Кейт Саммерскейл - Бесчестие миссис Робинсон

• Название: Бесчестие миссис Робинсон
• Автор: Кейт Саммерскейл
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083781-6

Эта история произвела в Англии сенсацию, сравнимую лишь со скандалом, разразившимся во Франции по случаю выхода романа Флобера «Госпожа Бовари».

…Преуспевающий инженер Генри Робинсон потребовал развода с женой Изабеллой. Основанием послужил дневник супруги, в котором она описывала страсть к другому мужчине и свои эротические фантазии!

Благопристойная викторианская Англия была шокирована. Имя Изабеллы Робинсон стало синонимом распущенности и разврата.

И действительно ли ее дневник был столь смел и скандален?

Читайте новый бестселлер Кейт Саммерскейл — автора романа «Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл»!

---

«Вы не представляете, как часто я сожалею, что не могу увидеться с вами и поговорить, — писала она Комбу, — или до какой степени мне не хватает интеллекта и серьезности того маленького круга, частью которого я была в вашем доме или в домах ваших друзей. Здесь я ощущаю себя в изоляции, как человек, взгляды которого будут почти осуждены, если я посмею на них намекнуть».

Дневнику она призналась в том, в чем не призналась Комбу — как сильно скучает по Эдварду Лейну. «Встала поздно из-за скованности и усталости, — начиналась запись от 31 августа 1852 года. — Мальчики пришли повидаться со мной, а затем все ушли на реку, но из-за грозы вернулись, и утро прошло беспорядочно. Написала матери». В тот день Изабелла получила письмо от Мэри Лейн, дружеское послание, в котором сообщалось, что леди Дрисдейл болеет, а Эдвард находится сейчас на водолечебном курорте в Ротси, на острове Бьют, восстанавливая ногу после травмы. Изабелла была разочарована, что написала ей Мэри, а не Эдвард. «Ах, подумала я, хотя он не занят и даже не может сейчас ходить, он совсем обо мне не вспоминает». Она несколько раз писала ему и послала в подарок запонки, но он не ответил. «Ни одной строчки благодарности за запонки или ответа на мои многочисленные записки, хотя не проходило часа, чтобы мои мысли с тревогой и любовью не обращались к нему». Она попыталась разозлиться на Эдварда, но сумела вызвать только жалость — к нему и к себе. «Слезы навернулись у меня на глаза, когда я подумала о нем — хромом и одиноком, и даже сильная горечь от того, что мною совершенно пренебрегают, не смогла в достаточной мере укрепить мое сердце гордостью, чтобы презирать его и забыть в свою очередь. Непредсказуемое и прискорбное положение. Весь тот день и несколько последующих меня преследовала и наполняла мое сердце невыразимой печалью унизительная, горестная правда о полной его забывчивости, даже о моей дружбе».

В состоянии сильнейшего упадка духа Изабелла решила, что никакие ее чувства ничего не значат ни при каких обстоятельствах, что ее внутренняя жизнь совершенно безразлична высшей силе. Она склонилась к тому, что нет ни Бога, ни бессмертной души. Она пришла к убеждению, что за смертью ничего не следует. «Все будет темно для меня, — написала она, — когда однажды я покину этот мир». Утрата Изабеллой веры, сказал позднее Эдвард Лейн, «кажется, настолько потрясла все ее существо, что укрыло зловещим облаком депрессии и malaise[48] на всю ее дальнейшую жизнь». Если другие разочарованные люди могли найти утешение в мысли о том, что эта жизнь является всего лишь подготовкой к следующей, испытанием, которое надо вынести и в награду получить будущее блаженство, Изабеллу мучила мысль, что у нее есть только это, несчастливое существование. Она погрузилась в глубокое и всеобъемлющее уныние, духовное опустошение шло в согласии с ее скукой, сердечной тоской и меланхолией. Крушение религиозных и романтических иллюзий слилось у Изабеллы воедино.

В попытке извлечь из своего страдания какую-то пользу Изабелла предложила Комбу опубликовать ее взгляды на миф о бессмертии. Ложное ожидание будущей жизни, доказывала она, поощряло духовную гордыню и препятствовало научному прогрессу; те, кто верил в Царство Небесное, не умели уделять внимание миру, в котором жили, и улучшать его. Ей известно, сказала она, что Комб старательно воздерживался от выражения столь опасных мнений в своей собственной работе, но поскольку она не обладала общественной репутацией, нуждавшейся в защите, у нее «не было причин избегать ответственности».

Комб стал решительно отговаривать Изабеллу писать о религии. Он попытался убедить ее, как в течение многих лет пытался убедить других, что френология не обязательно ведет к атеизму. С этой целью он послал ей эссе священника о взаимоотношениях тела и души. Изабелла была непоколебима. Автор, заявила она Комбу, «разделывается с обычно принимаемым мнением, что душа и тело не связаны между собой… но затем он питает надежду, будто каким-то таинственным образом с помощью молитвы и добрых дел мы можем стать духами и поэтому жить вечно — вывод лишь более сложный, но не более возможный, чем отвергаемая им доктрина». Она допускала, что после смерти человеческие существа претерпят «революционное изменение элементов, их составляющих» — в конце концов, спрашивала она, «почему человеческая жизнь должна настолько принципиально отличаться от существования животного?» Верующим, писала она Джеймсу Комбу, как минимум следует продемонстрировать смирение. «Перед лицом стольких противоречащих друг другу религиозных мнений» она поражалась, что «тщеславный человек во все века решительно и яростно сражался за свой собственный обряд — свои собственные убеждения, до полного исключения всякой возможности даже услышать своего соседа. Представляется, что само существование такого разнообразия доктрин и убеждений могло научить хотя бы сомнению и какому-то милосердию».

Тем не менее она последовала совету Комба и не поддалась искушению опубликовать свои размышления. «Есть люди, которых такой мой поступок способен рассердить, если не оскорбить, — написала ему Изабелла, — и возможно, я могу просто оставить заметки, которые после моей смерти будут изданы или нет моими друзьями, как они сочтут нужным». Она неохотно смирилась с требовавшимися от нее секретностью и самоограничением.

Джорджа Комба поразил уровень доводов Изабеллы. «Вы обладаете, — писал он ей в письме, — здравомыслием, убедительностью и полнотой осмысления в способности проникать в отношения причины и следствия гораздо глубже среднего уровня даже по сравнению с образованными женщинами». Когда в 1853 году он решил письменно изложить свое мнении о религии, Изабелла стала одной из «очень, очень немногих», кому он послал экземпляр своей рукописи (другой была Мэриан Эванс). Он убедил своих привилегированных читательниц в важности сохранения в тайне содержания рукописи. «Я пришел к заключению, что сверхъестественной религии не существует, — объяснял он другому корреспонденту. — Если бы содержание этой книги стало известно… нам пришлось бы покинуть Эдинбург». Изабелла заверила его в своей осторожности. «Я свободно могу пообещать выполнение поставленного вами условия. Я немедленно запру книгу среди своих личных бумаг и никому о ней не скажу, кроме мистера Робинсона, которому вы разрешили ее показать». Она признала, что «общие взгляды» Генри «либеральны, и он в высшей степени уважает ваши взгляды» — Изабелла и ее муж действительно разделяли энтузиазм по поводу научного прогресса и отделенного от церкви образования, — но не устояла и напомнила Комбу, что Генри лишь поверхностно интересуется общими понятиями. «У него, — написала она, — мало досуга или склонности к отвлеченным размышлениям».

Изабелла с головой ушла в чтение и сочинительство. В 1852 году она послала размышления о религии в газету «Лидер», хотя знала, что мнение будет, вероятно, сочтено слишком крайним даже для ее радикальных страниц. «Эдинбургский журнал Чемберса» опубликовал еще одно ее стихотворение, «несколько моих строчек о неких фантастических символах бессмертия, что весьма меня порадовало». В июне 1853 года тот же журнал напечатал эссе о браке «Женщина и ее хозяин» за подписью «Женщина», которое вполне могло принадлежать перу Изабеллы: затруднительное положение автора, ее яркая проза, сильная любовь к детям и инакомыслие — все напоминает Изабеллу. Эссе было данью «Социальной статике» Герберта Спенсера, новой книге, которую Изабелла прочла тем летом и рекомендовала Комбу как работу «глубокой и вдумчивой философии». Брак, говорил Спенсер, может вызывать «вырождение того, что должно быть свободным и равным общением, в отношениях властелина и подчиненного… какая бы поэзия ни присутствовала в страсти, соединяющей два пола, она вянет и умирает в холодной атмосфере принуждения»[49].

Подобным образом автор статьи в «Чемберсе» утверждал, что чрезмерная власть мужа может погубить его жену, не оставив ей ничего, кроме ненависти к нему и к себе самой. По словам автора, неудачный брак не просто наносит женщине ущерб, он ее калечит. Как немощный спутник «всевластной планеты» своего мужа, она становится слабой, бездеятельной, плачевно зависимой. С течением времени «она может очень стараться, стараться, плача кровавыми слезами, быть терпеливой, мудрой и сильной, но подорванные жизненные силы могут никогда не восстановиться». Как «белая христианская рабыня», она «обязана двигаться тихо, подавлять свои настроения… На ее лице должно отражаться внешнее спокойствие, хотя в груди бушует пламя Этны». Несчастная женщина, писал автор, часто остается в браке только потому, что не в силах вынести расставания со своими детьми. Она может испытывать к детям «исключительную нежность», но у нее нет независимого права на них, «совершенно никакого».