Геннадий Прашкевич - Шпион в Юрском периоде

• Название: Шпион в Юрском периоде
• Автор: Геннадий Прашкевич
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018256-2

Геннадий Мартович Прашкевич (р. в 1941 г.) — геолог и фантаст, впервые опубликовавшийся в 16 лет Блестящий рассказчик, писатель, в 1994 г. удостоенный премии “Аэлита” за вклад в развитие отечественной фанта-стики. Сейчас работает над очередной книгой.

Геннадий Прашкевич — автор книг “Разворованное чудо” (1978), “Война за погоду” (1988), “Пять костров ромбом” (1989), “Фальшивый подвиг” (1990), “Великий Краббен” (2002) — и многих других произведений.

В настоящем сборнике впервые полностью представлен остросюжетный фантастический цикл о приключениях промышленного шпиона — последняя часть этой эпопеи не издавалась еще никогда. Также в сборник вошли повести “Шкатулка рыцаря” и “Агент Алехин” и потрясающий образец мемуаров Прашкевича “Адское пламя”.

---

Пассажиров согнали в наш вагон со всего поезда, их оказалось меньше, чем я думал. Человек тридцать — тридцать пять, кресла не все были заняты. Франт в отличном темном костюме недовольно проснулся. Он все еще был пьян, так мне показалось. И, наверное, он был с юга, потому что магнолиями от него так и несло.

Зато рядом с ним примостился мамалыжник из Теннесси (так он сам представился). Он ехал в гости к сестре и экономил на ночном поезде. Он был напуган, но кивнули ему лишь фермеры, заткнувшие под сиденья свои плетеные корзины. Потомки мормонов и сами мормоны — они были плотными, белобрысыми, нравственными, трудолюбивыми. Не знаю, почему я так подумал, скорее всего по ассоциации с “Книгой Мормона”.

Остальные все были местные — пожилые смирные люди. Никто из них не перечил малайцам, да и коричневые братцы вели себя вежливо. Бросив на пол пару пластиковых мешков, они подняли на ноги только меня и пару мормонов:

— Заклеить окна!

В мешках оказались старые газеты и клейкая лента.

Поезд к этому времени остановился прямо посреди лесной поляны, но, может, я просто не видел в темноте деревьев. Малайцы сосредоточились у входов, среди них был Пауль. Я старался не оборачиваться в его сторону, и он на время забыл про меня, завороженный мормонами. Они действительно умели трудиться — аккуратно, легко. Они трудились, как пчелы.

Я воспользовался моментом.

— Там стреляли, — кивнул я в ту сторону, где должен был находиться локомотив. — Надеюсь, никто не пострадал?

— Машинист корчил из себя героя, — усмехнулся Роджер. — Он мертв. — И пояснил: — Нам нужны заложники, а не герои.

— Где мы остановились?

Роджер счел меня слишком назойливым:

— Сядь и заткнись.

Он был вдвое ниже меня, но оружие давало ему абсолютное преимущество.

Я пожал плечами:

— Может, машинисту нужна помощь?

— Помощь? — удивился Роджер. — Какую помощь можно оказать мертвецу?

Двери раздвинулись, вошли еще два малайца с автоматами. Они удовлетворенно оглядели заклеенные окна, а потом рассадили всех пассажиров парами, заодно связав створки раздвижной двери тяжелой железной цепью, извлеченной из саквояжа. На цепь, работая осторожно и вдумчиво, они подвесили на растяжках три рубчатых медных цилиндра, видимо, начиненных взрывчаткой. Я поежился — заряд был немалым. Подтверждая мои подозрения, Роджер беззлобно объяснил: если сунетесь к двери, если попытаетесь их открыть, весь вагон разнесет в щепы.

Сказанное не дошло только до усатого франта.

— Куда мы едем?

— Мы стоим, — ухмыльнулся Роджер.

— Это Спрингз-9?

— Нет, — смиренно ответил один из мормонов, поскольку Роджер отошел в сторону.

— Спрингз-8?

— Эй, ты! — не выдержал кто‑то из малайцев. — Заткнись!

— Но почему мы стоим? Где мы?

Один из мормонов смиренно пожал плечами, остальные промолчали.

— Мы стоим, я же вижу. — Франт здорово поддал накануне. Никого не слушая, он поднялся, опираясь на трость. — Я, пожалуй, прогуляюсь.

— Сядьте, — негромко подсказал я франту. — Вы ведете себя неправильно.

— Эй, ты! — Малайцы уже не шутили. — Сядь и заткнись! Вы — заложники. Если наши требования будут приняты, мы вас отпустим. Если этого не случится, всех расстреляем.

— Расстреляете?

— Не задумываясь, — твердо пообещал Роджер. Ни один мускул не дрогнул на его коричневом лице. — Мы просто вынуждены будем это сделать.

— Кто вы? — спросил я.

Роджер взглянул на меня без улыбки:

— Южные Молукки. Приходилось слышать?

Я наморщил лоб. Фикусы, мимозы, дурацкие древовидные папоротники. Кажется, обезьяны, похожие на собак, жемчуг и пряности. Ну, вулканы и землетрясения. Вслух я этого не сказал, но удивился:

— Южные Молукки? Но это же Индонезия!

— Вот именно — Индонезия, — с отвращением произнес Роджер. — А Южные Молукки должны быть Южными Молукками. Республика Южных Молукк — независимая и свободная, вот за что мы боремся. Мы требуем только своего, мы не покушаемся на чужое. Индонезия — это Индонезия, а Южные Молукки — это Южные Молукки!

— Но почему вы боретесь за свободу Южных Молукк так Далеко от архипелага?

— Мы ищем ее не только здесь. Мы ищем ее в Индонезии, в Голландии. В конце концов, — нехорошо усмехнулся Роджер, — все началось с Голландии. Пришла пора дать свободу Южным Молуккам. Сейчас, в это время, — он глянул на наручные часы, — наши люди в Амстердаме штурмуют представительство Индонезии. Мы хотим, чтобы весь мир узнал о наших проблемах.

— Поэтому вы застрелили машиниста? Он, наверное, никогда не слыхал о Молукках.

— Мы ни перед чем не остановимся.

— Я вижу.

— Заткнись!

Это крикнул Пауль.

Он смотрел на меня, его маленькие кривые зубы были крепко стиснуты. Я невольно вспомнил слова шефа: “Все, что от тебя потребуется, — это терпение”. И еще: “Ты будешь гулять по улицам, заходить в аптеки и лавки, бродить по перрону, думать о вечности”. Вот и пришла пора думать о вечности.

— Послушайте, — спросил я Роджера, — вы христианин?

— Да, — ответил он, — я католик.

Мормоны неодобрительно переглянулись.

— И аккуратно посещаете воскресные обедни?

— Конечно.

— И искренне верите в рай и ад?

Роджер выглядел озадаченным:

— Я верю всему, чему учит святая церковь.

— И любите ближних своих, как нам завещал Иисус? Вытянув шеи, пассажиры и малайцы внимательно прислушивались к нашей беседе.

— Ну да, — озадаченно подтвердил Роджер.

— Почему же вы преступаете все христианские заповеди?

— Нас вынудили, — возразил малаец. — Нашу страну угнетают.

— Разве это делаем мы?

Малаец промолчал.

Зато где‑то послышался рев автомобильного мотора, потом истошно взвыла сирена.

— Это солдаты, — сказал я. — Они окружают поезд.

Теперь все смотрели на малайцев. И надо отдать им должное, услышав про солдат, они сразу повеселели.

— Прекрасно, — сказал Роджер, и впервые неровный шрам на его щеке дрогнул. — Этого мы и хотели.

Он добавил еще какое‑то словцо, прозвучавшее как тодью, но я его не разобрал.

— Иди сюда. — Роджер поманил меня к двери.

Я приблизился.

Пауль незамедлительно привязал меня капроновым шнуром к цепи, на которой, как на растяжках, висели цилиндры со взрывчаткой. Попробуй я вскочить, от нас ничего бы не осталось. Хорошо еще, что я мог сидеть. Не самое лучшее быть привязанным к взрывному устройству, но я мог сидеть, это утешало.

— Ослабьте узлы, у меня затекут руки.

Пауль засмеялся, но Роджер кивнул, и узлы были ослаблены.

— Пауль! Йооп! — приказал Роджер. — Вы останетесь в вагоне. Если кто‑то захочет уйти или сорвать газету с окна, стреляйте без предупреждения.

И увел своих людей в тамбур.

Только сейчас я увидел еще одного человека.

Раньше его скрывала высокая спинка кресла. Но теперь он сидел напротив меня. Он был тощ и нескладен. Плащ, а скорее пальто, он, свернув, держал на коленях. Больше при нем ничего не было — ни сумки, ни чемодана. На бивера он не походил. Невыразительный, весь какой‑то серый, но не бивер, не бивер. И он ни на что не обращал внимания.

За окнами ударило несколько выстрелов. Стреляли поверх вагона, ни одна пуля не влетела в салон, но кто‑то из малайцев крикнул из тамбура:

— Приведите того, что с усиками!

Пауль сдернул с сиденья усатого франта.

Тот чуть не упал, но все же удержался на ногах. Вид у него был униженный и больной — наверное, он расплачивался за недавнее пьянство. Опасливо прислушиваясь к длинной пулеметной очереди, он прошел к выходу и исчез вместе с Паулем за сомкнувшимися дверями. Йооп из угла настороженно следил за пассажирами, но никто не шелохнулся. В соседнем вагоне резко Ударили три выстрела.

“Это первый…” — мрачно подумал я.

Кисти рук были связаны, но пальцами я шевелить мог.

Вот ими я и шевелил — чем еще заняться? На сиденье рядом со мной валялась дешевая авторучка — из тех, что заправляется баллончиками. Наверное, ее оставил кто‑то из малайцев. Я дотянулся до нее. Надо было чем‑то заняться. Жизнь вообще занятие не из самых приятных, а нам, судя по всему, предстояло долгое ожидание.

Я посмотрел на своего соседа — опора малая, ненадежная. Столь же ненадежными выглядели и остальные. Я машинально вертел в пальцах руках ручку. Все, что мог, — дотянуться ею до светлой кожи кресла. Нуда, оставлю имя… Джек Берримен поймет… “Прогулка!” — фыркнул я не без презрения, будто шеф был в чем‑то виноват. И машинально вывел на светлой коже правильный круг, снабдив его мелкими лучиками.

Солнце — золото.

Тело пурпурное, муж зрелый, свет горний.

В центре круга можно было поставить жирную точку, и я поставил ее.

Солнце… Золото… Утешил бы меня сейчас блеск алхимического золота, дотянись я до него?