Том Шарп - Уилт

• Название: Уилт
• Автор: Том Шарп
• Жанр: Юмористическая проза

---

Они поднялись на второй этаж и зашли в спальню. Постель была неприбрана, одежда, в основном нижнее белье, раскидана по полу или свисала из открытых ящиков. Открытый флакон валялся на туалетном столике, и в комнате удушливо воняло духами.

– Господи прости, – сказал инспектор, с воинственным видом разглядывая подтяжки, – только крови и не хватает.

Кровь они обнаружили в ванной комнате. Виной тому была порезанная рука доктора Шеймахера. Ванна была вся в пятнах крови, брызги крови были и на кафеле. Разбитая дверь висела на одной нижней петле, и на ней тоже были пятна крови.

– Так я и знал, – сказал инспектор, разглядывая это кровавое послание, а также другое, написанное губной помадой на зеркале над раковиной. Уилт тоже посмотрел. На его вкус, оно было излишне персонифицировано.

ЗДЕСЬ УИЛТ ТРАХАЛСЯ. А ЕВА БЕЖАЛА. КТО ЖЕ ШОВИНИСТИЧЕСКАЯ СВИНЬЯ?

– Очаровательно, – заметил инспектор Флинт. Он оглянулся и посмотрел на Уилта, чье лицо было одного цвета с кафелем. – Полагаю, вы и тут не в курсе? Ваша работа?

– Конечно нет, – ответил Уилт.

– И это не ваша? – спросил инспектор, указывая на пятна крови в ванне. Уилт покачал головой. – Полагаю, и к этому вы не имеете никакого отношения? Он показал на противозачаточную спираль, прибитую к стене над унитазом. Уилт взглянул на нее с глубоким отвращением.

– Я просто не знаю что сказать, – пробормотал он. – Это все ужасно.

– Совершенно с вами согласен, – заметил инспектор и перешел к более практическим вопросам. – Она явно умерла не здесь.

– Откуда вы это знаете? – спросил детектив помоложе.

– Мало крови. – Инспектор неуверенно огляделся. – С другой стороны, один хороший удар… – Они пошли дальше по коридору. Кровавые пятна привели их в ту комнату, где Уилт находился вместе с куклой.

– Ничего не трогайте, – распорядился инспектор, открывая дверь локтем. – Тут для специалистов по отпечаткам пальцев раздолье. Он заглянул внутрь комнаты и увидел игрушки.

– Вы что, и детей тоже укокошили? – мрачно спросил он.

– Детей? – сказал Уилт. – Я не знал, что у них есть дети.

– В таком случае, – сказал инспектор, который был семейным человеком, – бедняжкам есть за что благодарить судьбу. Не слишком за многое, судя по всему, но все же.

Уилт тоже заглянул в комнату и посмотрел на плюшевого медведя и лошадь-качалку.

– Это игрушки Гаскелла. Ему нравится с ними играть, – сказал он.

– Мне послышалось, вы сказали, что не знаете, есть ли у них дети? – сказал инспектор.

– У них нет детей. Гаскелл – это доктор Прингшейм. Он биохимик и, если верить его жене, недоразвитый. – Инспектор задумчиво взглянул на Уилта. Пора было уже подумать о его официальном задержании.

– Я полагаю, вы не собираетесь сейчас признаться? – спросил он без особой надежды.

– Не собираюсь, – ответил Уилт.

– Я так и думал, – сказал инспектор. – Ладно, увезите его в участок. Я подъеду попозже.

Детективы взяли Уилта за руки. Это было последней каплей.

– Отпустите меня, – закричал он. – Вы не имеете права. Вы должны…

– Уилт, – заорал инспектор Флинт. – Я даю вам последний шанс. Если вы будете сопротивляться, я сейчас же предъявлю вам обвинение в убийстве вашей жены.

Уилт сдался. Ничего другого ему не оставалось.

– Винт? – спросила Салли. – Ты же говорил про рулевое управление?

– Значит, я ошибся, – огрызнулся Гаскелл. – Это не рулевое управление. Винт сломался. Наверное, на него что-нибудь намоталось.

– Например?

– Например водоросли.

– Почему же ты не спустишься и не посмотришь?

– В этих очках? – спросил Гаскелл. – Я ж ничего не увижу.

– Ты же знаешь, я плавать не умею, – сказала Салли. – Из-за ноги.

– Я умею плавать, – сказала Ева.

– Мы обвяжем вас веревкой, вы не утонете, – обнадежил ее Гаскелл. – Нужно только нырнуть и пощупать, нет ли там чего внизу.

– Мы знаем, что там внизу, – съехидничала Салли. – Грязь.

– Вокруг винта, – уточнил Гаскелл. – И если там что есть, то надо снять.

Ева спустилась в каюту и надела бикини.

– Честно. Гаскелл, иногда я думаю, что ты это нарочно делаешь. Сначала рулевое управление, теперь винт.

– Ну, надо все проверить. Мы не можем стоять и прохлаждаться, – Гаскелл был явно раздражен. – Мне завтра утром надо быть в лаборатории.

– Об этом раньше надо было думать, – возразила Салли. – Теперь нам только не хватает проклятого Альбатроса10.

– По мне, так у нас уже есть один, – продолжал злиться Гаскелл. В этот момент Ева вышла из каюты, надевая купальную шапочку.

– Где веревка? – спросила она.

Заглянув в ящик, Гаскелл вытащил веревку и обвязал ею Евину талию. Ева перелезла через борт и плюхнулась в воду.

– Какая холодная! – взвизгнула она.

– Это из-за Гольфстрима, – объяснил Гаскелл. – Он сюда не доходит.

Ева немножко проплыла и встала на ноги.

– Здесь ужасно мелко и полно ила.

Держась за веревку, она обошла катер и стала шарить под кормой.

– Я ничего не нахожу, – крикнула она.

– Должно быть, подальше, – подсказал Гаскелл, глядя на нее. Ева погрузила голову в воду и нащупала руль.

– Это руль, – объяснил Гаскелл.

– Разумеется, – ответила Ева. – Сама вижу, я же не дурочка.

Она снова исчезла под катером. На этот раз она нашла винт, но на нем ничего не было.

– Здесь просто очень много ила. вот и все, – подтвердила она, вынырнув. – Грязь вдоль всего корпуса.

– Ничего удивительного, – заметил Гаскелл. – Мы ведь и застряли в грязи.

Ева снова нырнула, но и на валу ничего не обнаружила.

– Что я тебе говорила, – сказала Салли, когда они подняли Еву на борт. – Ты заставил ее туда лезть, просто чтобы посмотреть на нее в пластиковом бикини и в грязи. Иди сюда, крошка Боттичелли, Салли тебя помоет.

– О, Господи, – вздохнул Гаскелл. – Пенис, встающий из волн. – Он вернулся к двигателю. Может, забились шланги подачи горючего? Не похоже, но стоит попытаться. Не могут же они торчать в этой грязи вечно.

На верхней палубе Салли поливала Еву из шланга.

– Теперь нижнюю половину, дорогая, – сказала она, развязывая шнурок.

– Салли, не надо, Салли.

– Губки-крошки.

– Салли, вы просто невозможны.

Гаскелл сражался с гаечным ключом. Вся эта касательная терапия начинала на него действовать. И бикини тоже.

Тем временем директор техучилища изо всех сил старался умиротворить комиссию по образованию, которая требовала полного расследования практики найма на работу на отделении гуманитарных наук.

– Позвольте мне пояснить, – сказал он, набравшись терпения и оглядывая членов комиссии, представляющих деловые и общественные круги. – В Указе 1944 года об образовании сказано, что ученики должны освобождаться от своей основной работы и посещать дневные лекции в техучилище…

– Мы это знаем, – сказал строительный подрядчик, – как я то, что это пустая трата времени и денег. Стране было бы куда полезней, если бы им разрешили заниматься своим делом.

– Лекции, которые они посещают, – продолжил директор, не дожидаясь, когда вмешается какой-нибудь общественно-сознательный член комиссии, – профессионально ориентированы. Все, за исключением одного часа, одного обязательного часа, отведенного на гуманитарные науки. Основная трудность с гуманитарными науками в том, что никто толком не знает, что это такое.

– Гуманитарное образование означает, – вмешалась миссис Чэттервей, которая считала себя сторонницей прогрессивного образования, и выступая в этой роли, сделала немало, чтобы повысить уровень безграмотности в нескольких дотоле вполне благополучных начальных школах, – привитие социально обездоленным подросткам, прочных гуманитарных взглядов и развитие их культурного кругозора…

– Это означает, что их следует научить читать и писать, – сказал директор фирмы. – Какая польза от рабочих, не умеющих прочесть инструкцию.

– Это означает все, что заблагорассудится, – поспешно сказал директор училища. – Теперь, если перед вами стоит задача найти преподавателей, согласных провести свою жизнь в классе с газовщиками, штукатурами или наборщиками, которые вообще не понимают, чего ради они там оказались, при этом обучая их предмету, которого, строго говоря, не существует в природе, вы не можете себе позволить быть слишком разборчивым в выборе сотрудников. В этом суть проблемы.

Комиссия взирала на него с сомнением.

– Не хотите ли вы сказать, что преподаватели гуманитарного отделения не являются творческими личностями, преданными своему делу? – воинственно спросила миссис Чэттервей.

– Ни в коем случае, – ответил директор. – Я совсем не то хотел сказать. Я хотел лишь заметить, что на гуманитарном отделении работают не такие люди, как на других. Они всегда со странностями: или после того, как поработают какое-то время, или уже тогда, когда еще только приходят к нам. Это, так сказать, свойственно профессии.