Станислав Михайлов - Жемчужина

• Название: Жемчужина
• Автор: Станислав Михайлов
• Жанр: Научная Фантастика

Продолжение романа «Эра воды».

Действие, в основном, на древнем Марсе. Главные герои те же.

Технологическая НФ в антураже покорения Солнечной системы: с элементами мистики, личным героизмом и нетривиально развернувшейся любовной историей.

Это роман о Поле Джефферсоне.

История парня из недалекого будущего: молодого ученого, судьбою заброшенного на Ганимед.

Мир к тому времени насытился и отошел от материально-денежных мотиваций; основным стимулом развития стало научное любопытство.

Люди приступили к исследованию и преобразованию планет Солнечной системы, создавая на них земные условия для жизни. Ганимед — крупнейший из Галилеевых спутников Юпитера — был одним из первых пробных камней в этой игре. И он же оказался яблоком раздора между двумя социальными группами: преобразователями и натуралистами.

---

И вновь, как уже не раз бывало со мной за годы скитаний, ужин показался мне необыкновенно вкусным. Так обостряет чувства голод.

Удовлетворенный растекшимся по жилам теплом сытости, я устроил лежанку на полу подальше от металлической колонны древней машины. Сон пришел мгновенно.

* * *

Хоппер доскакал до куполов учебного сектора и сбавил ход, прыгая все ниже и ниже. В других обстоятельствах путешествие на нем мне бы понравилось. Намного интереснее стрекача — хотя управляемость и хуже, но по скорости его превосходит, да и по проходимости должен бы — не представилось случая проверить, однако, очевидно, что прыжками можно преодолевать куда более высокие или протяженные препятствия, чем на колесах. И с верхней точки траектории видно как с нехилого колеса обозрения. Не удивляюсь теперь, почему туристы для прогулок предпочитают именно хопперы.

Колеса у него все-таки нашлись: маленькие, предназначенные для маневров на гладком полу парковки.

Я вылез из своего кузнечика и прикинул, куда идти.

Уличная стоянка учебки Полинезийского университета занимала почти половину небольшого, отдельно расположенного купола, галереей соединенного с основной зоной городка. Маленькие вагончики открытого монорельса служили тем, кто желал добраться туда, не тратя времени на пешую прогулку. Это про меня. Я, конечно же, желал как можно скорее очутиться в номере местной гостиницы, чтобы попытаться получить доступ в закрытую сеть и найти хоть какие-то признаки прибытия Кати Старофф в ее последней личине. Последней из виденных мною.

Угроза нападения, подстерегавшая на каждом шагу, не так волновала меня, как опасность, которую я сам, своим присутствием, нес людям. Для меня было делом почти доказанным, что кто-то пользуется нашим таинственным каналом и захватывает контроль над сознаниями тех, кто волей случая оказывался поблизости. Механизм этой атаки представлялся пока совершенно непостижимым, как и природа канала, но от этого последствия не становились менее реальными.

С сожалением я вспоминал девушку по имени Мари, накинувшуюся на меня в Кравнике. Пришлось бросить ее на полу в состоянии ранней смерти… И то, что убил ее не я, не делало мне легче. Кстати, первого из нападавших, служащего из Лесного городка, убила тоже не Катя. Он как бы умер сам, словно от потрясения, что упал в кусты. Собственноручно я отправил в небытие только стрелка с базы Контроля, камнем в голову. Но… Исходя из нынешнего опыта, осмелюсь предположить, что он не выжил бы и без этого удара камнем, и даже если бы не упал с обрыва.

Даже не убивая их сам, я словно нес в себе заразу. Как бубонную чуму в Темные века. Как если бы у меня был иммунитет, а у прочих — нет. И я не мог понять алгоритма, по которому выбиралась жертва — человек, становившийся орудием в руках врага. Мне все больше казалось, что это происходит случайно, будто есть некая нестабильно действующая сила, способная дотянуться сюда из марсианской древности, но для успеха ей нужно еще и нащупать подходящую цель. Возможно, не каждого и не в любой момент она способна сломить. Возможно, кто-то невосприимчив к ней вовсе. И я вспомнил людей, выживших при атаке ганимедийского существа. Оно не брало под контроль, оно просто пыталось соединиться, чтобы получить энергию для разрыва себя на составляющие, чтобы сделать шаг в эволюции. Этим оно убивало. Допустимо ли предположить, что принцип «проникновения» в разум в том и в этом случае схож?

Я смог противостоять ему. Мы смогли. Вместе мы даже завершили цикл, помогли существу разорваться. Это стоило потери связи с Ксенатой, но мы справились, хотя Жанна… До сих пор не могу понять, что произошло и где она сейчас… Катя говорила, что в ней спит часть или все сознание Жанки. Судя по тому, что иногда прорывается, в этом есть хотя бы часть истины…

Потеря Жанны далась мне тяжело. Но теперь пропала и Катя. Так я терял все.

Вагончик доставил меня в гостевой холл, плотно прилегающий к другим районам учебного центра. Жилое колесо лежало вокруг куполов, немного возвышаясь над крайними, но уступая в росте центральным. Это мегакольцо выглядело крошечным в сравнении с громадой Гелиополиса и предназначалось не для туристов, а для учащихся и персонала. Первоначально построенный как выездной учебный центр для прохождения практики, городок постепенно превращался в лунный филиал Полинезийского университета, функционирующий на постоянной основе. Недалеко то время, когда этот статус будет признан официально.

Университет…

И я решил дальше не скрываться.

Положительной стороной моей уверенности в древнемарсианской природе атак было то, что теперь я мог не опасаться слежки гипотетических земных врагов. За нами следили изнутри нас, а это значит, можно спокойно снимать личину и включать коммуникатор в сеть. Даже полезнее оказаться известным героем, вернувшим человечеству Ганимед, планетологом, доктором Полом Джефферсоном, о котором уже слагают легенды, человеком, летающем на ракетах Комитета Контроля как на личном такси, чем каким-то безвестным Джоном Смитом, непонятно зачем зарулившим под купола храма науки.

Традиционно свернув в уборную, я перепрограммировал коммуникатор на единственную программу, оставшуюся доступной мне — на себя самого. И снял маску.

Зеркало показало знакомое лицо. Чуть осунувшееся. С лихорадочно блестящими глазами. Лицо, от которого я уже начал отвыкать.

— Привет, Пол! — вырвалось у меня вслух, и я со страхом оглянулся, нет ли свидетелей. Однако в это время дня, похоже, гостевой санузел не пользовался популярностью. Я был один. Ну и прекрасно.

Смешно, но от такой ерунды, как стать самим собой, у меня на душе заметно полегчало.

Всего-то вернул внешность. Которую изначально никто и не планировал менять надолго. Как же человек зависит от мелочей…

Изрядно ободренный переменой, я гордо покинул уборную и направился к стойке регистрации. Называли ее так по старой привычке, ведь когда-то прибывавших в гостиницу людей действительно встречали за стойкой и записывали в тетрадь. Наверное, даже от руки. Пером и чернилами…

Сейчас это небольшой зал ожидания с удобными креслами и общественным стереопроектором, повествующим об устройстве городка и Полинезийского университета в целом. Каждый может запросить эту информацию через коммуникатор и просмотреть в индивидуальном режиме, но почему-то традиция коллективного вещания оказалась более живучей, чем регистрационные стойки.

Я присел, заказал кофе с бисквитом и, в открытом режиме, отметился как приезжий. Стандартное приветствие визуализировалось над столом. Мне предложили на выбор несколько пустующих номеров, я остановился на крайнем, если можно так сказать в отношении тороида… На том, рядом с которым потенциально возможное скопление людей было бы наименьшим. Разумеется, эту задачу решил за меня компьютер, мне-то откуда знать?

Кроме меня здесь никого не было, но неподалеку кипела жизнь, я мог наблюдать ее через отверстие горизонтального тоннеля, связывающего этот купол с соседним. Туда-сюда сновали люди и роботы. Я усмехнулся: наверное, странно выгляжу без багажа. Но доктор Джефферсон может выглядеть как угодно, в известности есть свои преимущества. Правда, пока они никак не проявлялись. Спокойно пью горячий кофе, пожевываю пирожное, никому глаза не мозолю и, признаться, очень этому обстоятельству рад…

— Доктор Джефферсон! Как мы рады вас видеть! — возопил внезапно материализовавшийся стереообраз: высокий худощавый блондин с нордическими чертами лица и удивительно энергичной мимикой.

Я чуть не поперхнулся.

Ну, сам накаркал.

Конечно, как только регистрационные данные… Эх. Надо было сначала допить, а потом уже…

— Позвольте представиться: доктор Мерлинг, Чарльз Мерлинг… А это — доктор Зума… И доктор Красовский… — блондин широко взмахнул рукой, словно приветствуя вновь прибывших.

Тут же из пустоты материализовалась запыхавшаяся доктор Зума, маленькая негритянка, по черноте кожи способная поспорить с нашим дорогим Робом Боббсоном, и застенчиво теребящий воротник халата доктор Красовский — молодой веснушчатый парень с наивными голубыми глазами, вероятно, из вчерашних аспирантов.

«Из разных углов сбегаются, что ли… Мышки ученые… — мелькнула у меня в голове озорная мысль, тут же сменившаяся грустным удивлением. — Был ведь недавно сам таким же лопоухим юнцом… Потрепало меня, и в глазах тоска, зеркало не врет… Я не старше его, всего ничего прошло с конца стажировки… Какой маленький шажок для времени, но какой большой напряг для Пола Джефферсона, сэр…»

— Рад познакомиться, зовите меня просто, Пол, — отставив чашку и привстав, раскланялся я.

— Сидите-сидите, доктор… Пол. Мы скоро подойдем, чтобы поприветствовать лично… Так сказать… Никуда не уходите! — Мерлинг заговорщицки подмигнул и пропал вместе с остальными.