Константин Писаренко - Тайны раскола. Взлет и падение патриарха Никона

• Название: Тайны раскола. Взлет и падение патриарха Никона
• Автор: Константин Писаренко
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4444-0531-4

Кто такие «боголюбцы», или «ревнители благочестия»? Как они оказались возле царя Алексея Михайловича? Какую роль в этой партии играл игумен Никон и почему именно он стал патриархом всея Руси в 1652 г.? Чем ему обязана Россия и за что вправе осуждать его? По чьей вине возник религиозный раскол? И, наконец, кто и как, исправив политические ошибки Никона, спас московское государство от большой беды, хотя и не смог уберечь от трагедии церковного размежевания? На эти и другие вопросы, опираясь на анализ имеющейся на данный момент документальной базы в различных публикациях и исследованиях, с привлечением при необходимости и архивных материалов, постарался ответить автор предлагаемой на суд читателя книги.

---

Конспиративная активность Неронова, крайне тревожившая Никона, породила еще один «смех» — неряшливую книжную справу. Безусловно, патриарх и без «вологодских» «советчиков» прекрасно понимал, что унификация украинских и русских обрядов при объединении двух народов неизбежна. Провести ее аккуратно и приемлемо для каждой из сторон он и собирался, для чего вскоре после интронизации вызвал из Новгорода в Москву Арсения Грека. В середине сентября 1652 г. «киевлянин» пополнил штат черных попов домашней крестовой церкви патриарха с годовым окладом в размере десяти рублей. Пополнить пополнил, но служить в ней не довелось, по-видимому, ни дня. Никон тут же отправил двух старцев — Зосиму и Арсения — в Новгород для закупки на патриарший счет в казенных и приватных библиотеках греческих и латинских книг и манускриптов. Отобрали свыше ста инкунабул рукописных и печатных — от откровений Иоанна Златоуста и Григория Богослова до размышлений Плутарха. А еще восемнадцать русских «Грамматик». И, похоже, монах Зосима в той миссии играл роль поручителя перед новгородцами за благонадежность мало кому ведомого грека.

Возвращение обоих совпало с хорошими вестями из Чигирина, привезенными митрополитом Навпакты и Арты Гаврилой Власием. Союз Руси с «Черкассами» становился реальностью. Повышалась и актуальность работы Арсения. Ему без проволочек выделили особый «кабинет» — «золотую палату» дворца Бориса Годунова. Здесь старец изучал и анализировал первоисточники, обнаруженные в Новгороде и Москве (патриаршей библиотеке), монастырях Юрьевом, Хутынском (под Новгородом), Троицком и Иосифо-Волоцком (под Москвой), переводил и выписывал необходимые цитаты в особые тетради. Понимание того, что и где придется исправлять, складывалось медленно и постепенно. Важно отметить, что Никон Арсения нисколько не торопил. Более того, позволил отвлекаться от архивных изысканий на преподавание греческого и латинского языков в особой школе для юношества, учрежденной при Чудовом монастыре. Практически Арсений этой школой заведовал. Так что исследование, готовившее почву для великой церковной реформы, не обещало быть скорым. В том числе и по объективным причинам. Ведь ученый не думал ограничиться сокровищами ведущих «древних российских книгохранителниц». «Из прочих градов и честных монастырей» тоже надеялись достать интересный материал. А 7 (17) июня 1653 г. в Москву приехал из долгих странствий Арсений Суханов с подробным описанием греческих обрядов, которые строитель Троицкого подворья наблюдал лично в разных святых местах Османской империи, не исключая Иерусалима. Разумеется, третью часть «Проскинитария» с «чиновником», «како греки церковной чин и пение содержат», тотчас приобщили к делу.

И примерно через месяц, не позднее середины июля 1653 г., Никон предпринял шаг вполне закономерный и, главное, подтверждающий вывод о том, что форсирование обрядовых преобразований никем не планировалось. Не успевшему толком отдохнуть, Суханову поручили вновь отлучиться на турецкий юг, на Афон, к старцам, дабы приобрести у них тексты подлинных греческих православных уставов. В путь троицкий монах тронулся в октябре 1653 г. Накинем год-полтора, необходимые для вояжа туда и обратно. Затем еще полгодика — на творческое осмысление Арсением и патриархом всего собранного по заданной теме. Вырисовывается ориентировочная нижняя временная граница созыва реформационного собора — весна или осень 1655 г. Увы, идеальный вариант не осуществился.

Собор этот, как мы знаем, прошел в конце зимы 1654 г., когда Суханов едва добрался до молдавской столицы — Ясс (цели путешествия — Афонской горы — старец достиг в середине апреля 1654 г.). Церковные проблемы «власти» обсудили впопыхах, на поименное голосование вынесли лишь шесть центральных, прочие вотировали «списком» под красивой формулой: «исправити противо старых харатейных и греческих» образцов. Иными словами, выбор текстов для корректировки богослужебных книг отдавался целиком на волю патриарха. А кому полномочия передоверил Никон? Конечно, тому, кто уже полтора года детально вникал в вопрос — Арсению Греку. И вполне логично, что «киевлянин» в марте 1654 г. на правах главного справщика возглавил коллектив московских печатников. Он — единственный хотя бы более или менее знал, что и как надо менять в подлежащей переизданию литературе. Правда, разобраться до конца во всех тонкостях греко-русского перевода старец не успел. Между тем, покровитель его распорядился выпустить первые две книги — «Служебник» и «Скрижаль» — максимально быстро, к осени. Обе взяли в набор в апреле, для второй дата известна — 25 апреля (5 мая) 1654 г.{55},[9] Но разве по силам одному человеку, к тому же иностранцу, за столь краткий срок свершить что-либо подобное, особенно если ему не все ясно в том, что предстоит сделать?

Неронов, хорошо осведомленный о московских событиях, окрестил «справщика» «лукавым чернецом», однако сам, окажись на месте Арсения, вряд ли исполнил бы труднейшее задание лучше. К тому же в цейтнот «гречанин» попал опять же с легкой руки того же Неронова. Попал в одночасье. В октябре 1653 г. Никон провожал на Восток Суханова, явно не подозревая, что через три месяца будет пороть книжную «горячку». И не порол бы, смирись спасо-каменный «гость» с новым патриаршим курсом. К сожалению, отец Иоанн не смирился и в ноябре бросил сопернику вызов. Никону пришлось выбирать: либо под нарастающим натиском ревнителей старины проявить выдержку и, защищая Арсения от нападок, дождаться, пока ученый отыщет «золотую середину» межконфессионального объединения; либо попробовать внедрить основы реформы, пусть и в сыром виде, в текущем году на волне всеобщей радости в связи с освобождением Смоленска, когда голос оппозиции заметно поутихнет. Патриарх нисколько не сомневался в грядущей победе и выбрал второе, выведя за скобки один пункт — троеперстие. Этот выбор неминуемо отразился на качестве книжного продукта, вместившего в себя множество смешных ляпов, корявых словосочетаний и убогих транскрипций. Над ними частенько иронизируют. Нередко возмущаются преступной небрежностью. Порой не исключают злого умысла. Мол, субъективный фактор сыграл негативную роль. А если объективный?..

* * *

14 (24) февраля 1654 г. Алексей Михайлович обнародовал дату прощания с Москвой — в Троицин день, 14 (24) мая 1654 г. 27 февраля (9 марта) из Москвы в Вязьму отправился «наряд» — артиллерия русской армии. Командовал им боярин Ф.Б. Долматов-Карпов. Паралеллыю у Новодевичьего монастыря на поле вновь разбили военный лагерь, где солдаты и офицеры ежедневно упражнялись в оружейных и строевых экзерцициях. 15 (25) марта сюда наведался царь с грузинским царевичем и послами Хмельницкого «смотреть рейтарскаго и солдатскаго ученья». Послы — Семен Зарудный и Павел Тетеря — в Москву пожаловали 12 (22) марта уладить правовой статус Малороссии в составе России — то, о чем старшина просила В.В. Бутурлина в день присяги.

Как и обещал управляющий Большого дворца, все притязания «черкасе» Кремль удовлетворил без заминки, в том числе и особые «привилеи» на выборность всех чинов — от гетмана до рядового «урядника», собственный судебный порядок, на сношения с иноземными государствами при уведомлении царя о каждом контакте, на реестровое казачество в шестьдесят тысяч сабель. Соответствующую грамоту Алексей Михайлович подписал 27 марта (6 апреля) 1654 г. Подтверждая нерушимость уклада жизни, сложившегося у украинцев «духовного и мирского» звания, она автоматически гарантировала и неприкосновенность религиозной практики, устоявшейся в Киевской митрополии. Так что рано или поздно, а различия в обрядах двух народов спровоцировали бы конфликты. Обязательство не трогать самобытность «черкасе» вынуждало Москву во имя укрепления образовавшейся смычки принести в жертву свои обычаи и каноны. Для человека с улицы это была цена за освобождение Смоленска, воскрешавшее веру русской нации в себя. Но сочтет ли он подобное объяснение достаточным, Никону еще только предстояло узнать.

23 апреля (3 мая) патриарх именем царя назначил командующим южной группы войск, сосредотачивавшейся в Брянске, А.Н. Трубецкого, предписав не медлить с отъездом и выступлением полков в поход через Рославль. Через три дня боярин покинул столицу, благославляемый москвичами. Северную группировку со ставкой в Новгороде с ноября формировал В.П. Шереметев. Сам Алексей Михайлович, как глава центральной, с многочисленной свитой и частью соединений двинулся к Вязьме 18 (28) мая 1654 г. Перед тем, естественно, царь посетил два монастыря — Троице-Сергиев и Савво-Сторожевский. Никон остался в Москве за хозяина. А Неронов… А Неронов оказался неправ. Мрачные прогнозы протопопа на поверку обернулись заурядным блефом. Речь Посполитая воевать сразу и с Россией, и с Украиной не могла. Посему польский фронт рухнул в первые дни кампании. Обиженный крымский хан ничем не пособил новому союзнику поневоле. Детище князя И.Б. Черкасского — Белгородская засечная черта надежно прикрыла русский тыл от разорительных рейдов татарской конницы. Лучшие польские хоругви завязли в кровопролитных боях с «мужиками» под Житомиром и на Буге, под Уманью и Винницей, которые за спиной на русской границе имели семитысячный корпус В.Б. Шереметева со штаб-квартирой в Белгороде.