Федор Ошевнев - Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии

• Название: Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии
• Автор: Федор Ошевнев
• Издательство: ООО «Альтаир»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91951-039-0

Сборник рассказов военной тематики жестко, но достоверно показывает армию изнутри — глазами офицера, курсанта, солдата; всю сложность их духовного мира в столкновении индивидуальных и профессиональных интересов.

---

Впрочем, когда Алексей принародно и наотрез отказался порвать связь с Мариной, присутствующие неохотно согласились: да, наказать его, конечно, надо, но вот как? Зам по воспитательной озвучил мнение руководства: за поступки, дискредитирующие честь мундира российской армии, ходатайствовать об увольнении лейтенанта авиации Нартова А. А. из Вооруженных Сил. А стоимость похищенного спирта взыскать с виновного из расчета пятикратной. Несколько офицеров высказались мягче: за предупреждение о неполном служебном соответствии.

Главный воспитатель полка взял слово вторично, продолжив с трибуны настойчиво гнуть свою, «принципиальную» линию:

— Мы не вправе поощрять аморальность! Разбить молодую семью! Похитить военное имущество! А самое страшное и печальное — он ведь до сих пор так и не осознал и не признал тяжести своих проступков! О чем тогда дискутировать? Вдумайтесь: покрывая вора и разлучника, вы проявляете элементарную и непростительную политическую незрелость! Уволить! Однозначно! По негативу!

И так-таки настоял на своем, заявив, что по полной программе будет разбираться с лицами, защищающими «двойного» преступника.

Упомянутое ходатайство требовалось утвердить «на самом верху», а посему Алексей временно продолжал службу. Ночевали они с Мариной пока у Евдокии Спиридоновны.

Борис же на работу так и не вышел. Целыми днями валялся на диване, на удивление трезвый, тупо смотря мимо работающего телевизора или — со ступенек веранды — в на редкость безоблачное небо. А потом застрелился в огороде из двустволки, подаренной ему дядькой в честь окончания срочной службы. Курок нажал большим пальцем ноги.

В горлышках двух пластиковых бутылок из-под «бартерного» спирта сотрудники милиции позднее обнаружили аккуратно скрученные бумажные листы. На первом из них оказалось короткое завещание, заверенное главой сельской администрации и датированное днем накануне суицида. Второй — записка следующего содержания: «Прошу в смерти моей никого не винить. Я продал жену за три литра спирта. Нет мне прощения, я это полностью осознал. Дом и все имущество оставляю жене. Никто меня не преследовал, из жизни ухожу добровольно».

Дядька покойного самострельщика рьяно пытался найденное завещание опротестовать. Переселившимся из флигеля в добротное жилье сразу после похорон племянника его вдове и ее любовнику угрожал, требуя уматывать с чужой территории. «И пока по-хорошему, а не то…» Для лучшей понятливости было даже обещано подключить криминал. На защиту законной наследницы решительно встал капитан Богатырев. Завдетсадом тоже в стороне не осталась: районным функционерам на предпринимателя крепко нажаловалась. Словом, желание его противоправное не прокатило.

Спустя полгода счастливая супружеская пара — у Марины к тому времени явственно округлился животик — наследство удачно продала и из станицы уехала. Предположительно на родину Алексея, на тот момент уже уволенного из Вооруженных Сил. Где точно они теперь живут и кем трудятся, история умалчивает. Но хоронила Бориса и все поминки (после погребения, на девять дней и, соответственно, на сорок) организовывала именно его «трехлитровая» жена, как впоследствии окрестили Марину в станице.

2010

ЗА СЛАБУЮ ПОЛОВИНУ

— Товарищи офицеры, у кого есть какие вопросы? — осведомился с трибуны конференц-зала командир Школы младших авиаспециалистов полковник Сергачев, обращаясь к подчиненным.

Этой традиционной фразой он рассчитывал завершить ежесубботнее совещание по подведению итогов недели: вопросов-то в таких случаях, как правило, не возникало. Но на всякое правило когда-то найдется и исключение.

— Разрешите, товарищ полковник?

Из-за стола на «галерке» аудитории поднялся лейтенант-крепыш с суперкороткой стрижкой, характерной для сегодняшних звезд кино и спорта и для командированных в «горячие точки». С так называемого ромбовидного лица с круглыми щеками и слегка прижатыми висками глядели умные серые глаза под прямыми характерными бровями. А твердый, с четкой линией скул подбородок (как принято считать, указующий на решительность характера) и резко очерченные губы не очень-то гармонировали с небольшим курносым носом, придававшим лицу с бледной кожей персикового оттенка наивно-жизнерадостное выражение. Атлетическую фигуру молодого офицера ладно пригнанная форма не только не скрывала — даже подчеркивала.

— Пожалуйста, — произнес, на долю секунды склонив голову набок, командир воинской части: любопытно даже, по какому именно серьезному поводу решил в присутствии множества сослуживцев обратиться к первому лицу ШМАСа один из командиров взводов.

— Лейтенант Киндинов, — представился крепыш, соблюдая субординацию. — У меня вообще-то два вопроса. И оба — к вашему заместителю по учебной части подполковнику Чердакову. Можно?

— Ну, задавайте… Николай Ярославович, это к вам.

— Слушаю… — голосом с хрипотцой отозвался из президиума, сформированного из командирских замов, старший офицер с широким лбом, под которым прятались хитрые глазки, выделялись нос с горбинкой и энергичный широкий рот.

— Заранее извиняюсь, если первый вопрос покажется… м-м-м… неадекватным. Уверяю: второй эту неадекватность быстро разъяснит.

— Да рожай уж, чего там по-пустому рассусоливать, — хмыкнув, поторопил подполковник лейтенанта, а заместитель командира части по воспитательной работе неодобрительно поморщился, но промолчал — как, впрочем, и сам бровью не поведший командир.

— Товарищ подполковник, скажите, вы знакомы с моей женой?

Несмотря на предупреждение, Киндинов все же присутствующих удивил, и по конференц-залу пронесся тусклый шепоток.

— Не понял… — агрессивно выпятил Чердаков тяжеловесный подбородок, сильно уподобившись сделавшему стойку суслику. — Это что еще за маневры?

— Абсолютно никаких, — мотнул головой лейтенант. — Так вы ответите по существу?

— Признавайтесь, Николай Ярославович, — полушутливо посоветовал-приказал заинтересовавшийся нестандартной ситуацией полковник.

— Допустим, отродясь не видел, — нехотя выдавил «зампоуч». — Даже заочно, на фотографии. И что дальше?

— Тогда почему вы считаете себя вправе безосновательно и прилюдно обзывать мою супругу б…ю и проституткой и прямым текстом приказываете гнать ее на три веселых буквы, если только она приблизится к порогу КПП? Обоснуйте, товарищ подполковник.

Шепоток в зале набирал силу, активность. Командир части звучно шлепнул ладонью по верху полированной трибуны:

— Товарищи офицеры, что за базар? Товарищ подполковник, это что, действительно имело место?

— Никак нет… — тут же отбоярился от нецензурщины зам по учебной части. — А за клевету, товарищ лейтенант, можно ведь и под суд угодить!

— Значит, отрицаете… — Киндинов вздохнул. — В таком случае, товарищ полковник, разрешите подойти поближе к вам и руководству части.

— Зачем?

— Боюсь, иначе не услышите… В смысле, не меня, конечно…

— Ну, подходите… — после едва заметной заминки дал «добро» Сергачев.

Лейтенант решительно прошагал к трибуне и, остановившись в метре против нее, вынул из кармана брюк сотовый телефон.

— Товарищ полковник, товарищи офицеры! Прошу тишины!

Киндинов дважды ткнул по кнопкам продвинутого мобильного аппарата, и все — даже на «галерке» зала — отчетливо услышали низкий, словно его владелец вещал с большого бодуна, легко угадываемый голос Чердакова:

— …меня понял? Повторяю: гони ее прочь, эту б…, эту суку, эту проститутку! Если только на КПП появится — слышишь?! — тут же на х… ее, нах… и к е…не матери!

И ответствующий «зампоучу» почтительный соглашательский басок:

— Так точно, товарищ подполковник! Все исполним, в лучшем виде! Даже и не сомневайтесь!

Большинство присутствующих сразу распознали во втором собеседнике старшего помощника начальника учебной части капитана Равчука, сидевшего за третьим столом в среднем, управленческом ряду. Многие словно по команде повернули головы в сторону младшего офицера — высокого, стройного, лицом определенно напоминающего Алена Делона в молодости. Оказавшись в перекрестье взглядов, он зябко повел плечами, достал носовой платок и бесшумно высморкался.

Киндинов меж тем выключил режим воспроизведения «сотика» и пояснил:

— Дальнейший разговор моей супруги уже не касался, так что запись я прекратил. Ну так как, товарищ подполковник: кто на кого клевещет?

В конференц-зале повисла обманчивая — похожей она бывает перед ожидаемым боем — тишина, в которой кто-то уронил авторучку, но поднимать с пола ее не торопился. Офицеры прекрасно понимали, что подполковник попался на горячем. Вот только как лейтенант решился на столь глупо-показушный поступок, последствия которого в любом случае обещают ему массу проблем? Никакие перестройки ведь не коснулись незыблемого армейского закона, охватывающего любые стороны «погонной» жизни: ты начальник — я дурак. Причем вдвойне, если сравнивать с «гражданкой».