Дэвид Мёрфи - Что знал Сталин

• Название: Что знал Сталин
• Автор: Дэвид Мёрфи
• Издательство: Рейтар
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 5-8067-0047-X

Эта книга написана разведчиком высочайшего класса: ее автор Дэвид Э. Мерфи с начала 1950-х до 1961 года был резидентом ЦРУ в Западном Берлине, в 1963–1968 годах руководил Советским отделом ЦРУ. Нет смысла объяснять, что в американской разведке это направление считалось важнейшим, так же как американское — в КГБ. Теперь Дэвид Э. Мерфи предстает перед нами как историк — глубокий, объективный и вдумчивый исследователь деятельности советских разведок в 1939–1941 годах. Известно, что истинные профессионалы разведки относятся друг к другу с большим уважением — даже если их службы, мягко говоря, не являются союзниками.

Дэвид Э. Мерфи В 1963–1968 гг. руководил советским отделом ЦРУ, который в те времена был важнейшим в американской разведке. В своей книге Дэвид Э. Мерфи с профессиональной точки зрения оценивает деятельность советских разведок с 1939 по 1941 год. Дэвид Э. Мерфи был в СССР пять раз: в 1987, 1993, 1994, 1995, 2000 году. Работал в соавторстве с генерал-лейтенантом С. А. Кондрашовым при написании книги «Поле битвы — Берлин» о деятельности ЦРУ в Берлине. Полная биография Сергея Александровича Кондрашова приведена на сайте СВР. Вот некоторые выписки из неё.

С октября 1953 года по 1955 год С. А. Кондрашов — 1-й секретарь посольства СССР в Великобритании, и.о. резидента. Это назначение было прямо связано с его предстоявшей работой со знаменитым советским агентом Джорджем Блейком, который в те годы занимал в британской разведке (SIS) должность заместителя начальника отдела, внедрявшего подслушивающую технику на советских объектах.

---

Глава 15. Голиков и операция «Морской лев»

Голиков, как руководитель военной разведки с июля 1940-го до июня 1941 года, нес ответственность за рассылку рапортов, поступавших из полевых резидентур РУ; также он осуществлял надзор за подготовкой периодических сводных данных или анализов, поступавших от всех правительственных учреждений, включая Наркомат иностранных дел. Самыми значительными материалами, по мнению Голикова, были те, в которых говорилось о немецких операциях против Англии. Зная об убеждении Сталина, что Гитлер не нападет на Советский Союз, пока не разгромит Англию, Голиков использовал любую возможность, чтобы подкрепить эту точку зрения, и клеймил любые предупреждения о близком немецком вторжении в Советский Союз, как дезинформацию, инспирированную Англией, Америкой или Германией.

В 1965 году историк Александр Некрич спросил Голикова об анализах, подготовленных под его руководством: «За границей пишут много о предупреждениях, которые получал Советский Союз по различным каналам о готовящемся нападении. Создалось впечатление, будто первое предупреждение относится к марту 1941 года (доклад, переданный заместителем гос. секретаря Самнером Уэллесом советскому послу в США Константину Уманскому). Так ли это?» Голиков ответил:

«Нет, это не так. Первые предупреждения пришли из советской военной разведки задолго до марта 1941 года. Управление разведки провело огромный объем работ по сбору и анализу информации из различных источников о намерениях гитлеровской Германии, в особенности и более всего, о всех ее намерениях в отношении советского государства. Наряду со сбором и анализом обширной агентурной информации, РУ внимательно изучало международную информацию, иностранную прессу, отклики общественного мнения, военно-политическую и военно-техническую литературу из Германии и других стран, и так далее. Советская военная разведка имела надежные и проверенные источники секретной информации по целому ряду стран, включая саму Германию. Поэтому американское сообщение не было и не могло быть новостью для политического и военного руководства нашей страны, начиная с И.В. Сталина». [300]

Описывая работу РУ и реакцию Сталина, Голиков был не слишком объективным. Однако в марте 1941 года предупреждение действительно было. Информация была добыта общительным торговым атташе американского посольства в Берлине Сэмом Э. Вудсом, который установил хорошие контакты в германском сопротивлении и мог следить за приготовлением Германии для нападения на СССР, начиная с конца июля 1940 года до подписания плана «Барбаросса». Хотя сообщения Вудса вызвали обычную бюрократическую критику в Вашингтоне, к началу 1941 года они были подтверждены американскими дешифровщиками, которые читали сообщения между Токио и японским послом в Берлине. Президент Рузвельт приказал информировать советских представителей. 20 марта Самнер Уэллес предупредил об этом посла Уманского. В телеграмме послу Лоренсу Стейнхардту ‹посол США в СССР› указывается, что «Правительство Соединенных Штатов, пытаясь оценить развитие положения в мире, получила информацию, которую считает достоверной, ясно указывающую на намерение Германии напасть на Советский Союз». Когда Сталин увидел перевод телеграммы, он написал на ней «Провокация!» [301]

Позднее, когда 15 апреля 1941 года Стейнхардт встретился со своим постоянным контактом — заместителем наркома иностранных дел Соломоном Лозовским, он сказал: «Я считаю своим долгом сообщить вам и просить, чтобы вы проинформировали Молотова: „Остерегайтесь Германии ‹…›. Это больше, чем простые слухи; этот шаг немцев будет безумием, но они могут это сделать“. Лозовский ответил: „Я не верю, что Германия нападет на Советский Союз ‹…›. Во всяком случае, СССР всегда готов, и не даст себя захватить врасплох“. [302]

5 июня Стейнхардт имел продолжительную беседу с Лозовским по многим вопросам, сказывающимся на советско-американских отношениях, главным образом касающихся Прибалтийских республик. Советскую сторону волновал вопрос задержания и заключения под стражу в апреле 1941 года Гайка Овакимяна, якобы сотрудника торговой компании „Амторг“, но в действительности — руководителя резидентуры НКГБ в Нью-Йорке. В конце встречи Стейнхардт поднял вопрос об опасности германского нападения на СССР. Лозовский заявил, что „Советский Союз относится очень спокойно ко всяким слухам о нападении на его границы. Советский Союз встретит во всеоружии всякого, кто попытается нарушить его границы. Если бы нашлись такие люди, которые попытались бы это сделать, то день нападения на Советский Союз стал бы самым несчастным в истории напавшей на СССР страны“. [303] Эта встреча была, по-видимому, последней. Лозовский, настоящий советский патриот, был расстрелян в августе 1952 года за государственные преступления, в связи с расследованием дела Еврейского Антифашистского комитета. Лоренс Стейнхардт, самый высокопоставленный дипломат-еврей Государственного Департамента США, погиб в марте 1950 года в авиакатастрофе, будучи послом в Канаде. [304]

Предупреждения из Великобритании оставались осторожными на протяжении 1940 года, и только с начала 1941 года стали определенными. Но еще 24 марта 1940 года Черчилль выразил надежду на дружеские отношения между Великобританией и Советским Союзом, давая ясно понять, что его правительство не перестанет вести войну против нацистской Германии, и что его долгосрочной целью является освобождение Европейских стран, находящихся под германским игом. [305]

3 июля 1940 года советский посол Иван Михайлович Майский имел встречу с Черчиллем, который повторил свою решимость противостоять Гитлеру, но сказал, что он не имеет ни малейшего представления, когда нападение на Великобританию может произойти. Ранее, 22 июня, в телеграмме Молотову Майский заявил, что решение правительства Черчилля продолжать войну, несмотря на падение Франции, было поддержано народом Британии. Хотя группировка вокруг Чемберлена пока еще существует, она не будет рисковать вставать в открытую оппозицию правительству. Если судить из информации „ВЕНОНЫ“, резидентура РУ 1940 году потратила много времени на получении сообщения об эффекте немецких бомбардировок и их влияние на моральный дух населения. [306]

В заключение и, вероятно, как предупреждение, Черчилль повторил Майскому на встрече 3 июля утверждение французского политика Пьера Лаваля американскому журналисту: „Гитлер ничего не имеет против Франции. Гитлер ненавидит большевиков, и он ждет лишь благоприятной обстановки для того, чтобы нанести им смертельный удар. А мы ему в этом поможем“. Майский ответил Черчиллю: „Можете быть уверены, СССР сумеет о себе позаботиться во всякое время и при всякой обстановке“. [307]

Выглядит сомнительным, что Черчилль воспринял слова Лаваля как серьезное предупреждение. Во всяком случае, оно затерялось в длительных переговорах в течение 1940 года при решении различных проблем, вызванных присоединением Прибалтийских республик Советским Союзом. Даже продолжительные дискуссии 27 декабря между Майским и Антони Иденом, недавно устроившемся в Форин-Оффис, которые планировались как дружеский жест, переросли в дискуссию о золоте Прибалтики и грузовом флоте. К этому времени, конечно, операция „Барбаросса“ уже готовилась полным ходом. [308]

В новом году обстановка переменилась. 12 февраля 1941 года Иден сказал Майскому, что за последние две недели число войск в Румынии быстро выросло, и что все аэродромы в Болгарии были в руках немцев. В марте Британское правительство пыталось убедить русских, что германское вступление на Балканы и Ближний Восток представляло угрозу обеим странам. Еще было время создать атмосферу доверия, реже оглядываться на прошлое и больше смотреть в будущее. 6 марта 1941 года британский посол сэр Стаффорд Криппс сказал заместителю наркома иностранных дел Андрею Вышинскому о слухах, что Германия готовится напасть на СССР и что „все ее действия на Балканах в настоящее время имеют своей целью лишь защитить свой балканский фланг в предстоящем нападении на СССР“. Криппс считал, что слухи основывались на отказе Гитлера от плана вторжения на Британские острова, и предлагал „создать достаточно сильное сопротивление Германии“. [309]

19 апреля Криппс вручил Вышинскому копию письма от 3 апреля от Черчилля Сталину, в котором, в частности говорится: „Я располагаю достоверными сведениями от надежного агента, что, когда немцы сочли Югославию пойманной в свою сеть, т. е. после 20 марта, они начали перебрасывать из Румынии в Южную Польшу три из своих пяти танковых дивизий. Как только они узнали о сербской революции, это продвижение было отменено. Ваше превосходительство легко поймет значение этого факта“. Теперь мы знаем, что эта информация основывалась на „УЛЬТРА“, британской программе по расшифровке кода „Энигма“, используемого немцами. [310]