Бела Иллеш - Обретение Родины

• Название: Обретение Родины
• Автор: Бела Иллеш
• Издательство: Прогресс
• Жанр: О войне
• Год: 1976

Во время второй мировой войны Б. Иллеш ушел добровольцем на фронт и в качестве офицера Советской Армии прошел путь от Москвы до Будапешта. Свои военные впечатления писатель отразил в рассказах и повестях об освободительной миссии Советской Армии и главным образом в романе «Обретение Родины», вышедшем на венгерском языке в 1954 году.

---

Чонтош вызвал к себе в офицерский барак капрала Сиртеша. Тот явился. Но доложил о своем приходе не по уставу, а совсем на гражданский манер: взял и представился. Сиртеш оказался вольноопределяющимся, а до армии был преподавателем гимназии.

Подполковник долго и подробно обо всем его выспрашивал, особенно интересуясь его происхождением. Отец Сиртеша был сельский учитель, несомненнейший католик. Сам Дьёрдь Сиртеш, окончив Будапештский университет, еще год проучился в университете в Риме.

— Объясните же ради бога, капрал… Как это могло случится, что вы, истинный христианин, решились говорить… я бы сказал, о таком безрассудстве, граничащем с прямой изменой родине? Раздел земли!.. Вы только подумайте…

Сиртеш в упор взглянул на подполковника. У капрала были красивые большие серые глаза, подбородок несколько выдавался, нос был прямой, а губы узкие, плотно сжатые.

— Ну что ж, давайте потолкуем, — заявил он. — Нам действительно пора поговорить о нашей родине и рассчитаться с ее изменниками. Истинные предатели родины — это те, кто погнал венгерского мужика на войну, кто заставил его сражаться за то, чтобы венгерская земля по-прежнему оставалась достоянием герцогов, графов, епископов, банкиров. Предателями называем мы тех, кто посылал на смерть десятки тысяч мадьяр ради того, чтобы окончательно превратить Венгрию в колонию Гитлера. Но пришло наконец время…

— Капрал!

— Да, пришло наконец время…

Чонтош сдерживался с трудом. Но сил дослушать речи капрала до конца у него все же не хватило.

— Капрал! — воскликнул он. — По возвращении домой вам придется за такие речи отвечать перед судом!

— Когда мы вернемся домой, господин подполковник, судить будет венгерский народ. И притом по собственным законам.

Теперь уж и Сиртеш едва владел собой. Ноздри его раздувались, руки невольно сжимались в кулаки, голос охрип.

Чонтошу в конце концов удалось все же подавить готовую прорваться ярость. Он отлично понял, что опасность куда больше, чем он предполагал. Подполковник взирал теперь на Сиртеша, как на некое странное, непонятное и опасное существо, свалившееся на землю с неведомой планеты.

«Неужели в самом деле существуют люди — христиане, мадьяры, — которые всерьез верят, что Венгрия останется Венгрией даже в том случае, если господами и хозяевами в ней будут уже не помещики, епископы и банкиры, а крестьяне и рабочие, люди без роду и племени? Неужели они могут всерьез полагать, что, если нам, господам, придется уйти, мы так им и оставим страну в том самом виде, как она есть? Неужели они не понимают, что, уходя, мы истребим и уничтожим все и вся?»

Придя к подобным выводам, Чонтош почти совершении успокоился.

Он готов примириться с мыслью о самоуничтожении… Но с одним условием! Пусть вместе с ним погибнут и страна, и народ, и все!

Невыносимой казалась лишь одна-единственная мысль: когда его не станет, будут продолжать жить другие. Но не менее ужасной представлялась и возможность остаться существовать, не имея права жить так, как он жил до сих пор.

— Ладно, капрал, мы еще побеседуем с вами при случае. Ведь мы говорим на одном языке, венгерском, и, следовательно, рано или поздно поймем друг друга. Со мной можно договориться о чем угодно, даже о разделе земли Я никогда не возражал против того, чтобы отобрать землю у богатых евреев.

— Почему только у них, господин подполковник? А церковные имения, а графские поместья? Разве не от пота и крови мужицкой жиреют эти господа?

Чонтош попал в затруднительное положение. До сих пор вся политика сводилась для него к одному: «Бей жидов! Пинай валахов! Плюй на чехов! Держи в узде мужика! Первый человек в мире — Миклош Хорти! Армия Советского Союза — фактор несерьезный! У нее нет оружия, нет настоящих офицеров. Это сброд!..»

А тут какой-то наглый капралишка смеет разглагольствовать о характере землевладения и о разделе земли, да еще с таким ученым видом, будто знакомит школьников первой ступени с историей венгерских завоеваний. Гаркнуть бы на него: «Кру-гом! Марш!..» Но нет, не стоит, а то, упаси боже, этот проклятый капрал Сиртеш отшатнется от него окончательно.

«Тер-пе-ние, — уговаривал себя подполковник. — Тер-пе-ние. Всему свое время… Даст бог, на виселице этот наглец перестанет ссылаться на данные земельной статистики».

И подполковник Чонтош, который за последние десять лет ознакомился с одной-единственной книжкой, да и та была справочником охотника (если не считать, конечно, изданного в честь Хорти юбилейного альбома, который он поспешил приобрести), спросил вдруг Сиртеша, не поможет ли тот ему подобрать в лагерной библиотеке несколько книг, чтобы поглубже ознакомиться с вопросами, о которых так пылко дискутируют сейчас обитатели лагеря.

Библиотека помещалась в солдатском бараке, а ее дверь и окна выходили в сторону офицерского. Перед дверью, прямо во дворе, стоял сколоченный из досок, с глубоко вбитыми в землю ножками стол и перед ним две скамейки. Все это сооружение располагалось под сенью серебристой березы. К стволу дерева была прибита дощечка — на ней постоянно вывешивались свежие военные сводки на венгерском, немецком и итальянском языках. Для обслуживания военнопленных на выдаче книг работало шесть человек. Но комната была так узка и так неудобно распланирована, что книжные шкафы и полки в ней занимали почти все свободное пространство. Для шестерых библиотекарей — двоих венгров, троих немцев и одного итальянца — места хватало, но читателям, желающим взять или обменять книгу, приходилось подходить поодиночке.

Чонтошу пришлось дожидаться, пока получат книги итальянский лейтенант и немецкий солдат. Как только очередь дошла до него, к нему поспешили оба библиотекаря-венгра — они впервые видели у себя в библиотеке офицера-гонведа столь высокого ранга.

Один из них, приземистый артиллерийский фельдфебель, сообщил Чонтошу, в какие часы работает библиотека. Другой, худощавый, солдат рабочего батальона, выложил перед подполковником на стол стопку книг и стал перечислять их названия: «История ВКП(б)», роман о Доже, сборник стихов Петефи, биография Ленина, «Что такое «новая Европа» Гитлера»…

— Рекомендую «Историю ВКП(б)», господин подполковник. Эта книга проясняет многие вопросы.

Чонтош взял предложенную книгу, хотя про себя заранее решил, что даже не заглянет в нее. Нет! Так низко он не падет.

Подполковник не собирался признаваться генералам, что, увы, находится в большом замешательстве. Ведь стоит им заподозрить, что он не знает, как поступить, и оба перестанут его уважать. Между тем использовать авторитет генералов ему было необходимо для осуществления своих планов.

Теперь большую часть времени подполковник проводил среди молодых офицеров. Говорил им о патриотизме, об офицерском чувстве долга, о презрении к предателям отечества. А еще внушал он им, что отечество всегда награждает тех, кто остался ему верен, и сметет, уничтожит изменников.

Год назад все эти уроки имели бы, несомненно, успех, но здесь, в лагере, и офицеры начали уже почитывать книги и размышлять. Правда, слушали они подполковника покорно — еще жила в них и давала себя знать прочно привитая военная дисциплина. Однако все чаще попадались в их среде и такие, которые не просто внимали Чонтошу, но задавали всякого рода каверзные вопросы.

Так, капитан Пал Гардони, бледный и впалощекий брюнет, у которого глубоко сидящие глаза пылали каким то странным огнем, напрямик спросил подполковника Чонтоша:

— Если бы интересы родины пришли в противоречие с существующим общественным порядком — прежде всего, с нынешним характером землевладения, — на чью в таком случае сторону встали бы вы сами, господин подполковник? На сторону тех, кто сражается за родину, или тех, кто желает спасти крупные помещичьи владения?

— Такого положения быть не может, господин капитан! — ответил Чонтош.

— А по-моему, оно существует уже давно. Интересы венгерского народа и интересы феодального землевладения испокон веков диаметрально противоположны. Новое здесь лишь то, господин подполковник, что мы увидели наконец это непримиримое противоречие и поняли необходимость сделать для себя выбор, занять ту или иную позицию. За родину или за помещиков, за народ или за так называемый существующий строй, который держится на насилии и чужеземных штыках… Вот как стоит теперь вопрос.

К счастью, Чонтошу неожиданно вспомнился лозунг, то и дело провозглашавшийся на конкурсах переподготовки для офицеров запаса.

— Родина прежде всего, господин капитан, — наставительно, почти торжественно произнес он. И для верности снова повторил: — Родина прежде всего!

— Благодарю, господин подполковник! — ответил капитан Гардони. — Я совершенно с вами согласен. Очень рад, что мы с вами одинакового мнения.