Феликс Юсупов - Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова

• Название: Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова
• Автор: Феликс Юсупов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-082906-4

Кем был Распутин – человеком, наделенным редким даром целительства, или корыстолюбивым авантюристом, умевшим виртуозно манипулировать чувствами других людей?

Насколько сильным было его влияние на Николая II и Александру Федоровну?

Чем на самом деле было убийство Распутина – геройским поступком или началом конца великой империи? Может быть, важность этого события для истории сильно преувеличена?

В эту книгу вошли документы, воспоминания и письма, долгое время находившиеся в спецхранах. Обширные свидетельства современников позволяют по-новому взглянуть на смысл и участников убийства Григория Распутина.

---

В министерстве, как и в градоначальстве, царило большое волнение. У министра сидел прокурор, с которым я столкнулся в дверях, входя в кабинет министра, причем прокурор посмотрел на меня с нескрываемым любопытством.

Это был С.В. Завадский (1871–1925), который состоял в должности прокурора петроградской судебной палаты. Ему было поручено «дело об убийстве Григория Распутина». Позднее были опубликованы его воспоминания: «На великом изломе. (Дело об убийстве Распутина)» в «Архиве русской революции». Т. 8. Берлин, 1923.

Прокурор С.В. Завадский описал это свидание:

«Когда мы вошли в бильярдную, которая в казенной квартире министра юстиции служила приемной, будучи расположена перед дверьми большого министерского кабинета, там нервно шагал из угла в угол молодой военный, в котором я по Серовскому портрету тотчас признал князя Юсупова. Услышав, как я говорил курьеру, чтобы министру было доложено о прибытии прокуроров палаты и суда, князь Юсупов направился ко мне и, глядя на меня возбужденными глазами, горевшими на поразительно бледном лице, произнес (голосом он владел вполне):

– Мы с вами, видимо, по одному делу. Позвольте представиться – князь Юсупов.

Называя себя в ответ и знакомя с ним прокурора суда, я не мог не чувствовать крайнего удивления: речь спокойная, а выдает себя всем поведением. Стал ли бы он метаться по властям, для него таким мелким, ничтожным, если бы ничего за собою не знал? Мог ли бы он, будучи непричастным к преступлению, обмолвиться словом “представиться”, обращаясь к какому-то прокурору палаты?

Сущность объяснений, данных князем Юсуповым министру, сводится к следующему: князь Юсупов поражен и взволнован, что его заподозрили в убийстве Распутина, которого он эту ночь и не видел. У него во дворце вчера собрались несколько знакомых; дам он не хотел бы назвать, а из мужчин были Пуришкевич и великий князь Дмитрий Павлович. Ночью звонил во дворец по телефону Распутин и звал князя Юсупова к цыганам, но он не мог покинуть гостей и отказался, чем рассердил Распутина. Великий князь, уезжая домой, застрелил на дворе собаку, и этот выстрел услышал городовой.

Каков был в передаче кн. Юсупова разговор городового с Пуришкевичем, я, к сожалению, совершенно не помню.

После того, как князь Юсупов удалился, министр решительно объявил мне, что он безоговорочно верит “молодому человеку”. И тут я не нашел в себе силы возражать, хотя ни на волос “молодому человеку” не верил; но лихо беды начало, а там уж само катится». (Завадский С.В. На великом изломе. / Григорий Распутин. Сборник исторических материалов. Т. 4. М., 1997. С. 235–236)

Министра юстиции я видел впервые, и он сразу мне понравился. Это был худощавый старик с седыми волосами и бородой, с приятным лицом и мягким голосом.

Я ему объяснил причину моего приезда и по его просьбе повторил опять с самого начала и со всеми подробностями заученную историю. Когда я в моем рассказе коснулся разговора Пуришкевича с городовым, Макаров меня остановил:

– Я Владимира Митрофановича хорошо знаю и знаю также, что он никогда не пьет. Если не ошибаюсь, он даже член Общества трезвости.

– Могу уверить вас, – ответил я, – что на этот раз Владимир Митрофанович изменил себе и своему обществу, если он в таковом состоит членом, как вы говорите. Ему было трудно отказаться от вина, так как я справлял новоселье, и мы все уговорили его выпить с нами, а с непривычки несколько рюмок сильно на него подействовали.

Закончив мои объяснения, я спросил министра, обеспечены ли мои служащие от дальнейших допросов и каких-либо неприятностей, так как они все волнуются за свою судьбу в виду моего отъезда сегодня вечером в Крым.

Он меня успокоил, сказав, что, по всей вероятности, полицейские власти ограничатся сделанным уже допросом. Со своей стороны он обещал не допускать в нашем доме каких-либо обысков и не придавать значения городским слухам и сплетням.

Прощаясь со мной, министр на мой вопрос, могу ли я покинуть Петербург, ответил утвердительно. Провожая меня, он еще раз выразил сожаление, что из-за такого недоразумения у меня столько хлопот и неприятностей.

Из Министерства юстиции я отправился к моему дяде, председателю Государственной Думы Родзянко. Он и его жена знали о нашем решении покончить с Распутиным и ждали с нетерпением услышать подробности. Войдя к ним в гостиную, я увидел, что они оба взволнованы и о чем-то громко спорят. Моя тетка подошла ко мне со слезами на глазах, обняла и благословила, а Михаил Владимирович своим громовым голосом обратился ко мне со словами одобрения.

По воспоминаниям председателя Государственной Думы М.В. Родзянко события получили общую, политическую окраску, а о свидании с родственником ничего не говорится:

«В ночь на 17 декабря 1916 г. произошло событие, которое по справедливости надо считать началом второй революции – убийство Распутина. Вне всякого сомнения, что главные деятели этого убийства руководились патриотическими целями. Видя, что легальная борьба с опасным временщиком не достигает цели, они решили, что их священный долг – избавить Царскую семью и Россию от окутавшего их гипноза. Но получился обратный результат. Страна увидала, что бороться во имя интересов России можно только террористическими актами, так как законные приемы не приводят к желанным результатам. Участие в убийстве Распутина одного из великих князей, члена Царской фамилии, представителя высшей аристократии и членов Г. Думы как бы подчеркивало такое положение. А сила и значение Распутина как бы подтверждались теми небывалыми репрессиями, которые были применены императором к членам императорской фамилии. Целый ряд великих князей был выслан из столицы в армию и другие места. Было в порядке цензуры воспрещено газетам писать о старце Распутине и вообще о старцах. Но газеты платили штрафы и печатали мельчайшие подробности этого дела.

Политика правительства как бы назло общественному мнению повернула еще правее, и доверие оказывалось только сторонникам Распутина. Результатом шума, поднятого возле этого дела, было то, что террористический акт стал всеми одобряться и получалось внутреннее убеждение, что раз в нем участвовали близкие к Царской чете лица и представители высших слоев общества, значит, положение сделалось безысходным». (Родзянко М.В. Крушение империи и Государственная Дума и февральская 1917 года революция. М., 2002. С. 201–202)

В эту минуту я особенно оценил их искренность и сердечность. Вдали от своих, совершенно одинокий, я переживал очень тяжелые минуты, и такое чисто отеческое отношение ко мне подбодрило и успокоило меня. Долго у них я оставаться не мог, так как мой поезд уходил в девять часов вечера, а у меня еще ничего не было уложено. В коротких словах сообщив им об обстоятельствах убийства, я с ними распрощался.

– Теперь мы отойдем в сторону и предоставим действовать другим, – сказал я, уходя.[278] – Дай Бог, чтобы общими усилиями можно было воздействовать на Государя и дать ему возможность увидеть всю правду, пока еще не поздно. Более благоприятный момент для этого трудно себе представить.

– Я уверен, что убийство Распутина будет понято как патриотический акт, – ответил Родзянко, – и что все, как один человек, объединятся и спасут погибающую Родину.

От Родзянко я отправился во дворец великого князя Александра Михайловича.

Войдя в переднюю, я услышал от швейцара, что дама, которой я будто бы назначил прийти ко мне в семь часов вечера, уже ждет меня в кабинете.

Никакой дамы я не ждал к себе. Нечаянный визит этот показался мне очень странным, и я попросил швейцара в общих чертах описать мне ее внешность. Я узнал, что она одета во все черное, причем лица ее почти нельзя разглядеть, так как оно скрыто под густой вуалью.

Предчувствуя что-то недоброе, я решил пройти в спальню, минуя кабинет, и оттуда посмотреть на таинственную посетительницу.

Каково же было мое удивление, когда я, заглянув через приоткрытую слегка дверь в кабинет, узнал в ожидавшей меня даме одну из ярых поклонниц Распутина.

Я позвал швейцара и отдал распоряжение передать непрошенной гостье, что я вернусь домой лишь очень поздно вечером. Затем, быстро уложив свои веши, я пошел обедать.

На лестнице, подымаясь в столовую, я встретил моего товарища, английского офицера Освальда Рейнера. Он знал обо всем и очень за меня волновался. Я его успокоил, сказав, что все пока обстоит благополучно.

Личность еще одного участника убийства была установлена совсем недавно после выхода в Лондоне книги Джеймса Кука «Как убить Распутина» в 2006 г. Это был офицер британской разведки Освальд Рейнер, который сделал контрольный выстрел в голову раненого Распутина, тем самым поставив точку в этой кровавой акции. В этой связи также представляет интерес документальный телевизионный фильм «Кто убил Распутина?» (автор и сценарист Тим Робинсон). В фильме имеются сведения по Освальду Рейнеру, который был причастен к «ликвидации старца» от спецслужб Великобритании. В нем, в частности, говорится о некоторых рассекреченных документах английских архивов.