Михаил Голденков - Огненный всадник

• Название: Огненный всадник
• Автор: Михаил Голденков
• Издательство: Букмастер
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-985-549-039-6.

Михаил Голденков представляет первый роман трилогии о войне 1654–1667 годов между Московским княжеством и Речью Посполитой. То был краеугольный камень истории, ее трагичный и славный момент.

То было время противоречий. За кого воевать?

За польского ли короля против шведского?

За шведского ли короля против польского?

Против московского царя или с московским царем против своей же Родины?

Это первый художественный роман русскоязычной литературы о трагичной войне в истории Беларуси, войне 1654–1667 годов. Книга наиболее приближена к реальной истории, ибо не исключает, а напротив, отражает все составляющие в ходе тех драматических событий нашего прошлого. Читатель не только узнает правду о самой неизвестной войне истории, но и окунется в удивительный и ныне уже исчезнувший мир, в котором жили наши соотечественники в XVII веке.

---

Кмитич был солдатом, привыкшим к войне, крови, видел страдающих раненых, оторванные головы и руки, видел мертвых ратников, сам убивал, но только не к такой войне он привык. Такую войну он вообще не принимал ни умом, ни сердцем. «Ведь я, наверняка, половину из них знал», — думал князь о несчастных жертвах, утирая влажное лицо и таза рукавом. «Неужели это все сделали те самые приятные в общении люди, с кем я разговаривал в Смоленске, когда подыскивал себе платье?»

Он, правда, быстро пришел в себя, вскочил в седло и галопом поскакал к Оршанскому Кутеинскому монастырю игуменьи Ираиды Куракиной. Он въехал в разгромленную калитку монастыря. На крыльце сидя спал, опершись о мушкет, стрелец. Но спящий часовой вскочил, выставил свою рушницу и громко крикнул:

— Стой! Куда прешь?

— К игуменье Куракиной! Где она? Что с женщинами?

— А ты кто таков? — стрелец с подозрением осматривал Кмитича, понимая, что перед ним некий знатный человек, явно не простой ратник. Шапка, вроде, сотницкая. Да и осанка как у знатного дворянина. Точно не босяк!

— Я от самого царя с донесением к атаману Черкасскому, — старался говорить с московитским акцентом Кмитич, — он распорядился, чтобы всех православных монахинь переправить в Смоленск, если опасность здесь будет.

— Да уж, была тут опасность. Находились охотники! — усмехнулся стрелец. Похоже, он поверил Кмитичу, но все еще косился подозрительно.

— А ты, стало быть, их охраняешь? — спросил хорунжий.

— Атаман Черкасский приказал, мол, чтобы ни одна мразь сестер не тронула. Они, монахини, стало быть, согласны предаться Московской церкви Никона. Сам-то атаман ушел ляхов добивать, а кое-кто этим и воспользовался. Лезут. Так что, барин, и вас не пущу. Уж не обессудьте. Приказ. Мне бы бумагу какую-нибудь с печатью царской. Вот тогда впущу.

«Барин»… Кмитич усмехнулся, но и одновременно облегченно вздохнул. Монастырь, слава Богу, уцелел. Монахини живы. Хотя весь правый угол здания был посечен пулями: видимо, и здесь шел бой.

— Молодец! — похвалил стрельца Кмитич, и в самом деле довольный, что хотя бы здесь порядок. — Охраняй и дальше. Доложу о тебе царю. Как звать-то?

— Афанасий мы. Ивановы. Девятого московского стрелецкого приказа, стало быть, — стрелец явно приободрился.

Кмитич поскакал к замку, к своему дому — небольшому дворцового типа каменному зданию. Оно, к большой радости князя, было также цело, но вокруг толпились казаки и несколько стрельцов. Казаки были похожи на турок или татар: в высоких не то фесках, не то папахах, в зелено-красных одеяниях, в красных и синих шароварах. Один из них, с длинными черными усами, грубо окрикнул Кмитича.

— Куда? Кто таков?!

— Я… — хорунжий растерялся, но лишь на секунду. — Я из Смоленска, от царя Алексея Романова, от князя его Хованского. С личным секретным донесением. Где ваш старший?

— Атаман?

— Так, атаман. Черкасский! — вспомнил Кмитич фамилие донского командира.

— Атаман Черкасский пошел преследовать литвинское войско, — махнул казак рукой в южном направлении.

— Но у меня к нему срочное донесение, особо секретное! А кто вместо него в городе остался?

— Его братэла Ибан Черкасский. Ну, или Иван по-вашему, — казак, пусть и слегка хмельной, похоже, был здесь самым трезвым. Он несколько подозрительно покосился на Кмитича- видимо, ему показался незнакомым акцент всадника в серой форме стрельца. Тем не менее, кто разберет это пестрое северное воинство царя, где иные стрельцы даже двух слов связать по-русски не могут! Поэтому казак отбросил все подозрения. В конце концов, стрелец мог быть из Курска или Брянска, там по-русски говорят примерно одинаково.

— Ну, тогда веди к Ибану, — и Кмитич спрыгнул с коня, которого отвел в сторону от крыльца и привязал у хорошо знакомого открытого стойла. Мельком взглянул на открытые пустые клетки для ястребов. Скрипнул зло зубами. Боевые действия, похоже, не задели самого дома, но казаки и стрельцы уже успели опоганить весь двор: повсюду были разбросаны какие-то вещи, валялись книги, в пирамидах стояли мушкеты, лежали пустые бутылки, некоторые окна были выбиты…

Пока Кмитич в сопровождении длинноусого поднимался по ступенькам, хорунжий, несмотря на бешено колотящееся сердце, постарался спросить небрежным тоном:

— Здорово всыпали им?

— Всыпать-то всыпали. Скорее, они нам. Второго числа ночью Радзивилл атаковал. Тысяч семь с нашей стороны погибло. Паника была, бежали на ту сторону Днепра! Тонули, как камни! Что творилось! Видел бы ты!

— А потом? — Кмитич явно оживился, узнав, что Великий гетман разгромил под Оршей московитов. «Молодец старик!» — подумал хорунжий.

— Потом? — казак вроде как задумался. — Потом мы им всыпали, но не так. Они быстро ушли к Косыпи. Атаман пошел по их следам. Может, нагонит. Как Смоленск?

— Тоже держится. Не получается захватить город никак. А хозяева дома где?

— Кто где, — махнул рукой казак, — кто погиб, кто удрал со своими. А как там в Смоленске-то? — казак словно не слышал первого ответа или же пропустил его мимо ушей. «Наверное, все же тоже пьян», — сделал вывод Кмитич и вновь повторил:

— Пока не взяли. Очень там все сложно для нас.

Кмитич с тоской посмотрел на несколько книг из своей библиотеки, валяющихся прямо на лестнице. Хорунжий и казак поднялись на второй этаж и вошли в гостиную. Утро было прохладным, но днем накануне стояла жара, и, видимо, поэтому окна гостиной были открыты нараспашку. В самой комнате стояло несколько казаков, что-то бурно обсуждающих на та-табарском языке. Стол был заставлен бутылками, как опустошенными, так и полными либо еще недопитыми. Казаки явно разбомбили фамильный погребок Кмитичей. «Суки», — стиснул зубы хорунжий. Ему хотелось наброситься на этих людей и выбросить их всех через открытые окна. В глазах потемнело от бессильной злобы. Самуэль даже прикрыл веки рукой, чтобы успокоиться и собраться с мыслями.

— Атаман! — крикнул казак, что привел Кмитича, и дальше что-то сказал на непонятном языке.

Казаки замолчали и все повернулись в сторону вошедших.

— Ну, что у тебя ко мне? — произнес невысокий крепко сбитый смуглый человек с висящими, как и у всех остальных тонкими усами. Он был в красных шароварах с кожаной подкладкой для седла и в высокой красной шапке, похожей на турецкую феску. Видимо, это и был Ибан Черкасский, ибо он тут же развалился в кресле и важно опустил руки на колени. «Пьян в хлам», — подумал Кмитич, посмотрев в его мутные чайные глаза.

— Это секретное сообщение. Можно, лишние выйдут? — попросил Кмитич. — Тем более что главное сообщение мне доверено передать устно, но не вам, а Якубу Черкасскому. Но раз уж вы здесь главный, да еще и его брат…

— Верно, мне можно! — и атаман махнул рукой, мол, выйдите все, кто лишний. Трое ушли, а двое остались. Эти двое, похожие, как братья-близнецы, стояли за спиной атамана и были не так пьяны, как их командир. Приведший Кмитича казак тоже ушел. Хорунжий услышал удаляющиеся шаги по лестнице. «Вот теперь все добре», — подумал Кмитич, оглядев своих врагов. Охранники были вооружены мушкетами, которые висели за их спинами, и саблями в ножнах. «Считай что безоружны», — подумал князь. Сам атаман сидел с пистолетом за широким синим поясом и с саблей на боку, держа руки на коленях. «Этот уже покойник», — подумал про него Кмитич. Теперь он бросил взгляд на открытое окно слева от атамана. Если из него выпрыгнуть, то внизу будет мягкая клумба с шикарным розовым кустом, и полет со второго этажа будет вполне мягким.

— Ну и что велел передать царь? — спросил атаман, видя, что стрелец что-то мнется.

— А вот что, — полез за пазуху Кмитич. В следующую секунду ствол пистолета уперся в лоб атамана.

— Убирайся из моего дома! — сверкнул серыми глазами хорунжий и спустил курок. Глухо прозвучал выстрел. Лицо Кмитичу обдали мелкие брызги крови. С грохотом полетел на пол стул вместе с откинувшимся на нем Черкасским. В этот же момент другой пистолет был разряжен в охранника сбоку. Тот, охнув, рухнул, как подрубленный. Второй охранник, что-то лопоча, с испуганным видом попятился назад, на ходу вытаскивая саблю, но споткнулся о пустую бутылку, упал и вскрикнул от удара в самое сердце кинжалом Кмитича. Хорунжий быстро огляделся в задымленной пороховым облаком гостиной, выхватил у лежащего с дырой в голове атамана пистолет, засунул за свой пояс, схватил упавший мушкет охранника и одним махом вскочил на подоконник, а оттуда — вниз. Он мягко приземлился на клумбу, которая, однако, была почти вся вытоптана. Здесь же лежал не то пьяный, не то мертвый, не то просто спящий стрелец. Кмитичу, впрочем, не было времени разбираться в этом. Он быстро поднялся, утер с лица рукавом кровавые брызги, обогнул дом и не спеша подошел к коню, отвязал его, стараясь не суетиться, и вскочил в седло. Два мушкета за спиной громко звякнули.