Элигий Ставский - Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая

• Название: Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая
• Автор: Элигий Ставский
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Проза
• Год: 1983

В книгу вошли три повести Э.Ставского: "Домой", "Все только начинается" и "Дорога вся белая". Статья "Рядом с героем автор" написана Г. Цуриковой.

---

- У вас еще что-нибудь? — спросила она.

- Нет.

- Ну, а как у вас с линейкой?

- С линейкой нормально, Людмила Васильевна.

Она посмотрела на меня и засмеялась. Мы стояли возле двери. И только вдвоем в классе.

- Почему вы так странно произносите мое имя? Вы не принимаете меня всерьез?

У нее были ровные и белые зубы.

- Мне кажется, что нормально, — сказал я.

Она засмеялась.

- У вас все время: «нормально». А кто вы по специальности?

- Токарь.

- Я почему-то так и подумала. Наверное, если бы я работала на заводе, я выбрала бы то же самое. Правда, я мало представляю...

Она посмотрела мне прямо в глаза.

- Это очень просто, — сказал я. — Это станок...

Она снова засмеялась. Мы стояли уже в коридоре.

- Давайте отложим до другого раза. Хорошо?

- Хорошо, — сказал я.

Она повернулась и пошла по коридору. Я смотрел ей вслед. Она зашла в учительскую.

Я вышел на улицу и вдруг почувствовал, что улыбаюсь. Иду и улыбаюсь. Я почувствовал это и засмеялся.

В тот же день, после обеда, я поехал на Выборгскую сторону. Мне почему-то хотелось устроиться на Выборгской стороне. Жара была еще больше, чем утром. Город совсем накалился, и только из дворов тянуло прохладой. На секунду обдавало сырым воздухом, когда близко были ворота. Улицы все время поливали, но это не помогало. Я постоял на углу, почитал газету. Потом решил пройти несколько остановок по парку. В парке было немного лучше. Я шел медленно. Вокруг меня, по дорожке, бегали дети, на скамейках сидели старушки. Я смотрел на этих старушек. Они читали, вязали и просто дремали на солнце. И опять подумал, что в жизни все просто, все идет своим чередом и со мной ничего не может случиться. Хорошо, что пахнет листьями и нагретой землей, хорошо, что лето, и хорошо, что вечером я встречусь с Ирой. Я пошел быстрей.

У Кировского моста я сел на трамвай. Вагон был пустой. Я смотрел в окно, и почему-то у меня было такое чувство, что это не трамвай, а поезд, и мне ехать далеко и долго. Показался Финляндский вокзал. Потом трамвай повернул, и я увидел незнакомые улицы. Я был здесь только один раз. Мы ездили с Нюрой в «Гигант». Там шел «Сорок первый», и Нюра хотела, чтобы я посмотрел этот фильм. Но тогда был вечер, и было темно, я не видел улиц. Трамвай ехал очень быстро. Мне не нравились улицы. Они были старые и какие-то неприветливые, кругом много заборов.

Вошел контролер. Я порылся в брюках, билета не было. Контролер ждал, на меня смотрели. Я не мог вспомнить: покупал ли я билет вообще.

- Я его потерял, — сказал я.

Контролер повернулся к кондуктору.

- Вы не помните, вот этот, в клетчатой рубашке, брал билет?

Я взорвался.

- Что же я, по-вашему, крохобор какой-нибудь? Я вам сказал, что потерял. Могу взять новый, если хотите.

- А вы не шумите. Ведите себя как полагается.

- Ладно, надоели морали. Получите.

- Вам придется заплатить штраф.

- Очень хорошо. Могу даже два.

Я заплатил штраф и сошел на первой же остановке. Меня лихорадило. Я постоял немного на углу, потом увидел милиционера и спросил, как пройти на «Кинап». Он объяснил. Я шел по какой-то узкой и пыльной улице, и все вокруг мне теперь не нравилось еще больше. Было слишком много дыма, грузовиков и закопченных окон.

Через полчаса я ходил по коридору, читал таблички и думал о том, что это не очень сладко - торчать в пустом и незнакомом коридоре перед многими дверьми, за которыми сидят какие-то люди и занимаются своими делами. Но в конце концов у меня тоже были дела. Я нашел нужную дверь. Увидел окно, большой стол и женщину.

- Работа есть? — спросил я.

- Зайдите, — сказала она. — Какая вам нужна работа?

Я сказал. Она смотрела на меня как-то скучно и равнодушно. На ней была красивая белая блузка, но под мышками были круги от пота. Я говорил. Она перелистывала календарь.

- Каждая работа интересная, если ее любить, — сказала она. — Не обязательно в сборочном.

- Мне хотелось бы в сборочный.

Она перелистала календарь, потом опять посмотрела на меня. Она вела себя так, точно я зависел от нее. Мне стало противно.

- А почему вы переходите оттуда? — спросила она. Голос у нее был деревянный.

- Климат, — сказал я. — У меня шаткое здоровье.

У нее на лице ничего не шевельнулось.

- Что-нибудь натворили? Только говорите правду.

После этого мне ничего уже не хотелось говорить. Я спросил:

- А что нужно натворить?

- Выпиваете?

- Выпиваю. А вы?

- Жилплощадь у вас есть?

- А у вас?

- Завод жилплощади не предоставляет. Попробуйте сходить на завод Свердлова.

Я вышел и хлопнул дверью.

Я шел, заложив руки в карманы. В каком-то переулке из-за забора выскочил мяч. Я увидел этот мяч и залепил по нему так, что у меня заныло в колене.

Настроение у меня совсем испортилось. Мне было жарко, надоело ходить по этим улицам. Я чувствовал жалость к самому себе и обиду на весь свет. Я приду на завод Свердлова, и там меня тоже будут допрашивать: что, как и почему? Я что-нибудь совру, скажу им, что на старом месте меня не устраивает зарплата. Но почему я должен оправдываться и врать?

Я остановился и посмотрел на номер дома. Оставалось уже недалеко. Вдоль домов росли какие-то деревца, общипанные и тощие. С грузовика скатывали пивные бочки. Прямо впереди торчала большая труба. И дым почему-то был бурый и желтый.

На заводе Свердлова девушка сказала, что работа есть, но общежитие только для литейного цеха и для строителей. Она говорила это и что-то жевала. Я хотел уйти, но она махнула мне рукой.

- Поговорите с начальником отдела кадров, — сказала она. — Он сейчас придет. Посидите.

И опять я сидел, смотрел в стену и ждал. И как будто мне нужно было что-то особенное, что-то вроде железнодорожного моста или небоскреба. Я смотрел на стену, потом разглядывал стенгазету. Мне захотелось спать.

Человек в темном костюме, наверно, и был начальником отдела кадров. Девушка показывала на него пальцем.

- Значит, надо помочь парню? — сказал он, придвигая телефон.

Меня передернуло от этого - «помочь».

- Сколько же ты хочешь заработать? — спросил он.

- Сколько заработаю. Больше мне не надо.

Он посмотрел на меня внимательно.

- Значит, токарь?

- Я уже сказал, что токарь.

- Так вот, с общежитием... Комсомолец?

Я молчал. Я почувствовал себя загнанным и затравленным.

- Комсомолец? — переспросил он.

- Да... — Я посмотрел на него. — Да... А что, работа только для комсомольцев? Да?

Я встал. Он откинулся на спинку стула, прищурил глаза. Он сказал мне, чтобы я проспался и пришел завтра. Я посмотрел на него, повернулся и пошел. Я подумал, что с меня хватит.

В трамвае меня валило влево и вправо. Был конец рабочего дня, и я еле втиснулся в вагон. Меня толкали и переворачивали. Я не сопротивлялся. Я был точно сваренный. Хотел схватиться за ручку. Ручка все время была впереди. Потом она оказалась надо мной. Я ухватился за нее. Вот теперь я почувствовал, что мне нужно только одно: уснуть. Трамвай ехал медленно. Он почти не ехал. Мы застревали на каждой остановке. Мне казалось, что звонок стучит под самым ухом. Рубашка прилипла к телу. В вагоне пахло машинным маслом и цехом. Я подумал, что снова опоздаю на свидание с Ирой, и закрыл глаза. Ира, конечно, права. Теперь они будут склонять меня на каждом собрании. Звонок стучал, и он был где-то у меня в голове. Какие-то люди за моей спиной тискались и вертелись. Они пролезали вперед. Они уходили, а я оставался. Они не обращали на меня внимания. Я был для них только спиной, от которой можно оттолкнуться, и все. Я открыл глаза. Внизу была Нева. Мы съезжали с Литейного моста. Я увидел набережную, мчащиеся по ней автомобили и баржу с песком посередине реки. Посмотрел на часы и вдруг вспомнил про Лешку. Мне нужно было с ним попрощаться. Нехорошо, если он уедет, и мы не попрощаемся.

Возле «Пассажа» я выпил стакан холодной газированной воды. Вода помогла. Глаза теперь были не такие тяжелые. Я заставлял себя идти быстро. У Казанского росли тюльпаны. Очень много тюльпанов. Пылающий остров среди асфальта и камней. За кустами фонтан.

Я увидел Иру еще с Невского. Так могла стоять только она, очень прямо, неподвижно, но вместе с тем легко и свободно и чуть наклонив голову, словно она смотрела сразу на всех и ни на кого. Ира была в белом платье. Я первый раз видел ее в белом платье. Она пошла мне навстречу.

- Вот теперь я уже не боюсь, — сказала она. — А минуту назад мне вдруг показалось, что ты не придешь. Это смешно, правда?

Мы медленно пошли рядом.

- Это оттого, что я весь день была с тобой.

Мы вышли на Невский. Тротуар был запружен. Теперь солнце било прямо в глаза. Оно жгло. Я не представлял, куда мы идем.

- Я была с тобой каждую минуту, — сказала Ира. — С утра ты занимался, и я видела, как ты сидишь, склонившись над столом. Потом ты был в школе. Потом ты сел в трамвай и поехал ко мне. Ты ехал в трамвае?

- Да.

- И ты должен уже приехать, а тебя нет и нет. И я испугалась.