Владимир Баграмов - Страна убитых птиц

• Название: Страна убитых птиц
• Автор: Владимир Баграмов
• Издательство: Звезда востока
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991

И не считай года, Читатель, 2119 — это произвольная дата. Я знаю точную, ОН сказал мне ее, но вправе ли я проводить черту, отделяя НАСТОЯЩЕЕ ОТ ОЖИДАЕМОГО? Я не люблю слово «будущее», равно как и слово «диктатура», даже в приложении к «пролетариату». Диктат — это смерть всему духовному, нравственному, а значит, смерть всему прекрасному, что заложено в сути человеческой.

---

— Что-нибудь придумаем, — тихо сказал он. — Должно же здесь что-нибудь водиться.

— Я читала, раньше везде водились птицы, они пели. Ты не слышал, как поют птицы? Дуралей ты! А я слышала, когда была в Центре, нас возили туда… — Она резко замолчала, прикусив язык, некоторое время исподлобья смотрела на него. Он сделал вид, что не заметил, не понял, но она упрямо продолжила: — Когда нас возили туда для обслуживания Иерархов Дворца! Да, это было. А теперь нет. Ведь так?

— Так. — Он повернул голову на мощной шее. И лицо у него было грубым, суровым, лицо военного человека, продубленное службой, с минимальной мимикой. — Так, Мария. Было, а теперь нет.

— Мы слушали там у одного из этих… Слушали пение птиц! Это необъяснимо, Стас! Там были такие чудные звуки! Господи, ты бы только слышал, сначала мы смеялись, как сумасшедшие, а потом стали плакать!

Он подошел к ней, взял за плечи, стал вглядываться в глаза. Из глубины зрачков на него смотрели два ЕГО, он даже опешил — темно, серый сумрак, а ВИДНО! Он придвинулся ближе, так что губы его почти касались ее губ. И опять внутри у него все задрожало, когда ее дыхание коснулось его…

— У тебя глаза светятся, Мария! — шепнул он нежно, замирая от любви. Он понял, ЧТО ЭТО. Понял, никогда не испытывая прежде подобного чувства. Читал, слышал, догадывался, но чтобы вот так?! Скоропостижно и ОКОНЧАТЕЛЬНО — так не было. Он вдруг ощутил, что это навсегда, до самой той минуты, когда приходит край существования твоего «Я». До того неизбежного мига, который приходит, но которого все равно не ждешь.

— Я люблю тебя.

Мария не удивилась. Она потянулась к нему всем сущим своим, истосковавшимся по нежности, прощению и истине. И ПЕРЕЛИЛА в этого сурового, так неожиданно появившегося в ее жизни и смерти человека тепло сердца своего. Обновленного и омытого видением новой жизни сердца… Все тепло, переполнявшее ее тело, неведомое, но реальное и радостное, она ПЕРЕЛИЛА В ТОГО, КТО ТЯНУЛСЯ К НЕЙ СВОИМ СУЩИМ…

И его глаза наполнились не слезами благодарности и счастья, а СВЕТОМ ГЛАЗ ЕЕ. Он так и ощущал, как этот свет струится из ее зрачков, как крепнет и натягивается подобно струне невиданного инструмента нить, связывающая их воедино.

— И светом глаз твоих… — шепнул он, тревожно касаясь губами ее губ, целуя их легко и радостно.

…И ЛЕТЕЛИ ПО ПРИЗРАЧНОМУ НЕБУ НЕВИДИМЫЕ, НЕ УБИТЫЕ, А ЖИВЫЕ ПТИЦЫ! НИКТО НЕ ЗНАЛ, КАК ОНИ НАЗЫВАЮТСЯ, НИКТО НЕ МОГ ЗНАТЬ, ПОТОМУ ЧТО НИКТО И НЕ ВИДЕЛ ИХ… РЕЗАЛИ МОЩНЫЕ КРЫЛЬЯ ТУГУЮ ПЛОТЬ СИРЕНЕВОГО ВОЗДУХА, РОЗОВЕЛИ ПЕРЬЯ ПОД ЛАСКОВЫМИ ЛУЧАМИ УТРЕННЕГО СОЛНЦА. А ДАЛЕКО-ДАЛЕКО ОКРЕСТ РАЗНОСИЛСЯ ТРЕВОЖНЫЙ И ТРЕПЕТНЫЙ ПТИЧИЙ ГОМОН… А КОГДА ОТКРЫЛАСЬ ВПЕРЕДИ ОСЛЕПИТЕЛЬНАЯ ГЛАДЬ НЕБОЛЬШОГО ЛЕСНОГО ОЗЕРА, ПОВЕРНУЛ ПТИЧИЙ ВОЖАК ГОРДУЮ ГОЛОВУ И ПРОТРУБИЛ ПРИКАЗ НА ПОСАДКУ. РАСПАЛСЯ МОНОЛИТ СТАИ, ВЗМАХИВАЮЩЕЙ ТЫСЯЧАМИ КРЫЛ, КАК ДВУМЯ КРЫЛАМИ… ЗАПОЛОСКАЛИСЬ В ВОЗДУХЕ, ЗАБИЛИСЬ ВРАЗНОБОЙ ПТИЧЬИ КРЫЛЬЯ — МИГ! — И ЛЕСНОЕ ОЗЕРО ВСКИПЕЛО ПЕНОЙ, БЕЛОЙ ПЕНОЙ ТЫСЯЧ КРЫЛ.

— И светом глаз твоих… — шепнул он тревожно и добавил нежно слова, до этого мига неведомые ему, родившиеся в тайниках души — ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЕ, МАРИЯ!

Глава седьмая. Парад знаков Зодиака

Иу курил трубку, сортировал табак. Трубка с изгрызенным концом и прогоревшей крышкой на чашке торчала у него изо рта. Иу не имел привычки сжимать чубук зубами, как делали некоторые глупые хаи, он складывал язык трубочкой, засовывал конец трубки далеко в горло, вытянув губы, плотно охватывал ими чубук. Вдыхал дым вместе с воздухом — так было пьяняще. Обеими руками он лазил в коробку с табаком, в темноте на ощупь выбирал длинные волокна, складывал их в мешочек из полиэтилена. Мелкий табак ссыпал в другую коробку.

СВАЛКА давала все. СВАЛКА — это жизнь. Даже хайду, водившиеся на СВАЛКЕ, сильно отличались от тех, что бродили по СУМРАЧНЫМ РАВНИНАМ.

Народ хау не суеверный народ. Не то что эти кривоногие цыги, что живут на СУМРАЧНЫХ РАВНИНАХ. Цыги — глупцы, поставят похожую на человечка деревяшку на чурбан и молятся ей, и кланяются, и поют свои бессмысленные, тягучие песни… Или армы! И откуда они только приходят?! Говорят, их видели даже у БОЛЬШОЙ СТЕНЫ ХОЛОДА! Что за народ, вечно они что-то меняют, выпрашивают, предлагают и клянчат. Могут и своровать, если разинешь рот и заглядишься в их темно-коричневые, блестящие глаза… У армов народ хау менял на хорошие железки порошок «нарку». По щепотке всего и доставалось, и только взрослым хаям. Щепотку делили на пять-шесть «тусов». Хай, принявший «тус», уже не хай! Он бессмысленно смеется, поет и пляшет, всех любит и скулит на Луну.

Еще есть странный народ башк. Храбрый и сильный народ, но их мало, и за всю жизнь Иу видел башков дважды. Говорят, Красивые пришли в страну Башк и всех положили на пожухлую траву с помощью штуковин, делающих ПОКОЙ. Остались считанные башки, но они сжали зубы и носили своих женщин на руках. Они дышали на них и умоляли рожать маленьких башков. И женщины башк рожали до тех пор, пока могли, умирали счастливые, зная, что каждый ребенок будет под пристальным и заботливым вниманием рода.

Занималось утро. Сквозь щель между стеной и крышкой канализационного люка пробивался неяркий лучик света. Было время сна, но Иу не хотел спать. Вчерашняя картина все еще стояла перед его глазами. Летающие машины Красивых, которые лопались, как… Как плоды дикого дынра, если бросить их в воду Черной речки! Бум! Хррр! — и только клочья мякоти и корки плывут по течению. О, Иу ВИДЕЛ ВСЕ! ОН ВСЕ ПОНЯЛ! НЕ ЗРЯ ИУ БЕГАЛ НЫНЕШНЕЙ ЛУНОЙ К ВОЖДЮ НАРОДА ХАУ МУРГУ С ТРЕБОВАНИЕМ СОБРАТЬ СОВЕТ. ИУ ВИДЕЛ. ДА…

Тот, кого не звали, он встал вот так — лицом к летящим машинам Красивых, он закрыл глаза и…! БУМ! БУМ! ХРРР! А из машин посыпались Красивые. Мертвее не бывает. И все их штуковины теперь у народа хау. Штуковины, ДЕЛАЮЩИЕ ПОКОЙ. Кое-кто из хау знает, как с ними обращаться. Это просто, надо только привыкнуть. Там, правда, много чего попадало с неба, но Тот, кого не звали, он научит… с ним не страшно, он такой. Иу улыбнулся — спит, наверное, на мягкой подстилке из водорослей, ее Иу сам перебрал, взбил, чтобы мягче было. И вода у него есть, и Иу от вождя Мурга хорошей еды принес — три десятка целых консервных банок, пять банок с соком «шу» и белковый грынзы…

Иу покосился на Сину, она лежала на спине, открыв рот, немного всхрапывала.

Она приняла его со сна, еще с затуманенными мозгами, блаженно улыбаясь и потягиваясь. Не открывая глаз, вслушалась в учащенное дыхание, нащупала плечо, сильно сжала пальцами, придвинула к себе ближе горячее и любимое тело.

Потом они сразу уснули. Переплетясь ногами и руками, откинув только головы в разные стороны. И волосы Сины, разделившись на две струи, лежали на шее и на безволосой голове Иу.

Луч света, пробившийся через верхнюю щель логова, освещал два новеньких десантных автомата, лежавших у банки с бензом, штук десять магазинов с патронами, пяток осколочных гранат и десантный метательный нож. Здесь же лежал широкий кожаный ремень.

— У вас вызывают сомнение мои полномочия? — спросил коротко стриженный, темноволосый человек, сидевший напротив Матвеева за круглым, полированным столом.

— Нет.

«Как же, сомнения! — зло подумал про себя Матвеев. — Личный жетон Президента, треугольник с изображением древней птицы совы», — он медленно перевел взгляд на окно — сырость, сырость, оранжевые облака и вечный смог, черт бы его взял!

— Фамилия, имя?

— А что… — Матвеев хотел спросить — «вы не знаете?», но осекся, с костоломами из Отдела Дубль-Контроль «Президентского Надзора» надо было держать ухо востро. — Матвеев Лев Римович.

— Сколько лет в Системе?

— В Области три.

— Владение оружием?

— «Спецназ» — допуск «О».

Вопросы следовали один за другим, как шарики игрального автомата. Матвеев даже забыл о прикуренной сигарете, выпрямился на стуле, смотрел на этого странного человека внимательно, настороженно, четко фиксируя каждый вопрос. Что ему надо, думал он, какого черта?! Поди, наизусть знает всю анкету и досье Большой ЭВМ. Там моя жизнь по минутам…

Уже полчаса, как он отвечает на эти дурацкие вопросы.

— Итак! — человек встал, пригладил ежик волос на голове, подошел к окну. — Вас не удивляет, что вы торчите в этой комнате, спите на этом диване, даже еду сюда приносят? И никакой работы, а? Это похоже на арест, Матвеев?!

Матвеев хмуро смотрел в его сторону, отвечать смысла не имело, эта «канцелярская крыса», как он его мысленно обозвал, сам уже в вопросе ответил на все, что вертелось у Матвеева на языке.

— Я уполномочен Президентом говорить с вами откровенно.

— Президентом, самим Президентом?! — недоверчиво усмехнулся Матвеев.

Человек обернулся, на улыбку Матвеева никак не отреагировал, разве что бровь немного дернулась. «Как ему хочется мне вломить!» — подумал Матвеев.