Сергей Нефедов - История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты

• Название: История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты
• Автор: Сергей Нефедов
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91129-075-7

Монография посвящена анализу исторического процесса на территории Восточно-Европейской равнины в свете современных историко-социологических теорий. Конечная цель исследования – дать ответ на вопрос: можем ли мы на сегодняшнем уровне знаний объяснить российскую историю?

Книга адресована специалистам-историкам, аспирантам и студентам вузов, а также всем любителям истории.

---

1.9. Взаимодействие земледельцев и кочевников

В литературе нет общепринятого термина для обозначения сословных обществ, которые создают кочевники при завоевании земледельческих областей; их называют политарными, данническими, феодальными и т. д. Мы будем пользоваться терминологией Н. Н. Крадина, который называет такие государства «ксенократическими» или «завоевательными».[185] Поскольку в эпоху до создания артиллерии нашествия кочевников происходили регулярно с интервалами в одно – два – три столетия, то большинство обществ того времени были ксенократическими. Схему развития таких обществ нарисовал великий арабский философ и историк Ибн Халдун, своими глазами наблюдавший их жизнь и обобщивший в своих сочинениях обширный материал со всего мусульманского мира.[186]

Ибн Халдун начинает с описания асабии – родового или племенного объединения кочевников-бедуинов, основанного на началах солидарности, коллективизма и братства (слово «асабия» используют также в значении «родовая солидарность»). Асабия возглавляется шейхами, «выдающимися людьми» на основе «того почтения и уважения, которое все испытывают к ним».[187] Скитаясь в степях и пустынях, бедуины привыкли довольствоваться самым необходимым, они постоянно подвергаются опасностям, «поэтому мужество стало для них свойством характера, а смелость – природным качеством».[188] «Так как кочевая жизнь является причиной смелости, то необходимым образом дикое племя боеспособнее, чем другое», – пишет Ибн Халдун.[189] Обладая военным превосходством, кочевники захватывают обширные земледельческие области, подчиняют местное население и заставляют его платить дань. Асабия становится привилегированным военным сословием в ксенократическом государстве – однако затем начинается ее медленное распадение. Шейх асабии становится государем и постепенно отдаляется от своих соратников; он приближает к себе низкопоклонствующих перед ним «чужаков» (то есть местных чиновников), перенимает местные обычаи и начинает править самодержавно.[190] Отмеченный Ибн Халдуном конфликт между царями и знатью является типичным для новых обществ, которые создают завоеватели в покоренных ими странах Востока. Вторгаясь в страны древней цивилизации, завоеватели-варвары, пытаются наладить эксплуатацию покоренного населения и восстановить существовавшую ранее налоговую систему и систему управления. Для многих восточных обществ самодержавие является частью системы управления, и оно тоже перенимается вождями варваров – этот процесс можно рассматривать как проявление следующего за завоеванием социального синтеза. В соответствии с традициями Востока права верховной собственности принадлежат царю, и стремление царей присвоить себе все плоды завоеваний вызывает протест родовой знати, которая выступает против ограничения ее права грабить побежденных и, во всяком случае, требует выделения своей доли земли и богатств. Знать не желает признавать заимствованное у побежденных самодержавие, она устраивает заговоры и убивает или свергает царей, а цари «подавляют мятежные стремления своих сотоварищей и все богатства присваивают себе».[191] Знать отстаивает старые традиции кочевников – поэтому мы будем называть ее мятежи и заговоры традиционалистской реакцией. С другой стороны, некогда мужественные бедуины привыкают к «обычаям роскошной, удобной жизни, уменьшается их смелость в той же степени, что и их дикость, и бедуинский образ жизни».[192] Стремление к роскоши вызывает рост налогов, которые оказываются непосильными для крестьян – начинаются восстания. К этому времени асабия уже разложилась и утратила свое единство – в погоне за богатством бедуины забыли о коллективизме и об обычаях взаимопомощи, они привыкли к безбедной жизни и превратились в изнеженных городских жителей. Государство разрушается, его обороноспособность падает, и его история заканчивается вторжением новой бедуинской асабии.[193]

Необходимо обратить внимание на еще один аспект эволюции завоевательной империи. Дело в том, что, как отмечалось выше, сама по себе государственность не типична для кочевников, которые обычно живут по законам военной демократии. Поэтому традиционалистская реакция – если она побеждает – приводит к распаду ксенократической империи на мелкие государства потомков завоевателей, подобно тому, как в степи племенные союзы распадаются на враждующие племена. Кроме того, для кочевников характерно выделение многочисленным наследникам правителя фактически самостоятельных уделов («улусов»), что также подрывает государственное единство. Таким образом, сохранение кочевых традиций является еще одним фактором, обуславливающим нестабильность созданных путем завоевания империй.[194]

Характерно, что идеи Ибн Халдуна прямо используются в диффузионистской теории У. Мак-Нила. «Сам образ жизни пастухов вырабатывал военные (или, по крайней мере, полувоенные) навыки… – писал У. Мак-Нил. – Завоеватели, пришедшие… из областей на границе цивилизованного мира, действительно могли установить деспотическую центральную власть, однако через несколько поколений завоеватели вполне могли сменить свои военные обычаи на более свободный и изнеженный образ жизни, существовавший в городах. В свою очередь, ослабление воинской дисциплины и упадок боевого духа создавали предпосылки для восстаний в самой империи или прихода новых завоевателей из пограничных областей… В ранней фазе завоевательных походов, когда одерживались блестящие победы и завоевывались аграрные регионы, члены полуварварских отрядов беспрекословно подчинялись власти вождя. Но предводители победоносных варварских отрядов (или их наследники) пытались избежать ограничений собственной власти, выработанной на основе обычая, путем привлечения принципов абсолютизма и бюрократического управления, выработанных в цивилизованных обществах. Вследствие этого противоречия между монархами и аристократами было обычным делом. И когда по вышеупомянутой причине в варварских военных отрядах падала дисциплина, открывался путь для новых завоевателей».[195]

Таким образом, теория Ибн Халдуна фактически включается в современную теорию диффузионизма для объяснения тех волн завоеваний, которые сопровождаются покорением цивилизованных областей народами варварской периферии.

По Ибн Халдуну, развитие государства от его рождения до гибели охватывает время жизни трех поколений – приблизительно 120 лет. A. А. Игнатенко, проанализировав имеющиеся данные о продолжительности и о характере правления мусульманских династий, нашел, что обрисованная Ибн Халдуном картина близка к реальности.[196]

B. В. Бартольд и видный французский исследователь М. Бувье-Ажам считали Ибн Халдуна основателем социологии; такого рода высказывания можно найти и у других специалистов.[197] Концепция Ибн Халдуна оказала значительное влияние на автора известной «теории насилия» Л. Гумпловича – именно отсюда ведет свое начало идея о появлении государства в результате завоевания.[198] А. Тойнби включил концепцию Ибн Халдуна в свою теорию Вызова-и-Ответа.[199]

В последнее время теория Ибн Халдуна активно используется в работах П. Турчина, который, в частности, установил ее сходство с некоторыми современными концепциями, с теорией социальной сплоченности Дюркгейма, с теорией «социального капитала», социально-психологическими теориями «индивидуализма-коллективизма». П. Турчин развивает теорию «метаэтнического фронтира», показывая, что общества с высокой асабией формируются на границе земледельческих империй с варварской периферией в условиях жестоких войн и интенсивного естественного отбора. Затем, когда асабия империи ослабевает, они вторгаются через границу и создают свои «варварские королевства».[200]

Возвращаясь к демографическому аспекту развития «ксенократического» общества, необходимо обратить внимание на то обстоятельство, что цикл, описываемый Ибн Халдуном, является демографическим циклом. Действительно, вторжение кочевников обычно несет с собой демографическую катастрофу, затем начинается период восстановления, а потом приходит Сжатие с его необратимыми следствиями – разорением крестьян и ростом крупного землевладения. Как обычно, Сжатие сопровождается ростом ренты и финансовым кризисом государства, фракционированием элиты и борьбой за ресурсы между элитой и монархией. Но, в отличие от общей демографически-структурной схемы, теория Ибн Халдуна описывает новые конкретные процессы, характерные для Сжатия в ксенократических обществах. Это – процессы разложения асабии и роста индивидуалистических настроений в элите. Они приводят к «приватизации» тех «икта» и «феодов», которыми знать и воины владели на условиях службы, к разложению государственных структур, к узурпации государственными служащими своих властных полномочий, к превращению государственных постов в средство получения неконтролируемых доходов, к феодализации государства. Феодализация сопровождается ростом поборов с населения и перераспределением ресурсов в пользу элиты. Процессы феодализации часто смыкаются с традиционалистской реакцией, когда наступление против монархии ведется под лозунгом восстановления традиций завоевателей и их «исконного права» эксплуатировать побежденных. В результате перераспределения ресурсов часто возникает системный кризис, который в условиях Сжатия быстро перерастает в экосоциальный кризис. Начинаются восстания, которые вместе с ослаблением элиты быстро приводят к гибели государства.