Андрей Буторин - Клуб любителей фантастики, 2006

• Название: Клуб любителей фантастики, 2006
• Автор: Андрей Буторин
• Жанр: Фэнтези

В антологии собраны научно-фантастические и фэнтезийные рассказы современных российских писателей, опубликованные в разделе «Клуб любителей фантастики» журнала «Техника — молодежи» за 2006 год.

---

— Да что с тобой, Карел? — воскликнул Бронски, и Новак очнулся. Всё вернулось на свои места.

— Н-ничего, — ответил Новак. — Мне показалось, что я не выключил генератор, а потом я вспомнил, что обесточил весь стенд.

— У тебя был такой вид, словно ты увидел привидение, — усмехнулся Бронски.

Они взяли обед и сели за столик. Новак огляделся. В буфете было мало народу, и никто не мог их услышать.

— Слушай, Филипп, — спросил он приглушённым голосом, — тебе никогда не приходилось видеть то, чего нет?

— Приходилось, — ответил Бронски, — и приходится каждую ночь.

— Нет, я не имею в виду сны. С тобой не случалось, что ты видишь нечто не существующее в реальности, оставаясь при этом в здравом уме и твёрдой памяти?

— Ты хочешь сказать, что сейчас с тобой произошло что-то подобное?

— Ну видишь ли… в некотором роде…

— Обратись к врачу, — сухо сказал Бронски, непроизвольно отодвигаясь.

«Ну, конечно, — подумал Новак, — сумасшедшие вызывают брезгливость и опасение».

— Да нет же, ты меня не так понял, — заторопился он, — это не галлюцинация. Я не увидел ничего совершенно отвлечённого, вроде чёрта или белых мышей. Просто реальность как бы изменилась. Кстати, тебе ничего не говорит шифр ЕА3916?

— Ничего. Какое-то шестнадцатиричное число?

— Возможно.

— Слушай, ты мне положительно не нравишься. Я тебе серьёзно рекомендую обратиться к врачу.

— Да нет же, это всё ерунда. Разве я похож на психа? Просто я несколько часов работал в лаборатории с эфирами, вот и нанюхался.

— Даты, оказывается, токсикоман!

Разговор удалось замять, но ощущение сосущей тоски осталось.

Весь остаток дня Новак был невнимателен и чуть было не сжёг дорогостоящий усилитель. «Пора проситься в отпуск», — подумал он. Однако начальник не отпустил его, сославшись на большой объём работы. Настаивать Новак не стал, так как не мог открыть истинную причину.

Следующий приступ случился с ним через два дня. Начался он в лифте. Взглянув в щель между дверями, Новак понял, что едет не вверх, а вниз. Больше вокруг ничего не изменилось, и, за неимением других объектов, он принялся осматривать себя. Новак обнаружил, что облачён в такой же комбинезон, какой ему привиделся на Бронски, только номер его ЕС2141.

Тут лифт остановился, и Новак вышел в коридор. Над головой у него оказались две толстые трубы, вероятно, для подвода газа, а прямо перед собой он увидел тяжёлую металлическую дверь с мощным вентилем, словно в каком-нибудь банке. У двери стоял солдат с автоматом и внимательно смотрел на Новака. Карел испугался и хотел сделать шаг назад, но тут странная картина растворилась, и он спокойно вошёл в лабораторию.

В тот же день Новак пошёл к врачу.

Врач, полный лысеющий добродушный человек, выслушал его с большим вниманием, а потом заговорил ободряюще:

— Вам не стоит волноваться. Конечно, это весьма неприятный симптом, и вам следует обратить внимание на своё здоровье. Но, уверяю вас, здесь нет ничего неизлечимого. Такие случаи бывают…

Он ещё чего-то говорил, но Карел не слушал, потому что мир перед его глазами вновь преобразился. Уютный кабинет доктора с цветами на окнах превратился в бетонную камеру без окон, освещённую, как и в предыдущих случаях, тусклым мигающим светом. На потолке темнело сырое пятно. Единственным источником света служила лампочка без плафона либо абажура — просто электрическая лампа, свисающая с потолка на двух проводах. На стене висел репродуктор, из которого доносились хрипы и шипение. Доктор утратил своё добродушное выражение, зато приобрёл тёмную униформу.

Но больше всего удивило Новака то, что рядом с доктором появился ещё один человек. Высокий и худой, в грязном белом халате, из-под которого виднелись заправленные в сапоги брюки, он стоял под лампой, набирая какую-то жидкость в шприц. В этот момент треск в репродукторе обрёл некоторую членораздельность, и доктор умолк, прислушиваясь.

«Последнее информационное сообщение… Противником нанесён ракетный удар по секторам 12С, 14А и 10Е. По данным сейсмодатчиков, нанесён ещё ряд ударов северо-восточнее… Полностью утрачена связь… Заводы третьей линии, вероятно, полностью разрушены… В то же время… данные уцелевших космических систем… нами нанесён массированный ракетный удар по стратегическим пунктам противника. Есть вероятность… утрачена связь с Генеральным штабом… Предположительные потери противника… миллионов… системы жизнеобеспечения… разработка новых видов… недостаток воздуха… нашими инженерами… победного конца…»

Всё потонуло в треске помех.

— Что скажете? — спросил врач длинного.

— Вы знаете, — пожал плечами тот. — Я предпочитаю ликвидировать.

— Легко сказать, — скривился врач. — Новак ценный специалист. Мы не можем бросаться индексами ЕС.

— Но это же почти необратимо. Может кончиться полной ремиссией.

— Вот тогда и ликвидируем, — врач взглянул на Новака и переменился в лице. — Колите! Колите сейчас же!

Длинный бросился на Новака, ухватил его за подбородок и вонзил иглу в шею. В то же мгновение длинный исчез, бетонный бокс стал кабинетом, а доктор расплылся в улыбке.

— Вы просто заработались. Нельзя так перегружать организм. Отдохните дома недельку, попейте таблетки, я выпишу рецепт. И вот вам на первый случай пилюли: если вдруг это повторится, сразу глотайте одну. Только обязательно сразу, вы меня поняли?

С ощущением тоски и ужаса Новак вышел на улицу. Стоял чудесный лётный день, в листве пели птицы, но Карел не мог забыть сцены в кабинете. Это было слишком естественно, слишком реально, чтобы являться результатом переутомления.

Новак задумался. Он вспомнил, что проходил в школе, на уроках истории. По мере развития общества изощрялись и методы пропаганды. Пропаганда захватывала всё больше каналов информации, всё теснее переплеталась с реальностью. В то же время солдат перед боем накачивали алкоголем, а потом и всё более сложными наркотиками. Если проследить обе эти линии до логического конца…

В школе их учили, что эпоха войн закончилась тогда, когда оружия стало слишком много, так что размер потерь не могла оправдать никакая прибыль от победы. С тех пор на Земле царит мир и благоденствие. Но ведь это чушь. Во-первых, вместе со средствами уничтожения развивались и средства защиты. Во-вторых, когда оружия становится слишком много, чересчур возрастает вероятность, что оно попадёт в руки маньяка или произойдёт сбой автоматики. А война подобного рода, раз начавшись, остановиться может только с исчезновением одного из противников. Или обоих.

Но у уцелевших, загнанных в бетонные норы убежищ, терпящих постоянные лишения людей теряется воля не только к победе, но и к самой жизни. Есть только один способ продолжать войну: убедить этих несчастных, что никакой войны нет, ад — это рай, и жизнь прекрасна. Средства современной науки позволяют это сделать.

Новак, занятый своими мыслями, и не заметил, что всё опять изменилось. Исчезло синее небо, деревья и птицы. Новак шёл по бетонному туннелю. По потолку змеились провода, удерживаемые железными скобами. По стенам кое-где стекала вода, от неё исходил тухлый запах. Мерцали лампы в грязных плафонах. Где-то ровно гудели какие-то машины.

Новак остановился и огляделся. Теперь он знал, что это не галлюцинация. «Надо бороться, — подумал он. — Раз моё сознание восстанавливается, можно восстановить и сознание других. Тогда, возможно, удастся положить конец войне». Он достал из кармана пузырёк с пилюлями и швырнул в сторону.

И тут же понял, что делать этого не следовало.

К нему быстро подходил солдат с автоматом, очевидно, следивший за ним всё это время. Разговор о ликвидации молнией пронёсся в мозгу Новака. Он понял, что выдал себя и что теперешнее его состояние и есть полная ремиссия. Новак бросился бежать.

Воздух раскололи выстрелы…

«Вчера в городском парке был найден мёртвым наш коллега Карел Новак. Смерть наступила от сердечного приступа. Дирекция Института выражает соболезнование родным и близким покойного».

Яна Дубинянская MAKCИMA

Уже почти не больно. Просто надо отыскивать не только головку булавки, но и её конец и вытягивать строго по направлению. Последние четыре вышли вообще без крови. А дальше никак ничего не нащупывается, хотя кожа лица до сих пор перекошена, стянута — но, возможно, это остаточное ощущение, вроде фантомной боли?

На ощупь щека горячая, напухшая. Так и должно быть, или у меня аллергия? И определённо ещё одна булавка у основания подбородка… Зеркальце. Где-то оно было. Сейчас…

Разбилось. Плохая примета.

И правда, вот она. Перламутровая головка, через два сантиметра выглядывает, поблёскивая, остриё. Вытянуть чисто не получилось, закровило; облизала палец, смазала ранки слюной. Теперь вроде бы всё.