Федор Ошевнев - Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии

• Название: Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии
• Автор: Федор Ошевнев
• Издательство: ООО «Альтаир»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91951-039-0

Сборник рассказов военной тематики жестко, но достоверно показывает армию изнутри — глазами офицера, курсанта, солдата; всю сложность их духовного мира в столкновении индивидуальных и профессиональных интересов.

---

— Вроде бы да… Вот только почему «бедный»?

Пекарин дважды щелкнул кнопкой нажимного колпачка «Senator’а», полюбовался — вроде бы впервые увидел его — двухцветным, с тампопечатью логотипом. Потом спросил:

— Из сотни людей девяносто семь, приобретая новую авторучку, первым делом изобразят… Как думаешь, что?

— Предполагаю, свое имя, — рискнул угадать лейтенант.

— Точно. А «Мой бедный Марат» — это одна из лучших пьес Алексея Арбузова — непревзойденного мастера по изяществу интриги в любом, самом что ни на есть бытовом сюжете. Написана еще в середине шестидесятых, на сцене — и по сей день. Как понимаю, не видел? Жаль. В ней у главного героя — твоего тезки — жизнь слагается сплошь из ошибок и компромиссов. Ладно, давай сюда твое нетленное творение. Итак, что мы нынче имеем:

Командиру в/ч №……….

полковнику Сергачеву А. К.

ЖАЛОБА

Прошу Вас разобраться в ситуации со словесным оскорблением моей супруги Киндиновой Т. Е. вашим заместителем по учебной части — начальником учебной части подполковником Чердаковым Н. Я. 3 сентября сего года подполковник Чердаков, находясь в кабинете старшего помощника начальника учебной части капитана Равчука В. П., в разговоре с последним о возможности приема моей супруги на вакантную должность компьютерщицы учебной части допустил в ее адрес ряд нецензурных высказываний. Запись разговора Чердакова и Равчука, осуществленную при помощи мобильного телефона, прилагаю (на лазерном диске).

Преподаватель — командир учебного взвода лейтенант (подпись) Киндинов М. Б.

лейтенант (подпись) Киндинов М. Б.

10 сентября 2010

— По сути-то оно верно, — отложив лист, заключил ротный. — Только последний раз предупреждаю: в здоровом теле здоровый дух редко встречается. Надеюсь, подоплеку понял?

— Думаю, да, — кивнул «мой бедный Марат».

— Вот и подумай еще. Не грех…

Однако лейтенант назавтра же переправил жалобу в строевую часть. Начальник позволил себе короткое замечание в адрес ее автора:

— Глупо и чревато…

— К стенке за это не поставят, — попытался отшутиться Киндинов. — А с волками жить… Ну, дальше вы и сами в курсе.

— Естевственно… — усмехнулся начстрой, умышленно переврав слово, но сразу же посерьезнел. — Пойми: толку от твоего обращения будет, как с козла молока, но вреда, однако, много, и какого! Так, может, нет смысла головой об стенку-то биться?

— За свою слабую половину — всегда готов! — прозвучал твердый ответ.

— Ну-ну… Тогда дерзай. А жизнь отрезюмирует, — подытожил начстрой.

Уже через сутки, посреди рабочего дня, молодой офицер был вызван в штаб, где тот же начстрой официально вручил ему краткий командирский ответ. По сути, незамаскированную отписку: «Факты, изложенные в Вашей жалобе, в ходе ее рассмотрения подтверждений не нашли». И далее: «В случае несогласия с принятым решением можете обжаловать его военному прокурору». Словом, бывай здоров, лейтенант, и не кашляй!

— А я тебе о чем все уши прожужжал? — тем же вечером поучал Марата наедине, в канцелярии, его непосредственный начальник. — Ворон ворону глаз не выклюет. В смысле, командир своему заму. Ну, попенял ему, возможно, тет-а-тет, за ненормативную лексику… Кто из нас, офицеров, в этом плане без греха? На том представлению и занавес.

— Но почему «факты подтверждений не нашли»? — недоумевал Киндинов. — А как же запись приложенная?

— Ну ты и наивный… Хэх! — Ротный что-то прикинул в уме. — Не хотел говорить, да чего уж теперь. Были мы вчера с комбатом у зама по воспитательной. Жалобу твою для разбора командир опять же ему отписывал. Тут ведь ситуация явно нетипичная, ее к статье уголовного кодекса «Оскорбление военнослужащего» — я на всякий случай полюбопытствовал — даже за уши не притянешь. Ругали-то не лично тебя и даже вовсе не при тебе, а некое не установленное записью, которая сама по себе и со всех сторон незаконна, гражданское лицо. Чердаков же и Равчук в своих объяснительных записках, слово в слово, пояснили, будто такой разговор — да, имевший место — касался вовсе не твоей слабой половины, а совершенно иной женщины, на должность компьютерщицы не претендовавшей. И теперь оба яро возмущены: образно говоря, а чье собачье дело, в каких выражениях мы меж собой беседу вели? О ком же конкретно — вопрос к делу абсолютно не относится.

— Однако какая двуличная позиция… — обескураженно произнес комвзвода. — Хитро придумано…

— Хитромудро. Равчук еще дополнил, что якобы в тот же день вы вторично, случайно в учебном корпусе встретились. И капитан, значит, прямо в коридоре тебе быстренько разъяснил указания Чердакова в отношении твоей супруги. Первое — от нее требуется официальное заявление на имя Сергачева для участия в конкурсе на образовавшееся вакантное рабочее место. Второе — ждать, когда на собеседование вызовут. Дальше — по его результатам. И тебе, стало быть, предложенный вариант не по нраву пришелся, ты на нахрап рассчитывал, чтобы жену без конкурса затолкать, вот из вредности и вылез… с записью. Так что боюсь, Марат, как бы с тобой теперь не вышло словно с тем самым утопленником, которому «повезло»: плыл, плыл да на берегу и утонул.

— Да это же форменное вранье! Белыми нитками через край шито! Вот же сволочь этот Равчук! — громко возмутился лейтенант.

— Не шуми. Яблоко от яблони недалеко падает, но далеко катится. Пойми: с бюрократической точки зрения здесь придраться не к чему: кругом шестнадцать с плюсом, а у тебя — те же кругом шестнадцать, но отрицательные. И клеветой на руководство части в свете всех этих объяснений весьма припахивает.

— А само-то руководство — ну, командир и другие его замы, помимо Чердакова, — искренне в его и Равчука версию верят?

— Уверен, вовсе нет. И прекрасно понимают цену упомянутым объяснительным. Полагаю, они у мно-огих черную зарубку в памяти оставят. И надолго. Только все одно: ты не по правилам высунулся, не всякое лыко в строку. Вот теперь и прикидывай, что день грядущий нам готовит.

— Меньше взвода по-любому не дадут. В самом крайнем случае — что ж, разорву контракт. Вы ведь в курсе, что меня в Москве один большой начальник — мир праху его — золотыми горами в военную жизнь завлек? Ан нынче на периферии маленькой медной кучкой денежного довольствия довольствуюсь — в столице оно вдвое было, — и перспективы весьма туманны: как с жильем, так и с продвижением по службе.

— Ну, сук-то карьерный ты сам себе основательно подрубил.

— Да плевать на такую карьеру! Подумаешь, супермечта: к концу службы до командира батальона дослужиться! Да еще в таком лживом коллективе: серпентарий единомышленников! Все, стало быть, в курсе, что Чердаков нагло врет, а предатель Равчук ему подыгрывает, однако за оскорбление моей супруги мне же военной прокуратурой грозят! И к тому еще клевету приписывают! Как теперь жене в глаза смотреть?

— А ты что, уже и ей успел доложиться? — поморщился Пекарин.

— Нет… пока…

— Ну вот и дальше воздержись. Да не вздумай только к Равчуку с поисками справедливости соваться. Это еще то дерьмо: особого рода, даром что с харизматичной рожей. Помню, он в первом батальоне взводным начинал, так однажды своего командира роты настолько ловко подставил… Ну, детали тебе ни к чему: крепче будешь спать… Словом, скользкий он тип, с душком, а потому — прошу и приказываю: ни языку, ни — особенно! — рукам воли не давать, а то живо небо в клеточку узришь! Для тюрьмы и гроба двери всем открыты. Контракт же разорвать успеешь всегда, только навряд ли на «гражданке» кто-то тебя с распростертыми объятиями сильно ждет. Иначе давно бы туда, где медом намазано, в одночасье свинтил. Или не так?

— Ну… возможно… похоже…

— Тогда на всей этой истории ставим большую жирную точку. Домой, домой, к любимой жене под бочок!

* * *

Однако утвердить «жирную точку» под затянувшейся конфликтной ситуацией теперь воспрепятствовал подполковник Чердаков. С момента завершения рассмотрения жалобы в отношении его персоны прошло уже несколько дней, и вот он внезапно посетил занятия во взводе Киндинова.

Как и было положено в подобных случаях, лейтенант подал команду: «Взвод, смирно!» — и, имитируя строевой шаг, подошел к проверяющему, доложив:

— Товарищ подполковник! На занятиях по применению ГСМ пятьдесят пятый учебный взвод! Тема занятия — «Приемка горючего на склад авиатехнической части железнодорожным транспортом!»

Чердаков дал команду: «Вольно, садитесь!» — и потребовал план занятий.

— А почему это у вас, товарищ лейтенант, на доске одни вопросы, однако в плане расписаны совершенно иные?

— Так это же вопросы предыдущего занятия, — пояснил взводный. — Прежде чем новый материал объяснять, положено опросить по старому, в течение десяти минут. По текущему занятию — вот они, на другой странице.