Станислав Михайлов - Эра воды

• Название: Эра воды
• Автор: Станислав Михайлов
• Жанр: Научная Фантастика

Технологическая НФ в антураже покорения Солнечной системы: с элементами мистики, личным героизмом и нетривиально развернувшейся любовной историей.

Места действия: Ганимед, Марс.

Это роман о Поле Джефферсоне.

История парня из недалекого будущего: молодого ученого, судьбою заброшенного на Ганимед.

Мир к тому времени насытился и отошел от материально-денежных мотиваций; основным стимулом развития стало научное любопытство.

Люди приступили к исследованию и преобразованию планет Солнечной системы, создавая на них земные условия для жизни. Ганимед — крупнейший из Галилеевых спутников Юпитера — был одним из первых пробных камней в этой игре. И он же оказался яблоком раздора между двумя социальными группами: преобразователями и натуралистами.

Так все и началось…

Продолжение: в романе «Жемчужина».

---

Вновь замелькали скальные и ледяные колонны, гроты и пещеры, не привыкшие к человеческому взгляду, удивляющие, но и сами, кто знает, может быть, пугающиеся его. Их сестрам на Ганимеде и Каллисто не повезло, орбитальные зеркала растопили все подчистую, и теперь на месте ледников плещутся океаны.

Сильвия была от пещер в восторге. Оказалось, она на Марсе недавно, парочка дежурных экскурсий, в которых она успела побывать, не шли ни в какое сравнение с нашим путешествием. Девушка совала нос или, вернее, шлем, везде, куда он пролезал, разглядывала камешки и льдинки, бороды сосулек, рыхлые ажурные снежные дворцы и гладкие блестящие стены.

Но настоящее открытие сделала не она, а Пак. В неглубокой каменной нише, будто вдавленной в покрытую ржавыми пятнами доломитовую стену, механик обнаружил скелет. Существо, когда-то умершее здесь, было не крупнее земной кошки. Так же, как кошка, оно обладала четырьмя лапами и хвостом, правда, хвост был раза в три длиннее тела и заканчивался словно бы четырьмя пальцами, а череп имел вытянутую форму и оказался начисто лишенным зубов. Мы назвали зверька «длиннохвостая кошка Сильвии», хотя нашел ее Юн Хо, и все остались довольными.

Скелет лежал на камнях, прямо сверху, он не был зацементирован в песчанике, следовательно, в геологическом смысле, животное умерло «буквально вчера», то есть едва ли раньше, чем за несколько сот тысяч, максимум — за миллион лет до нашего появления. И не позже, чем атмосфера потеряла остатки кислорода и пещеры заледенели, иначе остался бы не скелет, а обезвоженная, вымороженная мумия. Чтобы определиться точнее, нужны анализы или хотя бы хорошее знание истории Марса. Конечно, это будет, когда мы вернемся. Сюда пошлют большую экспедицию, и все ксено- и палеонтологи Солнечной с жадностью набросятся на бесценный материал.

Я не сказал спутникам о важности их находки. Незачем смущать, да и оценят ли они, простые спасатели, величину собственного открытия? Хотя понятно же, раз на Красной планете сохранилась жизнь, пусть только одноклеточная, весьма вероятно, что раньше она была более сложной, и должны бы находиться дохлости покрупнее окаменелых ракушек, от которых Жак без ума. Они с Мэгги свинтили на Марс, только услышав о находках первых панцирей Pileum cornutum (лат. «Рогатая шляпа»). Его, по аналогии с земными формами, считают моллюском — земляне консервативны, привыкли использовать метод актуализма, мол, если нечто сегодня выглядит так, и что-то когда-то где-то выглядело похоже, значит, это одно и то же. Фантазия у землян не блещет, ведь это наши предки назвали ананас сосновым яблоком (pineapple). А разве мы чем-то лучше? «Кошка Сильвии», нда…

Проще брать привычные имена. Кроме того, ведь мы не знаем марсианских. Вот доберемся до них, найдем что-то посущественнее того барельефа, расшифруем язык, тогда и… Лицо под тонким слоем прозрачного льда невольно всплыло перед глазами. Как мне хотелось броситься к нему, освободить от многовекового плена, прикоснуться, можно даже как-то исхитриться и потрогать голой рукой, опасности при такой температуре быть не должно, и в инструкции к скафандру, вроде, был пункт об особо срочной работе без перчаток в случае отказа электроники…

Внутри меня жглось нетерпение. Как тугая струя плазменного резака оно проплавляло плоть, рвалось наружу, удерживалось насильно — пока только мне одному принадлежавшее знание. Извечная штука, неизбежная черта обладателя тайны — не мочь открыться, изнывать от сладкой и томящей ноши, от настоящего и заложенного в природу человека желания поделиться с другим. Но следовало терпеть. Унять горячку, не торопиться. Следы внеземного разума могут завести дальше, чем кажется на первый взгляд. Этим должны заняться специалисты.

А если показалось? Невероятно, но вдруг? Вдруг нет никакого лица на стене, иллюзия, случайное совпадение, оптический обман? Позора с возрастом ископаемого Hirsutus helix на Ганимеде хватит на всю жизнь, довольно дутых сенсаций.

Многоколонный, запутанный зал, пещера с нависшей над головою мореной и наклонный колодец, подняться по которому стоило нам немалых трудов, остались позади.

— По навигатору почти пришли. — Надир остановился. Сильвия, без умолку щебетавшая последнюю пару часов, замолчала. Первый робот, скрывшийся было за поворотом, вернулся и замер в ожидании.

Что ж, навигатор прав, еще немного, и доберемся до турболета.

— Надеюсь, все в порядке. — Сморозил я дежурную глупость. Мы давно уже были на связи с бортовым компьютером и знали, что системы функционируют в штатном режиме, а Руперт сладко спит в недрах медицинской капсулы.

— Да что здесь может произойти, — буркнул Пак, — обвал может, а еще что?

— Юн Хо, ты скучный зануда, — Сильвия, всю дорогу поддевавшая механика, не могла остановиться. — Почему ты не веришь в марсиан?

— Марсиан нет. — Отрезал Пак.

— Почем тебе знать, сухарь и неромантик? Может, великие марсиане вымерли, а от них остались роботы? Может, они следят за нами сейчас? — она с деланным испугом огляделась вокруг.

— Нет марсианских роботов. Наши роботы есть, смотри, какие красивые. — Механик, похоже, посмеивался над ней.

— Красивее меня? — Сильвия надула губки и стукнула Юн Хо перчаткой в затылок шлема.

— Нет никого во Вселенной, кто мог бы сравниться с небесным огнем твоей красоты! — пропел Надир отрывок из модной песенки, и тут же рявкнул: — Отряд, отставить болтать, собраться. До объекта полторы сотни метров.

Он махнул рукой, и мы двинулись вслед за ведущим роботом. По-моему, это все-таки Долфин, а не Шарки, у Долфина зад испачкан чем-то светлым, небось, царапнул известняк.

Миновав грот и колонну песчаника, от которой я несколько дней назад отбил первые образцы, мы вышли к разбитому турболету. Действительно, ничего не изменилось, часть фюзеляжа все также торчала из стены, раздолбанный нос и иллюминатор, через который я вылезал, аккуратно залеплены пузырями, модули Роба постарался на славу.

— Бесшовный разъем? — с пониманием кивнул Надир, осмотрев двойной пузырь у иллюминатора. Пойдем вовнутрь?

— Роб! — поискал я глазами робота, он оказался прямо за моей спиной. Удобная все-таки штука, сферический обзор, в гермокостюме его нет, только в полевых скафандрах.

— Да, Пол.

— Пусти нас в турболет.

— Открываю временный шлюз, — один из модулей отделился и пробежал по контуру пузыря. Прозрачный гибкий сиплекс свернулся в трубку, робот заехал вовнутрь:

— Предлагаю следовать за мной.

Мы шагнули в пузырь, модуль раскатал и соединил бесшовный разъем обратно.

— Начинаю подачу воздуха. — Сообщил Роб. — Давление выравнено.

Модуль расшил внутреннюю поверхность пузыря, мы вошли в салон турболета. Долфин и Шарки выпустили колеса, а Роб завис над гравидорожкой на левитаторах. Только тогда я сообразил, насколько современной была модель моего бота: в старых спасательных, в отличие от него, еще не учитывались гравиэлементы, стремительно входившие в моду на небесных телах с низкой силой тяжести, в первую очередь, конечно, на Луне и спутниках Юпитера, но и Марс не стал исключением.

Так же умиротворенно, как и несколько дней назад, гудела медицинская установка, и спал под колпаком саркофага пилот Рупи, большой энтузиаст марсианской аэронавтики. Я опустил шлем, и, следом за мной, все спасатели поступили так же. Несколько дней в скафандре приучили нас к тому, что нормальная атмосфера — это пресный воздух упрощенного климатконтроля. В турболете влажность оказалась выше и чувствовался слабый запах жасмина, к которому примешивалось что-то металлическое.

— Какой милашка, — Сильвия перевела саркофаг в прозрачный режим и поглядывала на спящего Руперта, одновременно оценивая результаты сканирований. — Серьезного ухудшения нет, успели вовремя. Пусть мальчик еще подрыхнет, целее будет. Давайте переоденемся в герметы? Скафандр, брр, страшно надоел!

Гермокостюм после скафандра показался слишком тонким и ненадежным, но зато с плеч свалилась тяжесть, мы почувствовали себя почти невесомыми, и если бы не гравидорожка, взлетали бы, наверное, до потолка.

— Здорово как! — радовалась Сильвия. — Как дома. А то ходим как улитки, таскаем домики на себе. Кстати, командир, а что с поверхностью?

— Да, что у нас с поверхностью, драгоценный наш Юн Хо? — Надир перекинул вопрос механику. Снаружи турболета роботы развернули какую-то аппаратуру.

— До поверхности метров тридцать, командир, но вверх пробиваться нельзя — Пак покачал головой, — завалит, если так пробиваться. Надо резать хвост и протопить штрек в завале. Стены заморозим, будут как камень. Но лучше пусть идут снаружи. У них машины сильнее.

— О'кей, пусти паялку, проплавим канальчик для крысы, помнишь, как в Швальдском леднике?

— Конечно.