Эд Макбейн - Дети джунглей (сборник)

• Название: Дети джунглей (сборник)
• Автор: Эд Макбейн
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00681-4

С присущей ему точностью наблюдений автор исследует криминальную среду как специфический срез современного американского общества. В романе "Голова лошади" он описывает мир хастлеров - профессиональных игроков в азартные игры и спортивные состязания. Завязка романа "Маленький плут и няня" - похищение ребенка - позволяет ему заглянуть в мир нью - йоркской мафии. Сборник рассказов "Дети джунглей" посвящен подросткам, проводящим время на улицах Нью - Йорка. Наркотики, грабежи и убийства - неотъемлемая часть их опасной жизни...

Содержание:

Голова лошади (перевод П.В. Рубцова)

Маленький плут и няня (перевод П.В. Рубцова)

Дети джунглей. Сборник рассказов (перевод П.В. Рубцова)

---

Ему не хватало его кремовой рубашки, которую подарила ему на день рождения Ирэн, когда ему исполнилось тридцать восемь лет, и которую он нежно любил больше полутора лет, даже почти два года. Коричневый свитер давным-давно исчез, так же, как все остальные старые, поношенные вещи и связи, а теперь в его любимой рубашке появилось отверстие от пули, и ее тоже пришлось заменить сшитым для незнакомого гитариста великолепным костюмом, и вдобавок Мелани пообещала проглотить его живьем.

Неопределенность положения угнетала его.

Поначалу эта неопределенность состояла из двух моментов: опасности, что в любую минуту здесь могли оказаться Лу и Фрэдди, и возможности, что Мелани в любой момент пожелает выполнить свою угрозу. Все-таки странная она девушка, эта Мелани: сказала ему, что совершенно не доверяет белым мужчинам, а сама не выпускала его из виду, не избегала его рук, при каждой возможности касалась его своим гибким, как у кошки, телом. Он начал подозревать, что она ничего не носила под своим узким, плотно облегающим фигуру платьем, и мысль о возможности познать тайну золотисто-темного тела, угроза Мелани заживо проглотить его, как во тьме веков и дремучих лесов делали ее далекие предки, притом, что он чувствовал, что она одновременно и ненавидела и желала его, — вся эта невероятная путаница мыслей и ощущений мучила, дразнила и безумно возбуждала Малони. Но, совершенно несовместимо и противоречиво с этим возбуждением, в глубине души он ужасался тому, что она действительно может поглотить его своей чернотой, может целиком принять его в унаследованное от прародительниц бездонное лоно, может заставить его полностью исчезнуть, проглотить его заживо, как и обещала.

В дополнение к нервному состоянию неопределенности его терзало стремительно утекающее время. Он появился здесь минут двадцать первого, прошло уже около часу, а усердные ищейки Лу и Фрэдди не давали о себе знать. Конечно, здание многоэтажное, и если они последовательно стучатся в каждую дверь, поиски займут у них много времени, прежде чем они наконец доберутся до квартиры Мелани, а к тому времени она может уже вдоволь попировать над его телом и выпить всю его кровь. Или, что еще хуже, Лу и Фрэдди могут ворваться в кульминационный момент из близости, застанут их на месте преступления, таким образом, добавят к списку его правонарушений и непристойное. поведение, надумают еще выдать его штату Алабама, где к нему применят обратную силу закона о запрете кровосмешения между белыми и неграми… Да что там! Теперь, когда он скрывается от полиции, у закона полно возможностей привлечь его к ответственности.

К этому времени гости Мелани, среди которых были как белые, так и черные (присутствие белых смутило его: он не мог понять, как человек, не доверяющий белым, приглашает на свою вечеринку троих белых мужчин и двух белых женщин) стали прощаться и расходиться, кто куда, исчезая в ночи. Теперь он уже удостоверился, что под своим шелковым платьем Малани была обнаженной. Он случайно коснулся ее груди, и под тонкой тканью ощутил острые соски, а она отпрянула от него и улыбнулась озорно и подбадривающе, и он отчетливо увидел на ее лице смешанное выражение ненависти и желания, и он сам хотел любить ее и хотел уничтожить ее, и вся эта неразбериха чувств приводила его в крайнее замешательство.

В какой-то момент он даже надеялся, что сейчас появятся Лу и Фрэдди со своими револьверами наготове и с наручниками и заберут его от этой опасной, полной ненависти каннибалки, которая вполне может его погубить. Но уже в следующую секунду он искренне желал, чтобы они никогда его не нашли, чтобы он мог овладеть этой прекрасной, страстной и возбуждающей женщиной, неоднократно опустошить ее, ненавидеть и любить ее, обладать ею, полностью с ней слиться, стать с ней одним целым, стать неразличимой путаницей губ, рук и ног, основать здесь, на ее постели, движение за гражданские права без помощи какого-нибудь Мартина Лютера Кинга, смыть ненависть и оставить одну любовь, и все же знать, что это невозможно, потому что слишком много всего здесь было замешано на взаимной ненависти.

Непредсказуемая Мелани взяла его руку в свои мягкие, нежные и жаркие ладони, поднесла ее к своим губам и стала слегка покусывать кончики его пальцев, в то время как он исподволь поглядывал на часы. На помощь, приятели, где вы, Лу и Фрэдди, ну, почему полицейских никогда нет рядом, когда в них так остро нуждаются!

Вдруг он заметил в кресле рядом с магнитофоном очень толстую негритянку, шаркающую по полу в такт музыке скрещенными толстыми ногами в тапочках. Ей было лет пятьдесят, может, пятьдесят пять, одета она была в черное му-му[5], полное горло облегала нитка жемчуга, круглая голова покрыта жесткими короткими кудряшками, типично африканской прической.

Она отбивала ритм, как будто в исступлении втаптывала в землю белого миссионера, на глянцевито-черном лице сверкали ослепительно белые зубы, черные, как маслины, глаза зорко наблюдали за тающей кучкой гостей. Наконец (было уже без четверти два) в комнате остались только Мелани, очень черная и потому зловещая женщина в му-му и он сам, Эндрю Малони.

Он уже понял, что этой ночью Лу и Фрэдди не доберутся до него, поэтому начал смиряться с возбуждающей и пугающей перспективой заняться любовью с Мелани. Однако состояние легкой неопределенности все же нравилось ему, он считал, что взамен Лу и Фрэдди, новым фактором этой неопределенности является эта женщина в му-му. Уж не собирается ли она остаться здесь на ночь? Как бы поделикатнее это выяснить?

Мелани избавила его от затруднений, сказав:

— Не думаю, чтобы вы встречались с моей мамой.

— Вряд ли, — сказал Малони. — Очень приятно с вами познакомиться.

— Белый мужчина — это осел на двух ногах, — сказала мать Мелани, по-видимому, не имея в виду конкретно Малони.

— Не обращайте на нее внимания, — сказала Мелани. — Вы не поможете мне вынести мусор?

— Белый мужчина только на то и годится, чтобы выносить мусор, — сказала мать Мелани.

— Не слушайте ее, — сказала Мелани. — Мусоросжигательная печь у нас в коридоре.

— Белый мужчина очень подходит для мусоросжигательной печки, — сказала мать Мелани, и по спине Малони пробежала дрожь.

Они забрали из кухни мешки с мусором и понесли их к выходу. У двери Мелани сказала:

— Мам, почему бы тебе не пойти спать?

И та коротко ответила:

— Я не хочу спать.

— Хорошо, — вздохнув, сказала Мелани и открыла дверь.

Она провела Малони по пустому коридору к маленькому закутку с печью. Он открыл дверцу топки, и она столкнула мешки с мусором по наклонному желобу. Внизу, где-то в недрах здания, ощущалось, только что не гудело и не пахло, пламя, трепещущее в невидимой скважине сжигания различных отходов города. Он отпустил ручку, и дверца со стуком упала на место. Здание подрагивало от жадного всепожирающего пламени, от глухого непрерывного рокота, от которого вибрировал пол под ногами и содрогалось все тело.

— Поцелуй меня, — сказала Мелани.

Это часть той жизни, на которую я отважился год назад, подумал Малони, обнимая девушку, именно поэтому я стал игроком, рад ту вот этого момента в этой комнатушке, чтобы держать в объятиях эту девушку, здесь и сейчас, ведь я писал сонеты о таких девушках. Я стал игроком, чтобы заниматься с женщинами любовью на пыльном полу книгохранилища среди стеллажей Публичной библиотеки, чтобы любить женщин в закутке для сжигания мусора, не важно, черных или белых, желтых или красных, для этого я стал игроком, думал он, опуская ее на пол и задирая ее шелковое платье, обнажая ее коричневые бедра и проникая рукой в густую курчавую поросль, сразу обнаружив розовое влажное чудо, готовое принять его.

— Я тебя ненавижу, — сказала она.

— Да, — сказал он. — Люби же меня!

И она обхватила его своими длинными ногами.

— Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя!

Она укусила его в губы, он почувствовал солоноватый вкус крови и подумал: она убьет меня, но ведь это игра, это азарт и риск, и вспомнил, как однажды, когда он служил в армии, он занимался любовью, нет, не любовью, а повалил, влез сверху и попросту трахал негритянку, проститутку в жалкой придорожной хижине, пока его товарищ ждал снаружи, и тогда он не считал это игрой. Позже он сказал Ирэн, что однажды имел цветную девушку, и она ответила: «Ну и повезло же тебе!» — и он не понял, шутит она или нет. Здесь и сейчас, здесь, с гудящим где-то внизу пламенем, здесь, с девушкой, которая снова и снова повторяла, пока он двигался внутри нее: «Я тебя ненавижу, я ненавижу тебя, я тебя не-на-ви-жу!» — он в первый раз за прошедший год всерьез задумался о смысле игры, и из-за этого достиг экстаза, не дождавшись ее. «Я тебя ненавижу», — сказала она, на этот раз имея достаточно вескую причину. Я очень сожалею, сказал он, что было чистой правдой и что он считал необходимым заявить, будучи честным американцем. Она опустила платье, скрыв от его взгляда длинные коричневые ноги, и встала.