Элигий Ставский - Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая

• Название: Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая
• Автор: Элигий Ставский
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Проза
• Год: 1983

В книгу вошли три повести Э.Ставского: "Домой", "Все только начинается" и "Дорога вся белая". Статья "Рядом с героем автор" написана Г. Цуриковой.

---

- Что случилось, Ира? — спросил я.

- Ничего, — сказала она. — Я не могу тебе этого объяснить. Не обращай на меня внимания. Дай я уйду.

Она встала. Я оторвал ее руки от лица. У нее все лицо было в слезах, и она улыбалась.

- Ну, я буду смеяться, если хочешь, — проговорила она. — Это пройдет. Не смотри на меня. Дай мне платок.

Она вытирала лицо, и смеялась, и всхлипывала. Потом взглянула на меня, улыбаясь.

- Уже рассветает, — сказала она. — Сколько сейчас времени?

Я посмотрел на часы. Она поправила волосы, и мы пошли по влажной и хрустящей дорожке к черным железным воротам, которые были открыты настежь и блестели, как новые. Там, впереди, была улица, пустая вся, в сером сумраке и незнакомая.

Мы пошли по этой улице. В парадных спали дворники, и их не будил даже стук наших каблуков.

- Не иди так быстро... Нет, пойдем быстрей. Тебе нужно хоть немного поспать, — сказала она.

- У меня сейчас отпуск.

Мы миновали какую-то площадь, покружились в переулках и оказались возле Кировского театра. Мне совсем не хотелось спать. У ворот стояла машина, груженная большими железными баками с мусором. Она перегораживала дорогу. Мы свернули на мостовую. Двое мужчин вынесли из двора бак.

- Ты знаешь, Саша, я сейчас подумала: а что, если тебе уйти с этого завода?

- Ты думаешь?

- А ты?

- Я не знаю.

- Ты подумай сам.

На улице Дзержинского чинили троллейбусный провод. Рабочий стоял высоко на площадке, поднятой над машиной. Один конец провода спускался на землю. Рабочий торопился. Он что-то кричал шоферу, а шофер медленно подавал машину вперед.

По улице Герцена проехал автобус. Он был большой, неуклюжий и шумный. Какой-то удивительно шумный в это раннее время. Как будто кем-то разбуженный и рассерженный, поднявшийся раньше, чем нужно.

Когда мы подошли к дому Иры, стало совсем светло. Я очень давно не был на этой улице. Я посмотрел вверх и увидел, что в окнах ее квартиры горит свет. Свет горел во всех трех окнах.

- Это Оля. Она всегда забывает, — сказала Ира. — Мне грустно, что ты сейчас уйдешь.

Она повернулась и положила руки мне на плечи. Я смотрел вверх и почему-то очень ясно увидел тетку, которая спит одна в пустой квартире с непогашенными лампочками.

- Я не хочу, чтобы ты уходил.

Я наклонился и поцеловал ее. Мы условились, что встретимся вечером. Она проводила меня до угла. Я прошел целый квартал, повернулся и увидел, что она все еще стоит. Она показывала рукой вверх. Я посмотрел. Края облаков были розовые. Вставало солнце.

У меня не было сна ни в одном глазу. Мысли набегали и сменялись одна другой. Ира, может быть, и права. Если уйти, все станет проще. Мне надо уйти. Я шел быстро. Я чувствовал себя сильным, неутомимым и злым.

Через Дворцовый мост еще не пускали. Мне пришлось ждать минут двадцать, пока его сведут. Я стоял, облокотясь на парапет, и смотрел в воду. Она пенилась у быков и неслась стремительно и бесконечно.

Глава третья

Я хотел уснуть, но не смог. Сходил в душ и часа три просидел за геометрией. Потом почувствовал, что голова больше не работает. Завинтил ручку, встал, подошел к окну и посмотрел на улицу. Часы, которые висели на углу, показывали двадцать минут десятого. Женщина везла тележку с мороженым, и, как всегда, по асфальту бродили голуби. Я был в комнате один. Алексей Иванович работал, а Лешка вместе с сестрой уехал на вокзал за билетами. Лешка уходил в отпуск. Я подумал, что это даже хорошо. Когда он вернется, меня уже здесь не будет. Он войдет и увидит, что меня нет. Им поселят кого-нибудь другого. И он даже не будет знать, где я. Интересно, кого им поселят? Я открыл окно, лег на подоконник и посмотрел вниз. Два года назад я вышел из-за того угла, тащил в общежитие свой чемодан. Под ногами у меня были камни, и вся улица была грязная и горбатая. Тогда не было деревьев, не было газонов. Грузовики, проезжая, громыхали и подпрыгивали. И всегда над улицей висела пыль. На подоконнике у нас тоже была пыль, а если форточку днем забывали закрыть, то пыль лежала даже на столе и на подушках. На середине улицы был желоб для стока воды, там росло несколько травинок. Помню, однажды я стоял и долго смотрел на них. Они были не зелеными, а серыми, такими же, как вся улица, и с трудом пробивались из-под камней. Камни были серые, дома были серые, и вся улица была серая и неуютная.

Напротив общежития тогда был пустырь. Мне говорили, что во время войны на этот пустырь свозили неразорвавшиеся немецкие снаряды. Когда я приехал, на пустыре были камни, битый кирпич, и туда со всей улицы водили собак. Потом на пустыре начали строить дом. Он рос очень быстро. Мне нравилось каждое утро вставать и смотреть, как поднимаются стены, появляются окна и этажи. Я запомнил одну девушку. Она носила синий комбинезон и красную косынку. Я любил лежать и смотреть на нее. Когда я работал во вторую смену, я видел, как в обеденный перерыв к девушке приходила ее мать. Она приходила с узелком, в котором была еда. Становилась возле забора, поднимала голову и кричала:

- Катя! Катерина!

Я иногда помогал ей и страшным голосом кричал из окна:

- Катерина!

Девушка выходила, смотрела на меня, смеялась и грозила кулаком. Потом вместе с матерью она уходила куда-то за сараи, за кирпичи, и я не видел их.

Теперь дом построен, и Катины окна как раз напротив, только выше этажом. Я иногда встречаю ее на улице, здороваюсь, и она всегда смеется.

Я слышал, как стукнула дверь. Повернулся и увидел, что это комендант.

- Кочин, где Макаров? — спросил комендант, оглядывая комнату.

- А где он? — спросил я.

Мне не хотелось разговаривать.

- А кто здесь живет? Ты или я?

Комендант сжал губы, поднял голову и поправил гимнастерку. Я знал, что через секунду он стукнет кулаком по столу. Я слез с подоконника.

- Насчет шахмат? — спросил я.

- Пускай знает, пока шахмат не будет, никуда не поедет. И не подпишу, и не выпущу, — сказал он и стукнул наконец кулаком по учебнику геометрии.

Одна партия шахмат у нас пропала еще полгода назад. Кто-то взял поиграть, и потом мы не нашли их.

- Перепишите на меня, — сказал я, складывая учебники.

Было уже десять. Мне нужно было идти на консультацию. Комендант достал бумажку, и я расписался.

- Алексей Иванович просил для вас книжный шкаф. Можешь прийти вечером, — сказал он на прощание.

Я подумал, что комендант в общем неплохой человек. Только шкаф лично мне теперь уже не нужен.

Я стоял на автобусной остановке, смотрел по сторонам и ни о чем не думал. Был удивительно жаркий день. Над Петропавловской крепостью проплывали редкие облака, мягкие, белые и освещенные изнутри. А вокруг все шло своим чередом: по парку бегали дети, у парка проезжали Трамваи, машина поливала улицу, на углу прохаживался милиционер, у входа в зоосад была толпа, в зоосаде играла музыка, и возле тележки с газированной водой стояла длинная очередь. Подойдет автобус, и я уеду. В жизни нет ничего сложного и запутанного. Все очень просто. Ничего не может случиться необыкновенного и страшного.

Автобус подошел...

На этот раз школа не была пустая. По коридору ходили парни и девушки. Я приоткрыл дверь класса и заглянул. У окна стояла Людмила Васильевна. Все парты были заняты. Людмила Васильевна что-то говорила. Потом увидела меня и сказала:

- Войдите. Можете взять этот стул.

Мне показалось, что она смутилась. Она была в том же самом сером платье.

- Повторите, пожалуйста, вопрос, — сказала она кому-то.

Я сел. Мне нравилось, как она ходит по классу, и нравилось, что цифры, которые она писала, были ровные и строгие. Она не взглянула на меня ни разу, но неожиданно вызвала к доске.

Я взял мел и почувствовал, что все смотрят мне прямо в спину.

- Нет, не от руки, — сказала она. — Для этого есть линейка и циркуль.

Я не мог понять условие задачи и не мог вспомнить ни одной теоремы. Линейка сползала вниз, и линии получались косые. Спина у меня стала мокрая.

- Подумайте, — сказала она.

Я думал о том, что вид у меня, наверное, беспомощный и жалкий.

Людмила Васильевна стояла, повернувшись к окну. Потом она посмотрела на меня. Я молчал. Она улыбнулась, и мне показалось, что глаза у нее растерянные.

- Это задача трудная, — сказала она.

- Нет, почему? Это нормальная задача, — сказал я.

- Вы можете объяснить?

Я посмотрел на чертеж и неожиданно понял, что задача решается. Мне стало ясно все от начала до конца. Я начал объяснять. Она слушала меня и кивала головой.

- Путь простой и очень оригинальный, — улыбнулась она. — Вы решали эту задачу раньше?

- Нет. Мы однажды с приятелем делали расчет, там было похоже, — сказал я и положил мел.

Я не уходил после консультации. Вертел линейку и краем глаза смотрел, как она что-то записывает в своей тетрадке. Она подняла голову. Я встал.

- У вас еще что-нибудь? — спросила она.

- Нет.

- Ну, а как у вас с линейкой?

- С линейкой нормально, Людмила Васильевна.