Федор Ошевнев - Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии

• Название: Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии
• Автор: Федор Ошевнев
• Издательство: ООО «Альтаир»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91951-039-0

Сборник рассказов военной тематики жестко, но достоверно показывает армию изнутри — глазами офицера, курсанта, солдата; всю сложность их духовного мира в столкновении индивидуальных и профессиональных интересов.

---

Дежурный автомобиль отъехал. Заместителю командира полка оставалось пройти всего лишь метров сорок по неосвещенной асфальтовой дорожке, окаймленной кустами самшита, — от проезжей части до подъезда. Как вдруг на середине короткого пути из-за кустов вышел и преградил дорогу старшему офицеру… Кто это? Неужели? Да, именно он. Любитель лимонада «Дюшес».

— Ну, вот мы и в другом месте, — с усмешкой произнес Санталов. — Теперь поговорим? Кажется, хоть в этом плане у нас мнения совпали, а?

— Вы эт-то… что? — севшим голосом только и вымолвил Барзинчук и напряженно огляделся по сторонам: вокруг ни души, а в такой далекой сейчас родной пятиэтажке всего два окна светятся и оба занавешены.

— Я эт-то ничего, — передразнил Санталов. — Говорю же, поговорим. Только ты лучше не дергайся, не провоцируй… на более активные действия.

Подполковник тупо молчал, медленно осознавая серьезность нештатной ситуации. Переход к «активным действиям»? Ну нет. Пока был смысл выждать.

— Вот и ладушки, перехожу к сути, — продолжил Виктор. — Старт конфликта — бутылка, на которую ты запал в «караулке». Множим на твою мстительность, дальше — больше… И вот на финише ты люто жаждешь моего увольнения из армии. По негативу. В лучших традициях бюрократии. И активно загоняешь в угол. Мне-то что остается? Плакаться не резон. Мыслю, выгорит вдруг твой расклад — и я тебя уничтожу. Физически. Из Чечни-то кое-что сумел вывезти. Неважно что, просто поверь: одному тебе за глаза достаточно будет…

Старший лейтенант выдержал многозначительную паузу, наблюдая, как главный воспитатель полка лихорадочно ищет место для рук: то уберет их за спину, то скрестит на груди, то опустит по швам. Наконец он сцепил ладони поверх ширинки форменных брюк, так и не проронив ни слова.

— Ты, надеюсь, мое личное дело внимательно изучал? — поинтересовался взводный. — Родители умерли: отец от рака, давно, а у матери год назад — обширный инфаркт… Ни жены, ни детей, ни жилья и никаких других сдерживающих факторов — найн, ноу, ёк! В ответе только за себя! А на кону главное и единственное: армейская служба. Ее лишить возомнил? Так давай, рискни! И я тоже рискну. Слово боевого офицера! Не сразу — может, через месяц, а то и даже год. Надо же тебе дать возможность всласть помучиться. Охрана? Кому ты вообще нужен? К слову: не надейся, что оружие по месту проживания храню. Прикопано. И надежно. Век искать будешь — хрен по всей морде! Если же про этот разговор эфэсбешникам заикнешься, отбрешусь. Скажу, клевещешь из-за сложившихся неприязненных отношений. Мол, глоток лимонада не поделили. Вот уж так обсмеют — с ног до головы! И однако жизнь может внести всякие коррективы. Так что предлагаю полюбовную сделку: завтра пишу рапорт с просьбой о переводе на новое место службы, желательно в Чечню, а ты всеми фибрами ходатайствуешь. Все понял? Повторять не буду. Адью!

И Санталов неспешно зашагал от силившегося преодолеть дрожь в коленках старшего офицера, быстро растворившись в темноте. Барзинчук постепенно приходил в себя, и уже было потянулся к мобильнику — отдать нужные команды, запустить в действие механизм расправы с неугодным взбунтовавшимся подчиненным. Да как он только посмел?!! Щенок! На «ты»! Незаконный вывоз оружия! Угроза убийством начальника! На такой срок закатают!

Но в итоге так и не раскрыл сотовый, заторопился к дому, убыстряя шаг.

О чем в ту ночь думали подполковник и старший лейтенант? Неведомо. Только оба не сомкнули глаз почти до рассвета.

…Следующим утром Виктор положил перед своим непосредственным начальником обещанный, хотя и не ему, рапорт. Не так скоро дело делается: желание Санталова удовлетворили лишь тремя месяцами позднее. Кстати, к тому времени с него давно сняли все взыскания.

И попал боевой офицер вновь в «горячую точку». И всего лишь через две недели его представили к награждению орденом Мужества вторично, только на этот раз посмертно. И некому оказалось впоследствии вручить высокую награду: близких родственников у погибшего не имелось, а дальних искать не стали. И даже толком неизвестно, где же он похоронен.

А подполковник Барзинчук тем временем удостоился перевода в штаб округа, где почти сразу получил очередное воинское звание — полковника. Он славится своей принципиальностью, борьбой за дальнейшее укрепление воинской дисциплины и уставной порядок. В перспективе же «великий изобличитель» усиленно примеряет на себя генеральские погоны.

Умом Россию не понять…

2009

ВСТРЕЧНЫЙ УДАР

Вечером на небольшой железнодорожной станции сделал остановку пассажирский поезд. Среди немногих сошедших с него был и новоиспеченный старший лейтенант по фамилии Серков.

Осторожно обходя лужи на перроне, чтобы не запачкать блестящие, начищенные еще раз перед выходом из вагона сапоги, офицер направился к автобусной остановке. Там он поставил свой командировочный чемоданчик на мокрый асфальт и оглядел знакомую привокзальную площадь.

Знакомую потому, что приехал старший лейтенант в городок, где родился и рос, учился в школе, а потом именно вот с этой станции уехал поступать в военное училище.

…Когда командир батальона объявил Серкову, что тому «предстоит убыть в служебную командировку» — в областной центр, от которого до родины старшего лейтенанта, маленького районного городка, и езды-то было всего ничего, — офицер привычно откозырял:

— Есть убыть завтра, товарищ подполковник…

И только уже выходя из кабинета комбата, вдруг неожиданно понял, что вполне сможет по пути ненадолго заехать к родителям, которых не навещал уже два года. Последний раз гостил по окончании военного училища, да и то немного: скучновато, на море веселее. На Черноморском побережье провел и два очередных отпуска.

Билет Серков взял на самолет, чтобы день-другой выгадать за счет дороги, но от областного центра пришлось ехать поездом — какой уж тут «Аэрофлот».

В вагоне офицер то и дело посматривал на часы, безуспешно пытался читать захваченный в дорогу детектив и, не зная, чем еще скоротать время, чистил в тамбуре и без того сияющие хромовые сапоги. Кажется, впервые в жизни старший лейтенант столь остро чувствовал тоску по родным местам.

Итак, Серков стоял на привокзальной площади. Казалось, ничего здесь не изменилось за два с лишним года. Уличные фонари горели через один, но остановка подосвещалась падающим из окон зала ожидания светом. Внутри будки остановки была набросана куча мусора, единственная лавочка поломана, а из дальнего угла, спрятавшись там от дождя, устрашающе ворчал на всех ничейный пес. Снаружи, по побелке, будку со знанием дела расписали — в основном матерными словами и выражениями.

Серков ничего этого сейчас не замечал. Будущее представлялось ему блестящим, как новая форменная звездочка, которую офицер, предварительно обмыв в кругу сослуживцев — такая в армии неписаная устоявшаяся традиция, — недавно торжественно прикрепил к своему погону. В мыслях Серков уже встретился с родителями и с гордостью принимал их поздравления с новым воинским званием.

Фуражка у старшего лейтенанта успела промокнуть, когда наконец подъехал полупустой автобус. Расталкивая остальных ожидавших транспорт людей, к задней двери его рванулась юркая бабка с дородным мешком через плечо. «Вот тебе и божий одуванчик, — невольно подумал, сторонясь мешка, Серков. — А прет прямо как бронетранспортер…»

Меж тем бабка, походя двинув поклажей пожилому мужчине в шляпе и с «дипломатом» в руке по очкам, проворно взобралась на первую ступеньку автобуса и застряла со своей ношей в дверях. Не выпуская мешка из рук, бабка молча и упрямо рвалась в салон.

— Ну что же вы стоите, а еще офицер! Помогите же! — сделал Серкову замечание поправлявший очки пожилой мужчина и брезгливо поморщился.

«Советовать-то и я умею», — недовольно подумал Серков.

Без особого желания он высвободил бабку из дверей и помог ей занести мешок в салон автобуса. Божий одуванчик устроился на заднем сиденье, поставив поклажу перед собой и положив сверху, на ее завязку, усохшие пергаментные руки.

— Ну и ну! — заметил, опускаясь на одно из средних сидений, тот пожилой мужчина, что раньше сделал замечание Серкову. — Первобытные люди наверняка культурнее были! — и осуждающе покачал головой, косясь на вцепившуюся в драгоценный мешок бабку.

Мужчине никто не возразил, но и не поддержал его, и он, вздохнув, отвернулся к окну.

Сидячих мест с избытком хватило всем пассажирам. Водитель подождал немного, завел двигатель…

— Э-эй! — раздался голос с улицы. — Стоять, шеф!

И в заднюю автобусную дверь с разгона вломилась разновозрастная компания парней, человек шесть. Они сгрудились на задней площадке.

Парни в компании были чем-то схожи меж собой, хотя на вид все разные: один — чуть не упирающийся головой в потолок автобуса, с пушкинскими бакенбардами; другой — среднего роста крепыш с короткими пшеничными волосами и такого же цвета усами а-ля Мулявин; третий — лысеющий коротышка с красными пятнами на испитом лице, отряхивающий от дождя фуражку-блин тигровой расцветки. Серкову тут же подумалось, что красное вино, которое пятнистый, похоже, пил сегодня, предательски выступило у него на физиономии.