Федор Ошевнев - Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии

• Название: Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии
• Автор: Федор Ошевнев
• Издательство: ООО «Альтаир»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91951-039-0

Сборник рассказов военной тематики жестко, но достоверно показывает армию изнутри — глазами офицера, курсанта, солдата; всю сложность их духовного мира в столкновении индивидуальных и профессиональных интересов.

---

— Все что угодно — в пределах разумности, — уточняет взводный.

Мыло надулся, как Ленин на буржуазию, взглядом старлея испепелить готов, но — молчит.

Конечно, то не занятие было — сплошной прикол. Мы все назад то и дело оглядывались, где Кащей по-всякому Мыло шпынял. Но тот геройски держался. Пока минут за пять до звонка Кащей, отчаявшись, не вытащил из шапки иголку… да ка-ак засадит ее болтуну, на молчальника экзамен сдающему, в зад! Мыло ка-ак взвоет!

У взводного рот до ушей.

— Уговор, — торжествует, — дороже денег. Два наряда вне очереди — и оба на параше, ну а Кащею — два «отгула».

— Товарищ старший лейтенант, так нечестно! — вопит Мыло.

— Честность в армии? — ухмыляется взводный. — Не встречал, не встречал…

И точно: загнал Мыло клозет драить. Два раза. Такие-то они, Лохматый, армейские шуточки. Кому в кайф, а кому не по нему…

Про то же, чего мы здесь конкретно учим, писать вовсе неинтересно. Бензины там, масла смазочные, их свойства, куда и зачем льют. Конечно, уставы и политподготовку. Она — это замполитов хлеб. Капитан вечно какую-нибудь мудистику понапридумает, типа дурацкой викторины «У карты Родины». Либо чего еще в том же разыдиотском духе. И все талдычит: «Вы — защитники Родины… Ваш долг — боеготовность…» Знаем, слыхали, наизусть затвердили. Я не дурак, давно врубился, что это за долг: выбрось из жизни два года и отдай армии родной. Деталь: х…во или ох…нно ты этот долг отдавать будешь — по барабану. Все на второй год служить оставят…

Да, телик тут тоже под замполитским контролем. Смотрим сплошь новости, а чего путного — помечтай. Дуристика: «ящик» уж с неделю как наполовину навернулся — звука нет, но все одно — смотрим немое кино. От такого информирования вокруг храп стоит — аж искажения на экране.

Но — слава Богу, есть и у солдата полтора часа личного, свободного времени. По вечерам. Конечно, надо сапоги наваксить, подворотничок чистый подшить. Зато когда потом сядешь в углу казармы на табуретку, глаза закроешь и ни о чем — вообще ни о чем! — не думаешь, вот то есть истинный и ни с чем не сравнимый кайф! И тебе, Лохматый, этого ни за что не понять. Солдатское счастье: день прошел! И х… с ним!

Дни-то, само собой, разные бывают. Самые дерьмовые — хуже, чем парашу драить, — в наряде по кухне, на посудомойке. В хлеборезочной-то, наоборот, сплошной кайф: масла и сахара натрескаешься, только туда абы кого не назначают. Прошлый раз я целых полторы тысячи тарелок за сутки перемыл — «дисков прослушал». Этот наряд так и называют с приколом: дискотека…

В общем же существовать в армии можно, тем более что каждый день приближает «дембель», неизбежный, как крах империализма. Но пока империализм существует, дембель в опасности! Однако я твердо верю:

Наступит день — ведь он придет когда-то,
И будут нам светить издалека
Не звезды на погонах у комбата,
А звезды на бутылках коньяка!

С горячим солдатским приветом, твой друг Экселенц.

1987

ВСТРЕЧАЙ, ПРИЕЗЖАЕМ ЭЛИСТИНСКИМ…

Говорите что хотите, а социальная справедливость и в армии существует. Месяц ускользал от командира взвода лейтенанта Сергея Торова призрачно-недосягаемый выходной, так ведь свершилось же наконец! Целые сутки отдыха! От сей щедрости командира роты молодой офицер аж слегка опьянел…

Впрочем, на поверку долгожданный выходной оказался тяжелее иного понедельника. С утра — поездка на рынок, заметно опустошившая семейный кошелек Торовых, позже — фронтальная атака на дела домашние, неблагодарные, — как легкомысленно мы, бывает, перекладываем их одно за другим «на воскресенье»!.. Лишь к вечеру, отвоевавшись с генеральной уборкой и переборкой картофеля, Сергей с супругой вырвались-таки в кино.

Наудачу выбранный фильм оказался средненьким. Зато лейтенантша блеснула в фойе кинотеатра ослепительным вечерним туалетом, напрочь съевшим месячное денежное довольствие мужа.

По дороге домой, в троллейбусе, от вялого обсуждения актерской игры Торовы незаметно переключились на избитую тему: квартирную. Жили-существовали они пока в полуподвальной комнате, зато с отдельным входом. Но за набившим оскомину бесперспективным разговором лейтенант упорно не забывал и о службе.

— Слышь, Валь, — смущенно обратился он к жене, помогая ей выйти из троллейбуса, — ты бы на КПП минут пяток подождала… Я в роту забегу…

Торова неодобрительно посмотрела на своего служивого и разом высвободила локоть из его ладони.

— Зна-аем твои «минут пяток». Ну скажи, скажи, сегодня-то ты что там забыл?

— Значит, есть что… — виновато улыбнулся муж неполучившейся улыбкой.

— Так… Так и подозревала, для чего на фильм в форму вырядился! — насупилась жена и зло закончила: — Чтоб она провалилась, служба твоя ненаглядная!

Усадив раздосадованную супругу в комнате для посетителей на контрольно-пропускном пункте, Торов через плац помчался на верхний этаж типовой четырехэтажной казармы — в роту. Своя логика в том поступке была, и немалая: командир роты, майор Вепреед, от командиров взводов требовал неукоснительного появления в подразделении в любой выходной или даже праздничный день.

— Ненадолго, — пояснял ротный. — На час, на два… Положение дел во взводе узнать, с сержантом побеседовать, с кем-то из «трудных». В общем, поработать с людьми. Такой приход, кстати, весьма благотворно действует на личный состав в смысле дальнейшего укрепления воинской дисциплины…

Командир батальона подполковник Баклаков эту позицию ротного разделял полностью и окончательно. И не было для взводного страшнее момента, когда, переступив в понедельник утром порог части, он натыкался на гневный вопрос, исходящий из комбатовских уст:

— А ты знаешь, что у тебя во взводе вчера?..

Горе, горе тому, кто не знал!!!

От неприятных воспоминаний Торов даже слегка поежился, преодолевая последний лестничный марш.

— Дежурный по роте, на выход! — выкатив глаза, истошно проорал очередной дневальный, увидев в дверях офицерскую форму. К Торову оперативно подкатился кряжистый сержант с повязкой дежурного по роте на левом рукаве кителя.

— То-арыц лейт-нант, дежурный по роте сержант Каюмов!

— Как обстановочка? — осведомился Торов, пожимая жесткую сержантскую ладонь.

— Все по плану, — пожал Каюмов метровыми плечами, чуть наклонив влево голову. — А вон, кстати, и ваш Лодочник плывет…

Действительно, завидев своего командира, к Торову подходил старший сержант Лодочник, заместитель взводного, а проще — «замок». Лейтенант и у него осведомился, все ли в подразделении в порядке.

— В целом нормально. Правда, вот Котов… — несколько замялся старший сержант.

— Что? Договаривай! — тут же насторожился Торов.

Рядовой Котов, москвич в энном поколении, по мнению старшины роты прапорщика Оселедько, армии был «резко противопоказан». Все валилось у него из рук, всюду солдат опаздывал, вечно ходил плохо подшитый, недобритый и одним видом своим сразу вызывал раздражение у командиров всех степеней. Зато на политзанятиях солдату, теперь уже по словам замполита роты капитана Соловьева, «не было в части равных».

— Телеграмма у него, — пояснил «замок». — Родители приезжают.

— Ну и на здоровье, — отлегло от сердца у Торова. — Подумаешь, событие…

— Оно-то так, — усмехнулся Лодочник, соглашаясь вроде бы с офицером. — Только папуля с мамулей очень желают, чтобы их встречал лично сынуля, а поезд аж после отбоя. Ответственный замполит сегодня, так вот он сказал: об увольнении не может быть и речи. И даже Котиковы крокодиловы слезы не помогли…

— А ну-ка, живо его сюда, — скомандовал, нахмурившись, офицер.

…С неделю назад остриженный «под футбол» рядовой Котов обиженно шмыгал вислым носом и канючил:

— Тоо-арищ лейтенант… У них же в городе знакомых не-ет… Не на вокзале же папе и маме ночева-ать… — И все настойчиво совал в руки взводному бело-голубой бланк срочной телеграммы. Когда Торов забрал ее у рядового, тот явно облегченно вздохнул.

«Встречай, приезжаем элистинским…» — прочел лейтенант. Дальше шли дата приезда, номер вагона и в конце — видимо, в надежде пронять суровые командирские сердца — повтор просьбы: «Встречай обязательно».

— «Мама, папа», — зачем-то вслух прочел венчающие телеграмму слова Торов и перевел взгляд на умоляющую физиономию Котова. — Вряд ли я чем помогу. Отбой — это отбой. Завтра увидишься…

— Тоо-арищ лейтенант! — чувствуя, как ускользает последняя надежда уже сегодня встретиться с родителями, застонал солдат. — А если, значит, с вами? — И чуть опустил голову, как бы понимая беспардонность подобной просьбы, но в то же время исподлобья продолжая вглядываться в командирское лицо.