Андрей Буторин - Клуб любителей фантастики, 2006

• Название: Клуб любителей фантастики, 2006
• Автор: Андрей Буторин
• Жанр: Фэнтези

В антологии собраны научно-фантастические и фэнтезийные рассказы современных российских писателей, опубликованные в разделе «Клуб любителей фантастики» журнала «Техника — молодежи» за 2006 год.

---

Ну а леший с Соловьем-разбойником, они и здесь-то на руку были нечисты, а как надзору поубавилось, так сразу за горы — шасть. Туда, где, сказывают, позолоченный лес стоит, а в нем райские птицы разгуливают, как у нас воробьи. Связались они там с упырями да оборотнями и теперь разбоем промышляют.

— А Змей-то Горыныч, защитник наш испокон века, неужто тоже сгинул?

— Сгинул, матушка, — проскрипел ворон. — Он теперь в Тридесятом царстве за ихнего короля воюет. Большую ему плату за это положили. Как его не понять, вон у него два змееныша растут, их кормить надо. А все ж обидно.

— Ну а с Кощеюшкой-то что? — дрогнул голос у Бабы-яги. — Он-то где схоронился?

Совсем потускнел ворон, еле слышно говорит:

— Его давно в заморские края звали. Шибко его там уважают за мудрость да дух особый… Так что он теперь у них вроде советника. Живет припеваючи, только, говорят, плачет иногда по ночам.

Закрыл глаза ворон, съежился.

— Одни мы с тобой, Баба-яга, остались.

— Постой, постой, — вдруг вспомнила Яга. — А как же богатыри-то? Всегда тут под ногами путались.

— А как вся нечисть да погань из Леса сгинула, так и богатыри перестали сюда захаживать. Что им здесь делать-то? Все нынче в других лесах славы ищут. Вот и пусто стало, как на погосте. Дак ведь и то сказать, пора уж. Заждался я смерти, истомился весь.

Тут зашумели, засвистели черные крылья, обдало старую затхлым ветром. Глянула — нет уж ворона, исчез, будто и не было. Огляделась Яга. Тихо, пусто кругом. Только пауки огромные по веткам снуют, да сыплются, сыплются на землю серые листья…

Никого не осталось в больном лесу. Видно, вышел ему срок. Задумалась Яга, закручинилась. Куда ж ей-то податься немощной? Не бросать же родные коряги да болота, где каждая кочка знакома, как родинка.

Знать, тоже помирать пора пришла. Заплакала старуха с горя, а глаза уж и забыли, как это делается, нейдут слезы-то. Села у зыбкой топи на пенек трухлявый, на клюку оперлась, пригорюнилась.

Долго ли, коротко ли просидела так Яга в печали, да только слышит — вроде как голосок детский к ней обращается:

— Ты что тужишь, бабушка? Никак заблудилась, али горе какое?

Подняла глаза старуха, глянула с удивлением. Стоит рядом курносый мальчонка в бедной такой, но чистой одежке.

Глаза голубые, ясные, и видно, что доверчив, как ягненок. В былые-то времена Яга полакомилась бы таким сладеньким.

А теперь… Будто треснуло что-то в окаменевшем сердце старухи, тепло стало. Просочились из глаз две слезинки малые, потекли по морщинам. Улыбнулась с трудом, впервые, наверное, за последние триста лет.

— Тебя как звать-то? — спросила глухо, уже зная, предчувствуя, что он скажет.

— Иванушкой кличут.

— А живешь где? Родители, чай, есть?

— Да где придется, бабушка, — вздохнул тот. — Сирота я.

— Пойдем ко мне жить, Иванушка. Вдвоем полегче будет.

— А ты не злая? Тут, сказывают, Баба-яга где-то шастает.

— Нет, теперь я добрая, — опять улыбнулась старая.

И вдруг поднялась легко, засобиралась обратно, крепко ухватив ручонку Иванушки.

— Пойдем, пойдем, внучек. Щас я тебя пирожками угощу. С яблочками наливными, да с малинкой.

И ласково посмотрев на мальчонку, неловко погладила заскорузлой рукой вихрастую его белобрысую голову.

Андрей Щербак-Жуков СКАЗКА О САМОМ НЕЛЕПОМ ОБОРОТНЕ

Посвящается моему другу Андрею Зотову

Он был оборотнем. Самым что ни на есть настоящим! То есть обладал способностью превращался в зверя. Но вот ведь незадача — он был самым нелепым оборотнем в округе. Да что там в округе — пожалуй, он был самым нелепым оборотнем за всю историю волшебства. Судите сами.

Ведь как обычно бывает… Чаще всего встречаются волки-оборотни — это весьма романтично и даже как-то достойно. Реже бывают лисы-оборотни — они не так опасны, и многие относятся к ним с явной симпатией. Довольно редко, но все же встречаются медведи-оборотни, но они избегают встречаться с людьми. А еще говорят, что кто-то однажды видел тигра-оборотня…

Он же был бобром. Да-да — бобр-оборотень. Вы только вслушайтесь в это сочетание — бобр-оборотень. Ну что может быть смешнее! Когда на небе воцарялась полная луна — общепризнанная хозяйка всех оборотней, — он грустно поднимал к ней влажные и выпуклые глаза, тяжело вздыхал, а потом медленно и неохотно брел в ближайший лесок. Он вяло перебирал перепончатыми лапами и волочил за собой по траве плоский и безволосый хвост. В обманных лучах ночного светила его сутулая фигурка казалась ожившим холмиком. Добравшись до леса, он начинал грызть — так же нехотя и лениво, как шел. При этом он время от времени вновь жалостно поглядывал на луну — словно спрашивал ее: «Ну, сколько еще? Может быть, уже хватит?»

Иногда люди объявляли оборотням войну. Они вооружались факелами и осиновыми кольями и выходили в лес. Бобер-оборотень, как правило, попадался самым первым, но его всегда со смехом отпускали. Лишь иногда ему давали несильного пинка — чтобы он поскорей катился в ближайшие кусты и не мешал преследовать настоящих зверей. Ну в самом деле, какой вред может принести людям столь нелепое существо!

Никто даже не заметил, как он постепенно извел в округе все осины…

№ 8 Современная сказка

Юрий Нестеренко БОЛЕЗНЬ КАРЕЛА НОВАКА

Первый раз это случилось с Новаком вечером, когда он возвращался с работы. Он прошёл через сквер, спустился в метро и встал на эскалатор. Эскалатор плавно понёс его вниз. Навстречу проплывали матовые плафоны. Вдруг Новаком овладело странное ощущение. Как будто всё вокруг стало нереально, словно на грани между сном и пробуждением. У Новака слегка закружилась голова. Он схватился за перила и зажмурился, пытаясь отогнать наваждение. Когда же открыл глаза, всё вокруг изменилось.

Бесконечная узкая стальная лента эскалатора с лязгом и грохотом низвергалась в наклонный бетонный туннель. На ступенях не было никакого покрытия — это были проклепанные стальные площадки, плохо скреплённые друг с другом и постоянно дёргающиеся. Скорость движения значительно превышала скорость эскалатора метро, и в лицо дул сырой холодный ветер. Из забранных железными решётками грязных плафонов на потолке лился тусклый и неровный свет. Но что более всего поразило Новака — через определённые промежутки по бокам туннеля висели вмурованные в стены стальные клетки, в которых неподвижно стояли солдаты с автоматами. В следующий момент зловещий туннель поплыл у Новака перед глазами, и он сошёл с совершенно нормального эскалатора на платформу станции. Некоторое время он растерянно оглядывался, но видение растаяло без следа.

Карел испугался. Насколько он знал, в роду его не было сумасшедших, да и сам он никогда не сомневался в собственном рассудке. И, тем не менее, он явно видел то, чего не было.

«Нет ничего хуже, чем потерять разум, — думал он, сидя в вагоне метро. — Но ведь сейчас я совершенно здоров. Я трезво рассуждаю, и мне ничего не мерещится. Впрочем, может быть, всё так и начинается? Что я знаю о шизофрении? Кажется, галлюцинации бывают именно при шизофрении…»

Однако вскоре мысли его приняли более спокойный ход. Он убедил себя в том, что просто заснул, стоя на эскалаторе, — в последнее время он очень мало спал, так как с головой ушёл в работу, — и тут же проснулся. Он знал, что такое бывает от усталости.

Придя домой, он, чтобы окончательно успокоиться, достал из кейса бумаги и занялся возникшей несколько дней назад проблемой. Решение пришло быстро, красивое и эффективное. Новак повеселел. Сомневаться в собственном уме не было никаких оснований. «Надо больше отдыхать», — сказал он себе, и последующие несколько дней следовал этому правилу.

Ничего необычного не случалось.

Но вот однажды, стоя в институтском буфете со своим приятелем Бронски, Новак вдруг почувствовал приближение знакомого ощущения. В следующий момент светлое и просторное помещение буфета превратилось в мрачную бетонную пещеру, освещённую горящими вполнакала ртутными лампами. Вместо ароматов еды в воздухе стоял запах дезинфекции.

Бронски, только что рассказывавший какую-то историю, замер с полуоткрытым ртом, должно быть, поражённый переменой в лице Карела. Тот, в свою очередь, был поражён переменой в лице своего приятеля. Это лицо постарело сразу лет на двадцать. Оно стало землисто-серым, с мешками под глазами. На голове у Бронски почти не осталось волос. Его элегантный костюм превратился в бесформенный серый комбинезон с нашитым на груди номером ЕА3916.

— Да что с тобой, Карел? — воскликнул Бронски, и Новак очнулся. Всё вернулось на свои места.

— Н-ничего, — ответил Новак. — Мне показалось, что я не выключил генератор, а потом я вспомнил, что обесточил весь стенд.