Т. Гедберг - Варрава

• Название: Варрава
• Автор: Т. Гедберг
• Издательство: Новая книга
• Жанр: Историческая проза
• ISBN: 5—8474—0204—X, ISBN 5—8474—0218—X

Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.

Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.

---

В это последнее время Нерон только в очень редких случаях виделся со своею матерью. Агриппина проводила большую часть времени то на той, то на другой из многочисленных своих загородных вилл и лишь изредка наезжала, и то на самое короткое время, в отведенный ей в Риме дом Антонии. Однако Нерон, несмотря на упорно носившиеся в римском обществе слухи, будто Агриппина, отказавшись наконец от всякой политической роли в государстве, предалась всецело сельским развлечениям, усердно занимаясь своими роскошными садами, забавляясь своими говорящими скворцами и кормлением ручных миног, а также уделяя ежедневно несколько часов на составление своих мемуаров, — Нерон плохо верил в такую метаморфозу, а был, наоборот, убежден, что мать его, которой в то время было не более 45 лет, продолжала по-прежнему лелеять те или иные честолюбивые замыслы и с свойственным ей уменьем терпеливо выжидать минуты, была только на стороже, чтобы уловить первый благоприятный случай осуществить то, что в продолжение всей ее жизни составляло главную цель всех ее стремлений и домогательств. Трусливый по натуре, он с трепетом уже рисовал в своем воображении различные козни, из которых одна была чернее и коварнее другой, представляя себе Агриппину в сообщенничестве или с Суллой, либо с Рубеллием Плавтом, и не без страха смотрел на довольно часто повторявшиеся в то время свидания вдовствующей императрицы с Октавией.

Таким образом наущения и подстрекательства хитрой и почти не менее Агриппины честолюбивой Поппеи нашли себе в сердце Нерона очень благоприятную почву. И действительно, цезарь вскоре проникся мыслью, что мать его, кроме всяких других опасений, какие внушало ему ее безмерное властолюбие, являлась единственным в настоящую минуту препятствием, стоявшим ему поперек дороги к достижению того, что ему представлялось в то время верхом счастья и блаженства.

Все это вместе взятое, ежеминутно раздражая Нерона, усиливало его враждебные чувства к матери, которая, в свою очередь понимая, что ладить ей с умной и честолюбивой Поппеей будет не так легко, как с тихой и безответной Актеей, знала, что борьба с красотой и влиянием этой женщины будет для нее борьбою не на жизнь, а на смерть. Впрочем, Агриппина к этому времени уже успела до некоторой степени примириться с мыслью, что рано или поздно, ей не миновать той или другой насильственной кончины; император очень явно и без всякой брезгливости прибегал ко всевозможным недостойным средствам унизить свою мать, показать ей ее ничтожество, дать ей понять всю глубину ее падения и вообще отнять у нее все, что было ей дорого в жизни.

Однажды уже была сделана попытка отравить ее: то было в доме Отона на одном из его пиров. Но Агриппина была себе на уме и всегда старалась быть очень осторожною в таких случаях, и покушение не удалось. Однако ж с этой минуты мысль, что Агриппина, проницательная и сама очень опытная в подобных делах, угадала злой умысел и теперь только ждет благоприятной минуты, чтобы, как тигрица, наброситься на сына со всей силой затаенной ярости и уничтожить его, неотступно преследовала императора более чем когда-либо. К тому же и Тигеллин, преследуя свои особые личные цели, не дремал и с своей стороны всячески старался разжечь злобу цезаря против матери. Он советовал Нерону для его сближения с Поппеей ранее всего устранить с дороги мужа этой последней, Отона, а затем смертью Агриппины проложить себе путь к браку с околдовавшей его восхитительной чародейкой, доказывая цезарю, что на Октавию, лишенную поддержки и советов Агриппины, вряд ли можно смотреть как на препятствие сколько-нибудь серьезное.

Нерон не замедлил воспользоваться советом своего фаворита относительно мужа Поппеи, и Отон вскоре был отослан в далекую Лузитанию в качестве правителя этого края. Нет, думаем, нужды говорить, что Поппея за мужем не последовала, а осталась в Риме. Удаленный же против своей воли, Отон сохранил свою любовь к жене до последнего конца и впоследствии, став императором, ознаменовал свое кратковременное царствование, между прочим, курьезным указом сенату почтить память этой женщины сооружением в честь ее статуи; но видеть ее еще раз живой ему не привелось.

Присутствуя как-то раз при представлении морского сражения, для которого арена цирка была превращена в глубокое озеро, Нерон пришел в неописуемый восторг при виде одной новинки, придуманной каким-то кораблестроителем Арунтием Стеллой для забавы зрителей и заключавшейся в том, что одна из участвовавших в морском маневре трирем внезапно раздвинулась на части и затем, потопив большую часть своего экипажа, снова сложилась в такое же судно, каким была.

При этом Тигеллин, сидевший возле императора, коварно заметил ему:

— Предательская стихия — вода; и каких только случайностей не происходит на море.

— А как ты думаешь, где мне найти такого мастера, который бы взялся соорудить для меня такую же трирему? — спросил цезарь, пропустив мимо ушей полное глубокого значения замечание фаворита.

— Все это может лучше всякого другого устроить бывший наставник цезаря, Аницет. В настоящее время он командует эскадрою, стоящей у Мизенского мыса. Несомненно, Стелла не откажет ему в своих услугах и соорудит ему такую же интересную трирему, так что недели через две или три цезарь будет иметь возможность послать ее в подарок, но, конечно, предварительно приказав убрать ее с царским великолепием и всевозможной роскошью, в подарок императрице Агриппине…

— Да, но как, под каким предлогом заманить ее на борт?

— Сделать это будет не трудно. Августа находится в настоящее время в Антиуме, где, должно быть, пробудет еще довольно долго. Цезарь приедет на свою виллу в Байях. Вскоре должен будет наступить праздник Минервы, и по этому случаю император может выразить желание примириться с матерью и, пригласив ее прибыть к нему в Байи, предоставить к ее услугам вновь сооруженную галеру.

Представление морского сражения между тем шло своим порядком; но Нерон после этого разговора с Тигеллином уже не следил с прежним вниманием за происходившим на арене, а был, казалось, весь погружен в свои мрачные думы. И действительно, не веселого свойства должны были быть думы, поглощавшие в эту минуту молодого императора; враг всяких стеснений и вообще всего, что могло так или иначе наложить некоторую узду на буйный произвол его страстей, Нерон не без горечи размышлял о тех незавидных условиях, в каких видел он себя: с одной стороны была его мать — женщина властолюбивая, озлобленная теперь против него, мстительная и пока еще, несмотря на все свое падение, не совсем лишенная всякой власти над ним и всякого авторитета; с другой — была Поппея, сводившая его с ума, дразнившая своею любовью, непрестанно коловшая ему глаза зависимостью его от матери, и при этом не упускавшая случая подстрекнуть его на матереубийство, а позади обеих этих женщин грозным призраком выступала, стоя на страже, томя его и терзая, нечистая его совесть…

Глава II

Прелестным уголком земного шара были Байи в весну 59 года по Р. X. Мягкость благорастворенного воздуха, чистое голубое небо, сверкающее на солнце море с его живописными берегами и высокими скалами, отражавшимися в гладкой поверхности прозрачных вод небольшого залива, зеленеющие окрестности и покрытые лесом высоты — все это вместе придавало этой местности вид какого-то волшебного края. Марий, Помпей и Юлий Цезарь имели здесь свои роскошные загородные дворцы и вскоре с их легкой руки вся эта побережная линия до Путеоли превратилась в сплошной ряд загородных вилл и роскошных садов — летних резиденций как римских императоров, так и некоторых богатых римских патрициев. Всюду здесь виднелись величавые храмы, грандиозные амфитеатры, бани, великолепные дворцы — и все это как бы утопало среди роскошной зелени садов и рощь. Обогнув Мизенский мыс, путник встречал на своем пути прежде всего самый город Байи, после которого, миновав более скромные и уединенные Баулы, достигал живописных озер Лукринского и Авернского, из которых первое было соединено с морем каналом, а второе защищено искусственной колоссальной плотиной. Немного дальше за этими озерами лежали Путеолы с их грандиозным храмом Серанису и колоссальным амфитеатром, развалины которых красноречиво свидетельствуют о бывшем значении этого когда-то богатого приморского города на берегах Кампании.

Приближавшийся в то время, о котором идет речь, праздник в честь Минервы, начинавшийся 19-го марта и продолжавшийся в течение пяти дней, на которые ученики обыкновенно распускались из школ и уезжали каждый в свою семью, придавал теперь этой местности особое оживление вместе с праздничным видом. В театрах и цирках шли усердные приготовления к предстоявшим состязаниям и представлениям; актеры и гладиаторы старательно готовились каждый к своим ролям, ораторы и риторы заготовляли свои речи, стихокропатели слагали свои стихи; в домах происходили обычные приготовления к празднику; народ суетился, проявляя совершенно особого рода праздничную деятельность, всюду замечались та суматоха и беготня, что предшествуют обыкновенно тому или иному большому народному празднеству.