Урсула Ле Гуин - Инженеры Кольца

• Название: Инженеры Кольца
• Автор: Урсула Ле Гуин
• Издательство: Флокс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-87198-062-7

В сборник вошли одно из самых знаменитых произведений У. Ле Гуин «Левая рука тьмы», получившее высшие премии в области фантастики — «Хьюго» и «Небьюла», — и продолжение прославленного романа «Мир-Кольцо» Ларри Нивена «Инженеры Кольца».

Содержание:

Урсула Ле Гуин. Левая рука тьмы. Перевод М. А. Кабалина

Приложение

Ларри Нивен. Инженеры кольца. Перевод И. Е. Невструева

Словарь

Параметры Кольца

Иллюстрации: В. Васильевой

Форзацы: В. Ана

На обложке использованы работы: Б. Вальехо

---

Благодаря тем деньгам, которые он привез мне от Эше, я снова живу один, уже как «личность», а не как «зависимое лицо». Уже не посещаю банкеты и не показываюсь в обществе ни с Оубсли, ни с другими приверженцами посланца, и не видел его уже более половины месяца, со второго дня его пребывания в Мишнори.

Он вручил деньги от Эше; дал их так, как обещанную плату наемному убийце. Нечасто кому-нибудь удавалось так рассердить меня, и своим ответом я намеренно его унизил. Он чувствовал, что я зол, но я не вполне уверен, понял ли он последнее. Похоже было на то, что он принял мой совет, не обратив внимания на форму, в которой я ему этот совет подал. Я понял это, когда гнев мой немного поостыл и я принялся думать. Возможно ли, что все время, проведенное в Эргенранге, он пытался получить от меня совет и не знал, как мне дать это понять? Если это так, то он должен был ложно понять половину и не понять вообще всего остального из того, что я говорил ему тогда у моего очага во Дворце, в тот вечер после церемонии закладки замкового камня. Его шифгреттор, очевидно, основывается на чем-то совсем ином, нежели наш, и совсем по-другому должен поддерживаться. Когда мне казалось, что я в высшей степени откровенен и груб, он мог подумать, что я говорю особенно туманно и замысловато.

Его непонимание — результат его неведения. Его дерзость — тоже результат его неведения. Ему ничего не известно о нас, а нам — о нем. Он бесконечно чужой, а я — глупец, поскольку допустил, чтобы моя тень заслонила свет надежды, который он нам принес. Мне следует сдержать свое светское тщеславие и суетность. Буду теперь держаться от него подальше, как он, несомненно, и сам этого желает. И он, конечно, прав.

Согласно орготским законам, гласящим, что каждая «личность» обязана трудиться на благо общества, я работаю с восьми утра до полудня на фабрике пластмассовых изделий. Работа легкая: я присматриваю за машиной, которая складывает, а потом сваривает пластмассовые детали, так что получаются маленькие прозрачные коробочки. Я не знаю, для чего эти коробочки используются. После полудня, чувствуя, что тупею окончательно, я начинаю упражнения, которым обучился в крепости Ротерер. Я с удовлетворением отметил, что не утратил умения пробуждать в себе силу дот или погружаться в не-транс, но от самого не-транса мало пользы, а вот что касается умения сохранять неподвижность и не потреблять пищи, то создается впечатление, будто я никогда в жизни им не обучался. Приходится всему учиться с самого начала, как ребенку. Я постился один день, а мой желудок кричит: «Неделю! Месяц!»

Ночью уже стоит мороз. Сегодня сильный ветер принес снег с дождем. Я весь вечер вспоминал Эстре, и шум ветра был так похож на отзвук тамошнего ветра. Я написал сегодня длинное письмо сыну. Когда я писал это письмо, ко мне все время возвращалось ощущение присутствия Арека, такое сильное, как будто мне достаточно обернуться, чтобы его увидеть. Зачем я пишу эти заметки? Для сына? Что они ему дадут? Может, просто пишу, чтобы писать на родном языке?

Хархахад сусми. По радио по-прежнему ни единого упоминания о посланце. Ни слова. Я подумал, замечает ли Генли Ай, что в Оргорейне, несмотря на такой явный и разветвленный аппарат власти, ничего не делается открыто и явно, ничто не произносится вслух. Эта машина хорошо маскирует свои махинации. А Тайб хочет научить Кархид лгать. Он учится у Оргорейна, это хорошая школа. Но я думаю, что нам будет трудно этому научиться, потому что у нас имеется слишком долгий опыт увиливания от правды — говорить не погрязая во лжи, но и не приближаясь к истине.

Вчера произошел серьезный прорыв орготов за Эй. Сожгли несколько амбаров в Текембере. Именно то, что нужно Сарфу и что необходимо Тайбу. Но к чему это все ведет?

Слоус, у которого слова посланца наложились на его йомешский мистицизм, интерпретирует явление Экумена в наш мир как пришествие Царства Меше и упускает из виду нашу цель. «Мы должны прекратить это соперничество с Кархидом, прежде чем придет Новый Человек. Мы должны очистить наши сердца, чтобы принять его. Мы должны забыть о шифгретторе, запретить всяческие акты мести и объединиться без ненависти, как братья из одного очага».

Но как же это сделать, прежде чем они прибудут? Как разорвать этот круг?

Гурни сусми. Слоус возглавлял комитет, который выступает за запрещение постановок и представлений в здешних общественных домах кеммера непристойных пьес; наверное, они похожи на кархидские хухут. Слоус борется с ними, поскольку считает эти пьесы вульгарными, тривиальными и кощунственными.

Бороться с чем-либо означает это самое явление поддерживать.

Здесь говорят, что «все дороги ведут в Мишнори». И действительно, если стать спиной к Мишнори и начать от него удаляться, все равно останешься на дороге к Мишнори. Борясь с вульгарностью, мы неотвратимо в нее же и погружаемся. Нужно отправиться в другую сторону, нужно найти иную цель, тогда можно будет найти другую дорогу.

Йегей сегодня в Палате Тридцати Трех: «Я всегда и неизменно против блокады экспорта зерна в Кархид и духа соперничества, который является ее причиной». Справедливо. Но, продвигаясь в эту сторону, никогда не удастся сойти с дороги в Мишнори. Нужна какая-то альтернатива. Оргорейн и Кархид должны сойти с той дороги, по которой они движутся, все равно, в каком направлении; им нужно пойти в каком-то другом направлении и разорвать замкнутый круг. Я считаю, что Йегей должен говорить в первую очередь о посланце, и ни о чем другом.

Быть атеистом — значит поддерживать веру в Бога. Рассуждение о его существовании либо несуществовании в плоскости доказательств на самом деле ведет к тому же результату. Поэтому слово «доказательство» очень редко употребляется приверженцами ханддары, которые решили не относиться к Богу как к некоему факту, подлежащему доказательству (либо вере), и так им удалось разомкнуть круг, вырваться из него.

Постичь, понять, на какие вопросы не существует ответов, и не отвечать на них — вот самая необходимая способность, самое необходимое искусство в нелегкие времена раздоров и тьмы.

Торменбод сусми. Мое беспокойство все растет. Центральное Радиоуправление до сих пор не передало ни слова о посланце. Ни единого сведения о нем из того, что мы передавали о нем в Эргенранге, здесь не было передано по радио, а слухи, появляющиеся в результате нелегального прослушивания зарубежных радиопередач, рассказы торговцев и путешественников не распространились еще достаточно далеко. Сарф контролирует распространение информации гораздо лучше, чем я предполагал, и в большей степени, чем я считал возможным. Выводы отсюда следуют самые неутешительные. В Кархиде король и кворрема имеют возможность контролировать то, что люди делают, значительно меньшую возможность контролировать, что они слушают, и совсем не могут влиять на то, что они говорят. Здесь же правительство может контролировать не только действия, но и мысли. Нет сомнения в том, что ни один человек не должен обладать такой властью над другим человеком.

Шусгис и другие открыто появляются всюду с Генли Аем. Понимает ли он, что эта демонстративность прекрасно скрывает тот факт, что его прячут? Никто не знает о том, что он здесь. Я спрашивал своих товарищей по работе, рабочих фабрики, но они ничего не знают о посланце, думаю, что я говорю о каком-то сумасшедшем сектанте-йомеште, никакой информации, никакой заинтересованности — абсолютно ничего, что могло бы продвинуть дело либо хотя бы обеспечить ему безопасность.

Жаль, что он так похож на нас. В Эргенранге люди часто показывали на него друг другу на улице, потому что им была известна часть правды. Они слышали о нем, знали, что он находится в городе. Здесь его присутствие хранится в тайне, на него никто не обращает внимания на улицах города. Все видят и воспринимают его так же, как и я, когда увидел его впервые: очень высокий, крепкого сложения темнокожий юноша, только-только вступивший в кеммер. Но в прошлом году я изучал докладные записки врачей, которые исследовали его. Он отличается от нас принципиально. Это отнюдь не поверхностные отличия. Его нужно хорошо узнать, чтобы понять, насколько он чужой.

Почему же, в таком случае, они скрывают его? Почему ни один из сотрапезников не поставит вопрос ребром и не расскажет о нем в каком-нибудь своем публичном выступлении или по радио? Почему даже Оубсли молчит? От страха?

Мой король боялся посланца; эти здесь боятся друг друга.

Мне кажется, что я, чужеземец, единственный человек, которому Оубсли доверяет. Он находит некоторое удовольствие в общении со мной. И чувство это взаимно. Он даже несколько раз отбросил шифгреттор и спросил у меня совета вполне искренне. Когда же я убеждаю его в необходимости публичного выступления, чтобы возбудить интерес к этому делу, дабы защитить себя от интриг противостоящей фракции, он меня не слушает.