Анна Берсенева - Единственная женщина

• Название: Единственная женщина
• Автор: Анна Берсенева
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-355-1

Московская жизнь, казавшаяся издалека такой привлекательной, становится для главной героини романа Лизы Успенской жестокой жизненной школой. Ей приходится столкнуться и с обитателями московского «дна», и с капризными светскими дамами. В момент полного отчаяния она встречает человека, которого, как она вскоре понимает, искала всю жизнь. Но, несмотря на взаимную любовь, счастье с ним оказывается нелегким. Став женой крупного предпринимателя, Лиза не только получает возможность отдыхать за границей и жить в роскоши, но и разделяет с мужем все трудности и опасности его жизни.

---

— Я не спросил тебя… — сказал он наконец. — Я не мог отвезти тебя сейчас и расстаться, я не могу больше так, Лиза…

Он выговорил ее имя растянуто и нежно, и она вздрогнула, проваливаясь в манящую глубину его голоса…

— Отпусти машину, Юра, — сказала она.

Лицо его просияло, он махнул шоферу и обнял ее за плечи.

Квартира встретила их таким пугающим молчанием, что Лизе стало не по себе, едва они вошли в темную прихожую. Юра тут же нажал на выключатель, вспыхнул старинный светильник высоко под потолком.

Когда они ехали в машине и он не отводил ее руку от своих губ, когда он обнял ее у подъезда, Лиза не чувствовала ни малейшего смущения, только счастливый трепет, только желание продлить каждое мгновение. Но сейчас, в глухой и словно бы зловещей тишине его огромной квартиры, она растерялась, почувствовала неловкость и неправильность происходящего. Может быть, если бы он поцеловал ее сразу, в прихожей, вся неловкость тут же исчезла бы — но и Юра смотрел на нее как-то растерянно, словно не решаясь прикоснуться к ней.

Они прошли в просторную гостиную, и, остановившись на пороге, Лиза беспомощно огляделась. Хотя Юра и зажег стоящий в углу высокий торшер, похожий на фонтан — со множеством лампочек на длинных изогнутых стеблях, — ей казалось, будто тьма подступает со всех сторон, выдавливает ее из этой комнаты, из этого величественного дома, отрывает от Юры…

Она выпила у «Максима» немного шампанского и «Мюзини», но не чувствовала даже легкого хмеля — наверное, от охватившего ее волнения. Сейчас ей хотелось выпить, и, кажется, Юра почувствовал это, потому что тут же предложил:

— Знаешь, какое есть вино? «Бахчисарайский фонтан», года два уже стоит. Я его любил в юности — молодое вино, похоже на красное шампанское, но очень молодое. Опасное, — улыбнулся он. — Кажется легким, а в голову бьет мгновенно. На пляже хорошо было пить в Крыму…

Вспыхнула подсветка в баре, на низеньком столе оказалась бутылка с белой и красной розами.

— Я сейчас виноград принесу, да? — сказал он. — Правда будет, как в Крыму.

Его даже не слышно было на кухне — так велика была эта квартира. Неожиданно Лиза поняла, отчего так неловко ей здесь: присутствие другой женщины, его жены, было так ощутимо, что казалось почти физическим. Стараясь не вглядываться в то, как расставлена мебель, какие висят на стенах картины, Лиза все равно знала, что все это сделано здесь ею, что ей принадлежит каждый угол этого жилья, что здесь витает ее дыхание…

Это было странное ощущение — одновременно с присутствием здесь невидимой женщины, Лиза чувствовала и какое-то безнадежное запустение этого дома. При мысли о том, как Юра входит сюда вечерами и все это огромное, пугающее молчание обрушивается на него одного, — сердце у нее сжалось.

Он снова показался в дверях, поставил на стол большое блюдо с золотисто-зеленым прозрачным виноградом. Он был уже без пиджака и галстука, рукава светлой рубашки закатаны.

— Выпьем за тебя, Лиза, — сказал он, садясь в кресло напротив.

— Почему? — спросила она.

— Это долго объяснять. — Он смотрел на нее, не отводя взгляда, и ей казалось, будто тонкий невидимый луч соединяет их глаза. — Можно, я просто так на тебя посмотрю?

Ее поражала его неожиданная робость: Юра не был болтлив, но она ни разу еще не чувствовала, чтобы разговор доставлял ему затруднения. Теперь же он казался ей растерянным мальчиком, и это новое, непривычное его состояние наполняло ее душу каким-то щемящим чувством.

— Правда, Юра, — сказала Лиза через минуту. — Удивительное вино, никогда такого не пила!

— Лучше «Мюзини»? — улыбнулся он. — Я «мартеля» выпью, да?

Он порывисто поднялся и достал из бара начатую бутылку. Плеснул в тот же высокий бокал, в котором только что искрился «Фонтан», но не выпил, а остановился рядом с Лизой. Она подняла глаза: Юра смотрел на нее, и ей показалось, будто непреодолимый магнит притягивает ее к нему…

Она забыла о гнете, который ощущала в этом чужом пространстве, о своем недавнем смущении, смятении, растерянности — она приподнялась навстречу его призывному взгляду и сама не заметила, как ее руки легли на его плечи.

Тот удивительный внутренний жар, который она впервые ощутила, танцуя с ним «кадриль», снова пронзил ее, когда она почувствовала его тело под тонкой рубашкой. А губы у него, наоборот, были прохладные, нежные и твердые одновременно… Их первый поцелуй напоминал вдох перед тем, как броситься в глубокую воду — и длился он, пока не потемнело в глазах.

Он обнимал ее, прижимая к себе, и ей казалось, что ее тело впадает в его тело, как река. Иногда, на мгновение отрываясь от ее губ, он прикасался пальцами к ее волосам, щекам — нежным, летящим движением — и снова прижимал к себе, словно проверив, что она действительно существует, что не пропала, пока глаза его были полузакрыты во время поцелуя.

Лиза не знала, сколько длились их объятия, сколько поцелуев уместилось в каждой минуте… В какой-то момент ей показалось, что она взлетает в воздух, и прежде, чем она поняла, что это происходит на самом деле, — Юра уже держал ее на руках, как ребенка, и ее руки обвивали его шею.

Он пронес ее по коридору, через полусвет и полутьму, осторожно опустил на кровать и сам сел рядом с нею, наклонился, не в силах ни на секунду оторваться от нее. Она почувствовала, как его губы скользят по ее щекам, по шее, как его поцелуи обтекают ее ключицы, вливаются в ложбинку груди. Страсть и нежность смешались в ее душе, страсть и нежность!

Его сияющие глаза были теперь открыты, она видела их почти вплотную к своим глазам, и ей казалось, что прямо из его глаз исходит шепот:

— Милая моя, любимая, как же я жил без тебя…

И она отвечала ему — его губам, глазам, она шептала слова любви единственному человеку, в каждом вздохе которого заключалось счастье ее жизни.

Она расстегнула его рубашку, и в то мгновение, когда обнажились его плечи, — она увидела, что и ее тела больше ничто не стесняет: платье словно само собою исчезло, упало на ковер.

Все происходило само собой, незаметно подчиняясь движениям его сильных рук. Они уже лежали, прижавшись друг к другу, обнаженные, поверх прохладного покрывала, и Лизе казалось, что он целует ее всю, что на все ее тело хватает его губ и рук. И она целовала его плечи, грудь, пальцы, когда они оказывались рядом с ее губами — и тут же вновь встречались губы, сливаясь в поцелуе.

Тело его полыхало, как огонь, но не обжигало, а лишь горячило. Она чувствовала, как растет его желание, как все более прерывистым становится дыхание — ему, как и ей, хотелось одновременно и продлить наслаждение взаимных ласк, и поскорее слиться воедино, ощутить общий трепет тел, погруженных друг в друга.

Неожиданно он оторвался от ее губ, она почувствовала, как его поцелуи скользят вниз, ласкают ее живот, как его голова опускается еще ниже — и, пронзенная трепетом наслаждения, она погрузила пальцы в его рассыпающиеся волосы. Может быть, она даже сделала ему больно, сжимая пальцы, едва не теряя сознание от непрерывного тока, вливавшегося в ее тело, когда Юрины губы касались заветных его уголков.

Потом, в то самое мгновение, когда наслаждение почти достигло высшей точки, — она почувствовала, что его прерывистое дыхание снова щекочет ей шею, что он входит в ее тело своей горячей плотью и двигается в той тайной глубине, куда только что стремились его губы.

Она чувствовала внутри себя каждое его движение, хотя восторг охватывал ее всю, выплескивался счастливыми вскриками. Все, что происходило с ними сейчас, происходило одновременно; они не просто принадлежали друг другу — они были друг другом, как будто никогда и не существовали раздельно, и никогда больше не будут раздельно существовать.

Юрины глаза снова были полузакрыты, по лицу его волнами пробегали все те чувства, что сотрясали его тело, исторгали стон из его груди.

— Лизонька моя, Ли-и-за, ох, как же хорошо…

И самое сильное его содрогание она ощутила в себе вместе с собственным, пронзившим ее сильнее тока, сильнее одной только телесной сладости — так, как пронзает осуществленная любовь!..

Юра застыл над нею, словно возвращаясь из неведомых пространств; пот струился по его лицу, падал на Лизины губы солеными каплями, смешиваясь с ее счастливыми слезами.

Полумрак спальни охватывал их, лежащих теперь рядом, в объятиях друг друга. Юра целовал ее лицо с невыразимой нежностью, его глаза полны были нежностью, как бездонные колодцы. Но Лиза совсем не чувствовала в нем спокойной удовлетворенности — наоборот, видно было, как он взволнован, как порывается что-то сказать…

— Лиза, Лизонька! — вдруг произнес он, слегка отодвигаясь от нее. — Можно я закурю?

— Конечно, Юра, о чем ты спрашиваешь!

— Я волнуюсь, мне так много надо сказать тебе… Нет, не много! Лиза, хорошая моя, я люблю тебя — и это все, что я хочу тебе сказать! Я представить не мог, что это так…