Эллен Датлоу - Секс с чужаками

• Название: Секс с чужаками
• Автор: Эллен Датлоу
• Жанр: Научная Фантастика

«Секс с чужаками» — одна из наиболее ярких, сильных и смелых тематических нф-антологий рубежа 80-х — 90-х годов, с неординарными, провокативными рассказами, запоминающимися своим разнообразием. Чуть больше половины всех вещей были написаны специально для нее (Скотт Бейкер, К.У. Джетер, Лиза Таттл, Льюис Шайнер, Джефф Раймен, Пэт Мерфи и др.), остальные — репринтные (Х. Эллисон, Ф. Фармер, Дж. Типтри-мл., Ли Кеннеди, Конни Уиллис и др.). Также в книгу вошло эссе Ларри Нивена и предисловие Уильяма Гибсона.

---

Я кивнула и к своему удивлению произнесла:

— Конечно, — а потом повторила, — да, конечно.

Неистовство вновь исчезло из глаз Джори только для того, чтобы смениться отстраненностью, слишком хорошо мне знакомой. Он сказал:

— Мы бездетны, господин Крейтон-Марк. Я отсутствовал пятнадцать лет. Моя супруга ожидала меня в анабиозе. Нашему единственному рожденному до контракта ребенку сейчас двадцать девять лет. Он очень любезный молодой человек, но он нас не знает и ему до нас нет дела. Кто может его в этом винить? Мы ведь его бросили, не так ли? Мы хотели бы попытаться вновь стать семьей.

Лицо у меня горело. Я не могла смотреть на них обоих. Как может Джори использовать меня подобным образом против этого человека? Как может он говорить о чувствах, которых никогда не испытывал!

Посмотрев, наконец, на гостя, я не смогла понять того, что увидела. Он уставился на Джори, на лице его царил хаос — как будто все, сказанное Джори, не имело для чиновника никакого смысла, будто вся эта речь была последним, что он ожидал услышать.

Позже я поняла, что то был вид человека, потрясенного встречей с безумием — видом безумца, речами безумца.

— Понимаю, — пробормотал, наконец, посетитель бессильно-усталым тоном, с потерянным видом.

Столкновение закончилось. Каким-то образом Джори победил. Стороны на прощание обменялись любезностями, и чиновник перед уходом выдал какую-то банальность о долге правительства по отношению к тем, кто принес великие жертвы на алтарь дипломатических и экономических интересов. При этом он подчеркнул слово «великие».

Герметичная комната была закончена две недели назад. Вчера прибыл груз компонентов крови. У меня по-прежнему есть вопросы, только самых главных из них десятки, но тут уж ничего не поделаешь. Я просмотрела все до единой ленты, доступные через межбиблиотечные банки и фирменные каталоги, и не желаю далее рисковать разоблачением нашей тайны, вступая в новые контакты со «специалистами».

Эти оставшиеся вопросы беспокоили бы меня, если бы Джори выглядел мало-мальски озабоченным. Но он спокоен. Должно быть, считает, что мы подготовились как надо.

Сегодня мы спорили о том, кто полетит на космодром. Я настаивала, что мы должны сделать это вместе, но Джори сказал — нет, это было бы нечестно по отношению как ко мне, так и к «мальчику». Я этого не поняла и так и сказала. Джори ответил лишь: «Мне понадобится какое-то время, чтобы подготовить его».

Мне досадно, что меня оттирают. Может быть, я уже ревную? Утром Джори сел в вертолет и отправился на космодром. Я провела день, доделывая последние мелочи в специальной комнате и в морозильниках с заменителями крови и запасом фармацевтических средств, которые должны позволить нам справиться с любой земной болезнью, способной поразить бедное существо. (Я закончила самостоятельные занятия. Я набралась достаточно храбрости позвонить еще двум экзобиологам — обоим из Сан-Диего — чтобы получить все необходимые нам сведения по хемопрофилактике. И уверена, что мне удалось это сделать, не заронив в них никаких подозрений).

Они уже здесь, а я даже не слышала, как они прибыли! Слишком была занята всем, что делается в последнюю минуту.

Сначала я заглядываю в крытый патио, ожидая услышать голос Джори, но не слышу ничего. Я начинаю поворачиваться, направляясь обратно в южный патио, с той мыслью, что Джори, наверное, понес его по кедровой лестнице в нашу спальню.

Я кое-что замечаю и останавливаюсь.

Фигура — она находится в тени, под стропилами патио. Я не могу рассмотреть ее отчетливо, а то, что вижу, совершенно непонятно. Фигура слишком мала, чтобы быть Джори; это определенно не Джори. Однако я знаю, что она слишком велика для того, что он описывал. Фигура стоит прямо, и это тоже совершенно неправильно.

Я медленно иду к ней и наконец останавливаюсь.

Я раскрываю рот.

Я не могу говорить, не могу кричать. Не могу даже завизжать от радости или ужаса.

Это МАЛЬЧИК. Совершенно настоящий, совершенно человеческий мальчик.

Он худ, несколько чрезмерно худ, и у него лицо Джори — как топор. У него такие же, как у Джори, иссиня-черные волосы.

Я вдруг понимаю, что в нем больше от Джори, чем когда-либо было в нашем Вилли.

Я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза и с ними приходит понимание. Это ложь, которой я не предвидела. Нет, не было никакой инопланетной возлюбленной. Была просто женщина, обыкновеннейшая женщина. Может быть, на челноке, доставляющем экипажи к камерам. Или даже на Климаго. Приветница, диплос, или ходок, как и сам Джори.

Вот откуда этот мальчик, этот самый настоящий мальчик. Правда оказалась замечательной!!

Не знаю, почему Джори решил, что должен солгать. Я с такой легкостью, с такой признательностью приняла бы мальчика и без того.

Я делаю к мальчику еще один шаг и он улыбается. Он прекрасен! (Не будь суетной. Тебе ведь на самом деле неважно, есть ли в нем твои хромосомы?)

Вдруг врывается голос и у меня перехватывает дыхание.

— Поразительно, не так ли, Доротея. Догадываешься, как они это сделали?

Я оборачиваюсь к Джори, в глазах у меня мольба. НЕ РАЗРУШАЙ. ПОЖАЛУЙСТА, НЕ РАЗРУШАЙ.

— Не беспокойся, — говорит он. — Я обсудил все с мальчиком и все замечательно. Он вырос, зная правду, и он ей гордится. Как ему и следует, — Джори поворачивается к мальчику, подмигивает и улыбается. — Не так ли, Август? Ты куда больше об этом знаешь, чем твой папаша, верно?

Мальчик кивает и ухмыляется в ответ. Ухмылка его прекрасна.

Ухмыляется и Джори, продолжая:

— Угадай-ка, Доротея. Ничего такого, что люди не могли бы сделать и сами.

Я смотрю на мальчика. Мир кружится. Все, что я когда-либо знала или во что верила грозит обернуться ложью.

— Не знаю, Джори, — шепчу я.

— Клонирование! Обычнейшее клонирование! И ничего более сложного. Ты удивлена?

Мне нечего сказать.

— Она так хорошо это выразила в нашу вторую совместную ночь, — говорит Джори. — «Это самое малое, что мы можем сделать», сказала она мне. «Живой символ нашего нежелания смириться с эфемерной бесплотностью страсти», вот как она сказала.

— Он — целиком я, Доротея! — восклицает Джори, смеясь и сияя.

Я снова смотрю на мальчика.

— Я намерен оставить вас двоих наедине, — весело говорит Джори, — чтобы дать вам получше узнать друг друга. Наш вертолет остро нуждается в хорошей чистке!

Отец покровительственно улыбается. Отец улыбается поощрительно.

Мне хочется ему верить. Мне так хочется верить, что это, наконец, правда.

Когда я заглядываю в его карие глаза, я вижу настоящего мальчика. Когда я держу его руку в своей, я чувствую его же. Он — человек. Он Джори и никто иной. Да, я могу поверить, что в нем нет материнских хромосом; я могу поверить в слова Джори.

Начинаем мы с разговора о его путешествии в звездных камерах. Поначалу мой голос дрожит, но это ничего. Он тоже неуверен в себе и говорит по-английски с запинкой и не совсем обычно. Мы должны помочь друг другу преодолеть страхи. Мы сотрудничаем; каждый из нас принимает помощь другого.

Когда мы желаем друг другу спокойной ночи, он мне шепчет: «Я люблю тебя, мама; правда», и целует меня. Это застает меня врасплох, я нервно смеюсь, гадая, научил ли его отец этим словам, или сыграла роль впечатлительность самого мальчика.

Он выглядит уязвленным и я понимаю, что не должна была смеяться.

— Прости, Август, — говорю я как можно ласковей и беру его за теплую руку. — Я смеялась не над тобой; я бы никогда так не поступила. Иногда люди смеются, когда их что-нибудь удивляет, особенно если удивляет приятно.

Я сжимаю его ладонь. Он сжимает в ответ мою и я переполняюсь чувствами, которых не испытывала уже долгое, долгое время.

Ночью, впервые за долгий срок, Джори лежит со мной в постели.

— Август был в звездных камерах? — спрашиваю я, боясь разрушить волшебство, но не в силах и удержаться от вопроса, так как эта мысль меня преследует.

Джори приподнимается на локте и сонно смотрит на меня.

— Да, был. А что?

— Он сказал, что любит меня, и вот я все думаю…

Лицо Джори озаряется ухмылкой.

— Ха, это же чудесно!

— Он прошел звездные камеры, — начинаю я заново. — Будет ли он мне лгать, Джори? Будет ли он хотя бы понимать, что лжет?

Радость Джори увядает. Он смотрит на меня долго-долго.

— Август никогда не лжет, — говорит он наконец.

Я часами лежу в темноте без сна и думаю про себя — думаю о мужчинах и мальчиках, отцах и детях, о лжеце-мужчине, который клянется своей жене, что его сын не лжец. Это своего рода шутка, загадка. Разгадать ее невозможно.

Самое странное, что я бы не возражала, если Август и дальше будет лгать мне в этом же духе.

Я так легко могла бы полюбить его ложь.

Джори снова ушел. Ушел из дома. Ушел из моей жизни. Вернулся в леса, на пляж, к «Звездным Людям» и «Мигалочке», к бесконечному хороводу миров у себя внутри.