Арсений Несмелов - Собрание сочинений в 2-х томах. Т.II: Повести и рассказы. Мемуары.

• Название: Собрание сочинений в 2-х томах. Т.II: Повести и рассказы. Мемуары.
• Автор: Арсений Несмелов
• Издательство: Альманах "Рубеж"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-85538-026-7, 5-85538-027-5

Собрание сочинений крупнейшего поэта и прозаика русского Китая Арсения Несмелова (псевдоним Арсения Ивановича Митропольского; 1889–1945) издается впервые. Это не случайно происходит во Владивостоке: именно здесь в 1920–1924 гг. Несмелов выпустил три первых зрелых поэтических книги и именно отсюда в начале июня 1924 года ушел пешком через границу в Китай, где прожил более двадцати лет.

Во второй том собрания сочинений вошла приблизительно половина прозаических сочинений Несмелова, выявленных на сегодняшний день, — рассказы, повести и мемуары о Владивостоке и переходе через китайскую границу.

---

— Товарищ маршал! — крикнул Макарычев и пустил в ход тормоз.

Автомобиль, рыча, остановился, весь дрожа от напряжения неизрасходованной энергии бега. Человек в военном — он был молод и красив — быстрым шагом подошел к машине маршала и встал на ее подножку. Отдавая честь, он сказал:

— Товарищ маршал, по приказу наркома обороны… в Мытищах вас ждет вагон.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ ВЕРЫ ИСАЕВНЫ[61]

I

Последнее, что слышала Вера Исаевна, выскочив на лестницу, был страдальческий вопль мужа:

— Пожалуйста, и не возвращайся… Очень нужно!

Сбегая по лестнице, Вера Исаевна обернулась и крикнула:

— Будьте покойны — не вернусь!

Тут рука мужа в белом рукаве докторского халата — он так и не успел после приема больных снять его — с треском захлопнута дверь.

— Хам! — и Вера Исаевна, сбежав с лестницы, нарочито громко хлопнув дверью, понеслась по улице.

Было уже поздновато, но, как всегда по субботам, улица кишела гуляющими. И, как всегда после семейной неприятности,

Вера Исаевна помчалась к своей приятельнице, еще гимназической задушевной подруге Ольге Ивановне Сальц. Уж не в первый раз Верочка «навсегда уходила от мужа», и не в первый раз Ольга со своим супругом мирили ее с Семеном Львовичем. Всё, Вероятно, и на этот раз должно было произойти по заведенному уже порядку, но, мелко стуча каблучками к квартире подруга, Вера Исаевна вдруг вспомнила, что ведь к Ольге Ивановне приехала ее родная сестра Зиночка, злющая, ядовитая старая дева. Эту Зиночку Вера Исаевна терпеть не могла, и, кроме того, диван в гостиной, стало быть, занят — ночевать у Сальцев негде.

Всё это так ошеломило Веру Исаевну, что она даже остановилась, соображая, как же ей поступить, куда себя деть. Возвратиться домой? Нет, никогда и ни за что!.. Барынька представила себе ироническую усмешку на толстых, красных губах мужа, когда он откроет ей дверь, и ее сердце закипело злобой с новой силой.

— Дать этому грубому, мелочному, скупому человеку, этому ничтожеству торжествовать над собой — никогда и ни за что! После всего, что произошло!.. После его плюшкинских упреков в мотовстве по поводу покупки необходимой к сезону летней шляпы?.. Нет, нет, всё что угодно, только не это! Пусть, как и в прошлый раз, промучается всю ночь, пусть потерзается, чтобы завтра быть шелковым…

Вера Исаевна стояла в свете фонаря, отчаянно соображая, где бы ей провести эту ужасную ночь. Знакомых и друзей у нее был полон город, но кому из них она могла бы доверить свое горе без того, чтобы оно завтра же стало известным всем и каждому? По наивности своей Верочка думала, что ее закадычная Оля со своим Сальцем свято хранят от всех тайну ее уже неоднократных ночевок у них.

Так куда же деться? Отправиться в ресторан и пробыть там до рассвета, интригуя своим мрачным одиночеством своих и мужа знакомых?.. Неплохо бы, даже очень неплохо, но у ней нет с собой денег — это раз; а кроме того, она не одета, не причесана, глаза заплаканы…

От злости, от бессилия, от невозможности отомстить мужу, заставить его хорошенько пострадать, Вера Исаевна готова была разрыдаться. И вдруг в лучах того же фонаря, у которого ее остановила мысль о месте ночлега, появился некто в непромокаемом плаще, в жаркой резине, несмотря на теплоту июльской ночи и безоблачное, звездное небо. Человек этот горбился от внушительного мешка за спиною и от связки длиннейших удочек, лежавших на его левом плече и концами своими уходивших в небо. Кроме того, в руках его были еще какие-то свертки, жестяная круглая банка и складная скамеечка. Это был совершенно незнакомый Верочке рыболов-любитель, собравшийся за реку с ночевкой. Лицо его украшала бородка клинышком, на переносье поблескивало стеклами пенсне.

И с той экспансивной стремительностью, с какою однажды, года два назад, Вера Исаевна поцеловала в ресторане заезжего певца, ужинавшего за соседним столиком, она кинулась навстречу и этому рыболову, умоляюще лепеча:

— Послушайте… прошу вас… возьмите меня с собой!

Рыбак остановился. Он без торопливости снял с плеча удочки и поставил их у ноги, как ставит ружье солдат. В сущности, он рад был остановке — загруженные руки давно затекли и ныли, хотелось курить, и лишь спортивная страсть упрямо гнала его к реке, к лодочным пристаням. Ни во взгляде его, несколько туповатом, ни на иконописном лике не отразилось ничего. Верочка же, молитвенно прижав руки к груди, умоляюще смотрела на него, ожидая ответа, который должен был решить судьбу ее очередного ухода от супруга.

Наконец рыболов неопределенно перхнул. Затем безмолвно передал Вере Исаевне складную скамеечку и жестяную грязную банку. После этого он принялся рыться в карманах, сразу вытащил оттуда коробку с папиросами, но долго не мог найти спичек, вынимая то носовой платок, то какие-то бубенчики, то иной хлам.

Вид у него был растерянный, он чертыхался, басисто ворча:

— Черт его знает, где же спички? Взял два коробка, а ни одного нет… Куда же девались спички? Прямо даже удивительно!

Все-таки, в конце концов, он нашел спички и закурил. Растерянное лицо его снова приобрело выражение важности и самоуважения.

— Вот, кстати, о спичках есть такой анекдот… К одному доктору приходит барынька — этакая вот вроде вас…

— При чем тут доктор? — насторожилась Верочка. — Я вас не понимаю…

— А при том доктор, что барынька к доктору пришла. Впрочем, этот анекдот не совсем того… Идемте! — Его лицо каменело в тупой самоудовлетворенности. — Следуйте за мной, — повторил он. — И имейте в виду, что в банке черви. Банку надо нести с осторожностью.

Он вскинул удилища на плечи — причем они где-то на высоте крыши зацепились за проволоку, — зашагал к пристаням. Раза три он все-таки оглянулся на Веру Исаевну — не сбежала бы с его скамеечкой и, главное, с червями, но, видя, что незнакомка не отстает, успокоился.

До самой реки не было сказано ни слова. На одной из лодочных пристаней спутник Веры Исаевны взял лодку: причем лодочник называл его Иваном Кондратьевичем и относился к нему с явным почтением. Затем Вера Исаевна была посажена на корму, рыбак сел на весла, и они поплыли.

II

Огни набережной поползли назад, город удалялся. Сгорбившись на кормовом сиденьи, Вера Исаевна смотрела перед собой. Она находила, что ее спутнику давно уж пора спросить ее, кто она, зачем она и почему. Ведь не каждый же день молодые интересные дамы предлагают сопутствовать ему в его рыболовных поездках. Своей экспансивности, которой она была обязана этим ночным вояжем, Вера Исаевна теперь и сама сейчас удивлялась и даже страшилась несколько — должен же и он, этот дядя, поинтересоваться, кто такая его странная спутница! Кроме того, у нее же в сердце накипело, и должна же она если не Оленьке Сальц, то хоть этому идиоту излить свое женское горе.

И Верочка не выдержала:

— Вас, вероятно, я удивила? — заискивающе сказала она. — То есть моя просьба…

Не… — начал тот, наклоняясь вперед, и, откинувшись назад, с придыханьем окончил: — …ет!

Вера Исаевна обиделась.

— Разве с вами уже случалось подобное?..

— Не-ет!

— Вы не знаете меня, не встречали?

— Не-ет. Сядьте, прошу вас, ровно — трудно грести. Не вертитесь!

На реке было прохладно, и Вера Исаевна стала зябнуть в своем легком летнем костюмчике. Через паутину шелкового чулочка ножки больно жалили комары. Верочке стало жалко себя. «Ведь подумать только, до чего довел ее этот ничтожный и скаредный Семен Львович: одна, ночью, на лодке, с неизвестным мужчиной!.. А вдруг он нахал или, страшно подумать, садист?.. Но даже если он просто старый дурак — всё равно всё это ужасно, потому что от комаров можно заболеть малярией или получить на реке воспаление легких. Ах, она тогда обязательно умрет!.. И пусть! Она даже хочет смерти: пусть тогда Семен Львович рвет на себе последние свои волосы!..»

Но думать всё об одном и том же было скучно, и Вера Исаевна решила сделать еще одну попытку наладить со своим спутником человеческие отношения. Интригующим тоном она сказала:

— Ужасные, знаете, бывают иногда мужья, Кондратий Иванович!..

— Иван Кондратьевич, — поправил ее рыболов. — Жены, между прочим, тоже часто бывают ужасные… Есть такой анекдот: к одному доктору приходит дамочка и говорит: «У меня, доктор, почему-то детей нет»… Впрочем, этот анекдот неприличный… Сядьте, прошу вас, прямо — сколько раз повторять!

Вера Исаевна передвинулась на скамье.

— Почему вы всё о докторах говорите? — обиженно сказала она. — Это, может быть, намек?

— Все анекдоты — о докторах. И еще — о монахах. Есть такой анекдот: раз к одному доктору приходит монах… Ах, черт, тоже неприлично!

— Может быть, вы сами — доктор? — подозрительно спросила Верочка.