Алексей Филиппов - Плач Агриопы

• Название: Плач Агриопы
• Автор: Алексей Филиппов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Все события далекого прошлого и настоящего являются отражением извечной битвы между силами Света и Тьмы. Средневековая бубонная чума, против которой не помогают ни крестное знамение, ни алхимические таинства, обретает черты охватившей Москву пандемии: так называемого Босфорского гриппа, от которого не спасают все достижения современной медицины. Стабильное общество потребления оказывается радужной пленкой на воде. 8-летняя дочь главного героя становится жертвой неизвестного вируса, и, не верящий ни в какую дьявольщину человек эпохи Интернета, ипотеки и фастфуда, начинает цепляться за все, что лежит за пределами здравого смысла — лишь бы спасти свою единственную девочку от страданий и смерти. Его задача — выявить носителей древнего сакрального знания: Инквизитора, Деву, Стрелка и Алхимика — и сколотить из них команду чумоборцев. Никому не известный электрик, знаменитый врач-вирусолог, разведчик ГРУ в отставке и живущая в сектантском «граде» староверка становятся заложниками вселившихся в них личностей, теряя при этом свое современное «я» и начиная разговаривать на языке Овидия, Данте и протопопа Аввакума. Где-то в огромном мегаполисе живет, может быть, пьет в «Макдональдсе» кофе, может быть, заседает в Государственной Думе, Иной — мужчина или женщина, в которых воплотилась Чума.

---

Его толкнули, подсекли, повалили на землю. По всему телу прошлись чьи-то ботинки и кулаки. Павел инстинктивно, как в обычной драке, прикрыл голову руками, сгруппировался. Пожалуй, пару минут, а то и больше, ему удавалось перекатываться по клумбе и отделываться синяками. Но вот подоспели драчуны посерьёзней. Грязное холодное колено придавило шею управдома к бордюру — не шелохнёшься. Кто-то ещё обрушился всем весом на его ноги — зафиксировал их в неподвижности.

И потом — резкий, умелый удар в живот. Не простой — с прицелом: достать до печёнок, задеть внутренности.

Павел охнул, ощутил, как внутри что-то задребезжало, будто шестерни разбитых часов.

И тут же ощутил другое: облегчение. Не в смысле — «камень с души», а в смысле — с горла и с ног спала тяжесть. Управдом снова мог двигаться. Попытался проверить сам, целы ли ноги, но ему помогли.

Помогли властно, грубо. Попросту дёрнули за воротник и пояс штанов с силой стрелы башенного крана. Одним рывком придали телу вертикальное положение.

Павел обернулся на спасителя. Богомол! Нескладный угловатый Авран-мучитель отчаянно работал кулаками, пихался локтями, давал пинков агрессорам. Управдом сперва обрадовался подмоге, встал спиною к спине богомола, приготовился держать оборону. Но потом его холодно, неприятно осенило: «Это как гвоздь забивать микроскопом».

Павел похолодел: богомол дрался, словно не знал иного пути одержать победу. Почему не прибегал к промывке мозгов, к ментальным ударам, оставалось лишь гадать. Может, выдохся в подземелье, может, не мог сосредоточиться посреди боя.

Как бы то ни было, надолго их сил, даже объединённых, не хватит, — решил Павел.

Он ещё держал удары, но делал это со всё большим трудом. Пропускал то пощёчины, то прямые боксёрские в челюсть, то подлые — под дых.

Павел скрючился, перестал давать сдачи — даже наугад, в расплывавшиеся кляксы, вместо лиц. На сдачу не хватало сил.

Ему проехались по макушке.

Его ухо наполнилось звоном и, казалось, полыхало огнём.

На губах выступила соль — или солёная кровь.

- Разойтись! Немедленно разойтись! Открываем огонь на поражение! Повторяю: открываем огонь на поражение! — голос прогрохотал сверху, усиленный мощным громкоговорителем.

Павел с трудом запрокинул голову. В небе, освещая толпу мощным прожектором, кружил юркий маленький вертолёт. Куда меньше той дылды, которой управлял Третьяков. Но от стрекозы было не так уж много проку. Впрочем, Павел тут же уяснил: вертолёт прибыл в качестве передового отряда, для отвлечения внимания. Основные силы — этакая городская «кавалерия» — приближались по земле. Не прошло и минуты — в сквер ворвались две бронированных машины на высоких колёсах. За ними — что-то вроде автобуса, на базе КАМАЗа. Из его кузова посыпались бойцы в чёрной форме. Откуда-то хлынула мощная струя воды. Водомётом управляли осторожно — чтобы разогнать толпу, не калеча. И всё-таки кое-кого из чумных струёй сбивало с ног, перекатывало по асфальту. Остальные, покрепче, с перекошенными от злобы лицами, отступали в тень медленно, неохотно. Факелы гасли — один за одним. Сгущалась темнота.

- Сюда! — к Павлу и богомолу приблизилась знакомая фигура Третьякова. — Ведите его сюда, под прикрытие. — Похоже, тот адресовался к бойцам. Один из них немедленно подскочил к управдому.

- Прошу за мной, — прокричал он. — Скорее, здесь делается жарко!

Павел не заставил себя просить дважды. Побежал, пригибаясь, под прикрытие тяжёлого КАМАЗа. Третьяков заметил его прыть, хлопнул по плечу:

- Грузимся! Убираемся! Чёрт! Как ты здесь оказался?

Вопрос был явно риторическим. Вряд ли «ариец» — в эту самую минуту — ожидал на него ответа.

За бронированными машинами притаился армейский внедорожник, разукрашенный камуфляжными пятнами. Транспортное средство, прибытия которого управдом не заметил. Автомобиль слишком длинный и высокий: Павел прежде не видал таких даже по телевизору. Этот мастодонт не выключал двигателя, оглушительно рычал, словно намеревался вот-вот сорваться с места.

- Сюда! — чёрный боец распахнул заднюю дверь машины. Управдом плюхнулся на сидение. Туда же, по-гимнастически ловко, запрыгнул Третьяков. Места хватило для всех: армейский джип изнутри напоминал дорогой лимузин; водительское сиденье было отделено от пассажирского салона тяжёлой металлической шторой, а пассажирам надлежало размещаться на двух длинных кожаных диванах — по трое, — друг напротив друга. Здесь имелся даже мини-бар.

- Гони! — это уже вступил в игру другой голос — и другой человек. Седовласый. Овод. И он здесь!

- Стойте! — Павел только сейчас заметил: не хватает богомола. Тот исчез, по своему обыкновению, не сказав никому ни слова. — Нужно найти Аврана!

- Мозголома? — Третьяков напрягся. — Я его не видел здесь.

- Он всё время был рядом со мной, — гневно выкрикнул управдом. — Он помог мне отбиться от этой волчьей стаи. Я не оставлю его.

- Его нет! — «ариец» высунулся из авто, огляделся, — нет нигде! Или я его не вижу! Ты же знаешь: у него своя защита. А нам надо убираться отсюда! Мы, ради тебя, потревожили осиное гнездо… будут последствия… чем дольше тут просидим — тем хуже! — Он с силой хлопнул дверью. — Вперёд, резво!

Оставив поле боя в руках чёрных бойцов, чумоборцы вырвались из сквера на бешеном авто. Водитель бросал машину из стороны в сторону, пока не выбрался на проезжую часть широкой улицы. Дальше джип покатил стремительно, но плавно.

- Вы живы? — Павел уставился на Третьякова. Более нелепый вопрос, в сложившейся ситуации, трудно было вообразить, но слова сами вырвались изо рта.

- А ты? — хмыкнул в ответ коллекционер. Выглядел он вполне прилично: не побитый, не поцарапанный, — куда здоровей Павла.

- Там, в доме Еропкина… — управдом замешкался. — Этот охранник… вахтёр…

- Он вошёл вслед за вами в будку — якобы для того, чтобы вас поторопить, — и исчез, как и вы, — отчеканил Овод. А вся галлюцинация — тут же рассеялась.

- Что это значит? — Павел переводил взгляд с Третьякова на седовласого; даже нахватавшись тычков и синяков, он, как выяснялось, сохранил достаточно сил, чтобы удивляться. Ему казалось: Овод и Третьяков затеяли нелепый розыгрыш. — Что значит: галлюцинация?

- Лингвистический Университет, — седовласый пожал плечами. — Он стал таким, каким должен быть.

- И какой он?

- Пустой. Пыльный. Грязноватый. В двух местах — закопчённый. Насколько я могу судить, там разводили костры. К счастью, пожара не случилось. Кое-что разбито, кое-что — украдено. Похоже, кто-то вскрыл парадную дверь уже после консервации. Я распорядился отправить в дом охрану — устроить там постоянный полицейский пост на время, пока действует комендантский час. Тем более, мы не нашли внутри ничего интересного… и потеряли вас… Ваш маячок… он отключился сразу, как вы пропали…. И заработал вновь час назад. Понадобилось время, чтобы вас отыскать по сигналу. Вы сейчас неподалёку от Никитских ворот. То есть ваш маячок, с момента потери сигнала, переместился почти на три километра к северу. — Седовласый на мгновение умолк. — Мы думали: это с вами покончено, — продолжил он слегка смущённо. — Мы почти оплакали вас. Могу ли я спросить, что с вами в действительности случилось?

Павел, не говоря ни слова, вытащил из-за пояса серебряный пистоль, протянул Оводу. Испытал простительное, чуть злорадное, удовлетворение, заметив, как у того изумлённо распахнулись глаза.

- Это… то самое?… — нервно выдохнул седовласый.

- Думаю, это оружие графа Орлова, которым тот уничтожил чуму, — выдержав театральную паузу, проговорил Павел. — Вы же сами побуждали меня верить во всё это. Страус прячет голову в песок, а вы — зарываетесь в миф по самые плечи. Вот и получайте! Это — миф! Меч-кладенец, разящий врага. Готовы выйти с ним на охоту?

- Как вы прошли три километра? — вместо ответа, поинтересовался Овод.

- По подземному коридору… что-то вроде тоннеля, — не стал скрывать управдом.

- И вы вышли именно сюда? Я имею в виду: туда, где мы вас нашли?

- Ну да, — Павел пожал плечами, не понимая, куда клонит седовласый.

- Я не ошибся в вас, — усмехнулся Овод. — Вас как будто притягивает к самому липучему мёду этой трагедии.

- Вы о чём? — управдом поморщился: опять чёртова шарада.

- По нашим данным, вы стали свидетелем выступления одного очень странного типа. До эпидемии он был заурядным оппозиционным политиком — плёлся в последних эшелонах. А сейчас — его как подменили. Воодушевляет на подвиги — в основном, на бойню, — как Ленин с броневика. Откуда-то взялись и голос, и стать. Шныряет в самой гуще болезни, как заговорённый. Стелет мягко, да жёстко спать.

- Что же тут странного? — уточнил Павел. — Может, он как раз один из тех, кого критическая ситуация — мобилизует. Я слышал: такое случается.