Борис Григорьев - Королева Кристина

• Название: Королева Кристина
• Автор: Борис Григорьев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03512-6

Королева Кристина (1626–1689), удивительная во многих отношениях женщина, достойна пристального внимания не только историка, но и самой широкой публики. Её личность не менее интересна, чем личности Екатерины II, Екатерины Медичи, Марии Стюарт или Елизаветы I, и имеет право занять почётное место в любой галерее исторических портретов.

Мимо неё не прошло ни одно крупное европейское событие. Обладая пытливым умом и безупречным художественным вкусом, она собрала великолепную библиотеку и уникальную коллекцию предметов искусства. Она общалась и переписывалась с выдающимися людьми своего времени: кардиналом Мазарини, французским королём Людовиком XIV, с римскими папами Александром VII, Климентом IX и другими, композиторами Алессандро Скарлатти и Арканджело Корелли, скульптором Лоренцо Бернини, учёными Рене Декартом и Джованни Кассини и многими, многими другими.

Только внешняя канва её жизни поражает воображение: дочь и наследница великого Густава II Адольфа, героя Тридцатилетней войны и создателя великодержавной Швеции, образованная и воспитанная в духе следования своему монаршему долгу, вполне благополучно правившая страной в течение одиннадцати лет, на двадцать девятом году своей жизни она неожиданно отказывается от трона, навсегда покидает родину, переходит в католичество и после бурных лет частной жизни в одиночестве умирает в Италии.

---

Весной 1656 года Мазарини направил в Рим специального эмиссара, который провёл с королевой тайные переговоры. Суть достигнутых договорённостей сводилась к тому, что корона Неаполя после смерти Кристины должна была достаться Филиппу Анжуйскому. Встречи с эмиссаром проходили в обстановке жуткой конспирации — о встречах Кристины с французом не знал якобы даже её близкий друг кардинал Аззолино (что нам кажется весьма сомнительным).

Французская сторона активно готовилась к вторжению в Неаполь. Герцогства Модена и Мантуя объявили себя сторонниками Франции, и Кристина вошла в контакт с будущим главнокомандующим французской армией в Неаполе герцогом Модены[110] Франческо д’Эсте и даже подписала с ним соответствующее соглашение о том, чтобы граф, войдя в Неаполь, оказывал ей содействие в приобретении местной короны. В Риме полным ходом шла вербовка корпуса ополченцев, готового выступить в южном направлении, как только будут созданы для этого условия. Руководил этой работой соратник князя Галликано и придворный Кристины маркиз Д. Р. Мональдески. Королева Кристина часто встречалась с ним и обсуждала все насущные вопросы.

Монарх без гвардии — ничто, и Кристина решила обзавестись собственной гвардией. Форму для гвардейцев она пожелала заказать в Париже, для чего в Турине было закуплено большое количество сукна. Оставалось доработать кое-какие детали операции и встретиться с Мазарини.

…По пути в Марсель случился шторм, и «Падрона», попавшая в бурю и потерявшая уже семь человек солдат и гребцов, пыталась причалить в Генуе, но город, напуганный чумой, не пустил её, и Кристина была вынуждена принимать почести от отцов города в море. Церемониймейстер подплыл к галере королевы поближе и, держась за мачту, прокричал ей какие-то слова, а потом подплыл ещё начальник санитарного кордона и передал на судно дары города: 6 кругов сыра, 100 кистей винограда, 24 факела и 200 свечей.

Двадцать девятого июля эскадра появилась на рейде Марселя. Там «генуэзский» сюрприз повторился. Извещённые об эпидемии чумы в Риме марсельцы категорически запретили экипажу и пассажирам сходить на берег. Местные власти вынуждены были подчиниться жителям и закрыли причалы. Высланный кардиналом Мазарини для встречи королевы Кристины кавалер де Лессен предложил ей сесть в шлюпку и как можно незаметнее сойти вместе со свитой на берег. Не тут-то было! Протокол и достоинство для королевы были превыше всего, а воля и настойчивость шведки оказались сильнее протестов всего Марселя, так что кавалеру де Лессену пришлось уступить.

Гром орудийного салюта с находившегося неподалёку замка Иф потонул в криках протестующих марсельцев, но последовавшие за этим празднества, банкеты и приёмы заставили их позабыть о чуме. Гостеприимство жителей и властей превзошло все ожидания королевы, и последний банкет из двадцати четырёх блюд достался ей нелегко. Кристина воспользовалась пребыванием в городе для того, чтобы навестить знаменитого слепца, учёного, юриста и мистика Франсуа Малаваля. Заочная дружба между ними продолжится и сохранится на долгие годы.

Мазарини приказал на всём пути от Марселя до Парижа встречать Кристину по высшему разряду как полноправную королеву. Лион был первым городом на её пути, который удостоил её пышного и громкого приёма. Здесь её встретили старые друзья Шану и Бурдело. Бурдело, теперь аббат монастыря Массэ-ан-Берри, достиг весьма преклонного — восьмидесятилетнего — возраста, но был рад встретить свою бывшую пациентку и с гордостью представлял её своим землякам. В Лионе её встретил официальный представитель Людовика XIV, пэр Франции герцог де Гиз, и Кристина немедленно сообщила ему, что у неё «конфиденциальное» дело к кардиналу Мазарини.

Герцог Анри (Генрих) де Гиз, официально носивший титул великого камергера Генриха II, был давно вовлечён в дело освобождения Неаполя от испанцев и мог много рассказать об этом Кристине. После одной неудачной попытки поднять в Неаполе восстание он попал в плен. После освобождения он предпринял ещё одну попытку прогнать испанцев из Неаполя, но в 1654 году, когда Кристина находилась ещё в Антверпене, потерпел неудачу под Кастелламаре. Одновременно герцог представлял королеву-мать Анну Австрийскую и архиепископа Франции монсеньора де Виллероя. Мазарини знал, кого нужно было приставить к Кристине во время её пребывания во Франции. Сам кардинал к этому времени уже охладел к неаполитанскому проекту и вести конструктивные переговоры с королевой не был настроен. Он решил взять её измором и соблазнять светскими удовольствиями, надеясь, что до серьёзных переговоров дело не дойдёт.

На первых порах всё шло так, как запланировал Мазарини. Встречи и приёмы носили исключительно протокольный характер, французским католикам было рекомендовано с королевой не встречаться, дабы не дразнить ни Карла X Густава, ни Кромвеля. Французский свет и вообще публику волновал лишь внешний вид королевы. Все отмечали и перемалывали свои впечатления от её одежды[111], причёски, неумения грациозно танцевать, манеры держаться, от её дурного вкуса и мужланских замашек, но никого не интересовало, что она вела себя естественно и с большим достоинством, была умна и рассудительна. Единственной благосклонно расположенной к Кристине женщиной оказалась графиня де Суз, дочь вождя французских протестантов Гаспара Колиньи. Тоже перешедшая в католичество, мадам де Суз буквально души не чаяла в Кристине, посвящала ей свои стихи и оставила после себя интересные заметки о своих встречах со шведской королевой.

Естественно, герцог де Гиз подробно доложил о своих впечатлениях Анне Австрийской и Людовику XIV:

«В момент, когда я испытываю ужасную скуку, мне меньше всего хочется развлечься описанием портрета королевы, которую я сопровождаю. Она не высока ростом, но хорошо сложена; у неё широкая нижняя часть туловища, красивые и белые руки, но скорее мужские, нежели женские; одно плечо выше другого, но она так удачно скрывает этот недостаток своим странным платьем, походкой и всеми телодвижениями, что о его существовании можно заключать пари. Лицо крупное, но правильное с ярко выраженными чертами: орлиный нос, в меру большой рот, сносные зубы, действительно прекрасные, полные огня глаза. Несмотря на следы оспы, её кожа чистая и совершенно здоровая; форма лица правильная, но заключена в совершенно невообразимую причёску. Это мужской парик, очень тяжёлый и высоко приподнятый спереди, спадающий толстыми прядями по бокам и более-менее приемлем на кончиках; макушка представляет собой массу волос, и только сзади находится нечто, напоминающее женскую причёску. Иногда она носит шляпу. Её корсаж, зашнурованный крест-накрест на спине, сделан по типу наших лат, из-под которых проглядывает нижняя сорочка; юбку носит плохо застёгнутой и не совсем прямо. Она сильно пудрится, а под толстым слоем пудры скрывается обильный слой крема; практически никогда не носит перчаток. На ногах у неё мужские башмаки, а её голос и почти все жесты мужские. Она любит демонстрировать своё искусство верховой езды, упивается и гордится им, как, возможно, делал это её отец великий Густав. Она очень хорошо воспитана и любит лесть, говорит на восьми языках, но большей частью на французском, за что её можно вполне принять за парижанку. Она знает больше, нежели наша Академия и Сорбонна вместе взятые, хорошо разбирается в живописи и знает о придворных интригах много больше меня. Она на самом деле необыкновенная личность».

Кристина стоически выдержала испытание французским светским обществом и прибыла в Фонтенбло без физических и моральных потерь, если не считать приступа несварения желудка от обеда в Авиньоне. Она не могла не видеть, что в некотором смысле превратилась в этой поездке в «выставочный экспонат», но не подавала вида и оставалась самой собой. Как всегда. «Французы оценят меня по достоинству, — сказала она одной светской даме, — они увидят, что я ни дурна, ни хороша, как об этом говорит молва».

Французский двор находился частью в Фонтенбло, а частью — в Компьене. Резиденция восемнадцатилетнего короля Людовика XIV располагалась в Компьене. Там же был и Мазарини, представлявший главную цель поездки Кристины. Её попросили пока остановиться в Фонтенбло, где она встретилась, в частности, ещё с одной придворной дамой — Монпансье. Во время представления фрейлинам двора королева допустила бестактность. При виде её фрейлины — вероятно, согласно этикету — бросились к ней и стали обнимать и целовать, что спровоцировало Кристину на неудачную шутку: «Они что — с ума сошли? Или они приняли меня за мужчину?» Дело понятное — королева к женскому обществу не привыкла.

В Париж Кристина въехала 8 сентября 1656 года с ещё большей помпой, чем в своё время в Рим. Мэр Парижа встретил её в предместье Сен-Антуан и вручил на блюде ключи от города. В торжественном шествии принял участие весь цвет королевства: нотабли, члены правительства, придворные короля, клир, представители мэрии и академий — все в парадных мундирах и праздничных одеждах. Пятнадцать тысяч солдат выстроились по обеим сторонам улиц столицы. И толпы любопытных, звон колоколов, залпы орудий…