закону противоречия, и благодаря этому я в то же время могу сознавать необходимость этого суждения, которая никоим образом не могла бы быть указана опытом. Наоборот, в понятие тела вообще я вовсе не включаю предикат тяжести, однако этим понятием обозначается предмет опыта через некоторую часть опыта, к которой я могу, следовательно, присоединить другие части того же самого опыта, сверх тех, какие находятся в первом понятии. Но вслед за этим я расширяю свое знание, и, обращаясь к опыту, от которого я отвлек это понятие тела, я нахожу, что с вышеуказанными признаками всегда связана также тяжесть, и таким образом, присоединяю синтетически этот признак к понятию тела как его предикат. Следовательно, возможность синтеза предиката тяжести с понятием тела основывается на опыте, так как оба эти понятия, хотя одно из них и не содержится в другом, тем не менее не принадлежат друг к другу, хотя бы лишь случайным образом, как части одного целого, именно опыта, который есть не что иное, как синтетическое соединение наглядных представлений».

Мы подробно привели эти места, так как важно отдать себе ясный отчет о тех предпосылках, на которых покоится это различение. Прежде всего Кант – согласно традиционному пониманию суждения – имеет в виду исключительно понятие, которое обозначается выражающим субъект словом и которое конституирует значение последнего. Вопрос в том, есть предикат один из тех признаков, которые я мыслю в понятии субъекта, «хотя и в смутной форме», или же он еще не содержится в этом понятии, как я его именно мыслю. Точно так же в частном суждении «некоторые тела тяжелы», которое употребляется в Пролегоменах в качестве примера, вместо общего суждения, употребляемого в «Критике чистого разума», речь идет лишь о том, что предикат «тяжелый»«действительно не мыслится в общем понятии тела». Кант предполагает при этом в избранных им примерах, что понятие отвлечено из опыта, но оно составляет лишь часть опыта об этом предмете, или, как он выражается в первом издании, оно обозначает полный опыт через его часть. Тут содержится двоякое: во-первых, что понятие образовано путем отвлечения; что его признаки, следовательно (как общие признаки того отличного, от чего они отвлечены), уже фиксированы; а затем что речь идет не об исчерпывающем понятии предмета опыта, а о чисто субъективном образовании, и в силу случайных для сущности вещи причин часть признаков, действительно присущих определенному классу вещей, объединяется в этом субъективном образовании и применяется для обозначения этого класса вещей. Таким образом, лишь на основании фактически общезначимого или предполагаемого общезначимым значения слова «тело» можно сказать, что суждение «все тела протяженны» есть аналитическое, а другое – синтетическое.

Что Кант считает при этом случайным для эмпирических понятий, какие именно признаки употребляются для конституирования такого понятия – это с несомненностью вытекает из соображений, развитых в учении о методе (с. 728 и сл. первого издания). Там доказывается, что в эмпирической области дефиниций в строгом смысле вовсе нет, так как никогда не могут быть исчерпаны все признаки, присущие предмету, например золоту или воде, и следовательно, никогда не может быть выполнено требование совершенной полноты дефиниции. В свои понятия мы всегда включаем лишь столько признаков, сколько необходимо для различения предметов. Никогда не может быть уверенности в том, что один раз мы не мыслим под словом, обозначающим тот же самый предмет, больше признаков, в другой раз – меньше. Мнимые дефиниции суть лишь словесные определения, номинальные дефиниции. С этим согласуются также §§ 99-106 кантовской «Логики».

Если Кант, следовательно, считает суждение «все тела притяженны» аналитическим, а суждение «все тела тяжелы» признает синтетическим, то он может предполагать лишь фактически общезначимую номинальную дефиницию. Против этого прежде всего направлена критика Шлейермахера, в которой (Dial. § 308, с. 264) различие аналитических и синтетических суждений признается лишь относительным, ибо понятие всегда находится в состоянии становления. То же самое суждение («лед тает») может быть аналитическим, если в понятие льда было уже включено его возникновение и исчезновение благодаря определенным условиям температуры; оно может быть синтетическим, если этого еще не было сделано. Разница, следовательно, свидетельствует лишь о различном состоянии образования понятий. В применении к кантовскому примеру это значит: прежде чем я делаю опыт, дающий мне право построить суждение «все тела тяжелы», я образовал уже понятие тела лишь при помощи признаков протяженности и т. д. Но после того как я уже проделал опыт, я могу и должен включить в понятие тела признак тяжести, чтобы выразить точный опыт. И мое суждение «все тела тяжелы» является теперь аналитическим. Я могу теперь приступить с этим понятием к дальнейшему опыту; например, я могу сказать, что все тела электрические, все тела теплы. Если бы мое понятие было выражением полного познания, что, конечно, было бы возможно лишь при завершении знания вообще, то все суждения этого вида были бы аналитическими.