Жеральдин Бегбедер - Спонсоры. Нет проблем, или Небольшие трансбалканские хроники из страны спонсоров

• Название: Спонсоры. Нет проблем, или Небольшие трансбалканские хроники из страны спонсоров
• Автор: Жеральдин Бегбедер
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-86471-490-4

Парижане Нина и Ален приезжают в Сербию, чтобы закончить здесь монтаж документальной ленты для одного из французских телеканалов. Поиски профессионального монтажера приводят их к Большому Боссу. Прежде Большой Босс работал над пропагандистскими картинами, а теперь стал капиталистом и предлагает Francuzi снять фильм о легендарной кинозвезде, боровшейся с нацизмом в 30-е годы, Хеди Ламарр. Вот только одна подробность: Нина и Ален должны найти и других спонсоров, иначе на фильм со звездами не хватит денег. «Nema рroblemа», как говорят в Белграде, то есть «никаких проблем». Начинается охота за спонсорами — «новыми сербами», разбогатевшими путем сомнительных политических операций, контрабандистами и спекулянтами разного рода, в том числе и военными преступниками, которые все как один разъезжают в лимузинах с дымчатыми стеклами, живут с любовницами и охраной на роскошных виллах в Белграде и загорают на частных пляжах в Черногории.

Бурлескное и не знающее ни в чем удержу road-movie — вот что представляет собой этот роман. Читая его, открываешь, как просто стать кинозвездой за три недели и как в совершенно изменившейся Югославии на самом деле не изменилось ничего. Здесь по-прежнему царят безумие, излишества во всем и хаос.

---

И он многозначительно подмигивает Стояну, а тот нежно-нежно улыбается Мистеру X. М-да, эта его улыбка говорит о многом…

Едем еще не меньше часа, смотрим в окна, каждый думает о своем. Здесь тоже попадаются кирпичные дома, и их довольно много, но они не выглядят «диким строительством», похоже, тут все организовано получше. Нас обгоняет «мазерати», несущийся на сумасшедшей скорости.

— Псих! Они тут ездят как хотят! — возмущается Стоян.

— Не знаю, заметили вы или нет, но здесь же ни одного дорожного знака, — отвечает ему кто-то.

Вук начинает рассказывать о рынке краденых машин в Подгорице, где можно купить «мерседес» последней модели за пятнадцать тысяч евро, а «гольф-4» — за две тысячи. Потом со своей историей вылезает Стоян, которому не терпится поведать о том, как в Баре кто-то с кем-то сводил счеты и кучу людей жутко покалечили.

Сидящие за нами Мистер X и Ангелина болтают о своих профессиональных делах, о съемках, о Кустурице, который заставил их на себя ишачить в прошлом году на вершине горы, а жили они в вагончиках, потому что гостиницы на вершине горы нет, и Кустурица их там бросил и уехал на три недели вынимать из спонсоров деньги на свое кино.

Вдруг Мистер X машинальным жестом запускает пальцы в волосы Алена, Ангелина тоже, они вдвоем ерошат его густую шевелюру, потом Мистер X спрашивает, какими средствами Ален пользуется для блеска, а Ангелина вздыхает — мол, такие роскошные волосы придется остричь, жалко, ах, как жалко, и Алену самому сразу становится очень жалко волос, и он дергается.

Проблема Аленовой шевелюры продолжает разрастаться. Ален замыкается в себе и всю дорогу дуется, молчит, видно, что его эта история тревожит, что он постоянно думает об этом, а Ангелина с Мистером X его поддразнивают, рассказывая про Самсона и Далилу.

Мы подъезжаем к Будве со стороны нового города, здесь уже вдоль шоссе на одинаковом расстоянии одна от другой высажены пальмы, перед нами проплывают максимум четырехэтажные желтые и розовые дома-кубики, у каждого терраса, крыш не видно.

Наш микроавтобус сворачивает направо и по гравийной дорожке подкатывает к строению типа ангара.

— Примерка костюмов, — объявляет Ангелина.

В автобусе остаются только гримерша и Мистер X — они будут смирно ждать нас, а мы, актеры, плетемся за Ангелиной, которая солдатским шагом направляется к ангару.

Внутри — настоящая швейная фабрика, все всерьез, женщины неустанно строчат на машинках, некоторые костюмы уже готовы, они висят на плечиках, к ним прикреплены бирки с номерами. Костюмы тут любых размеров, и их сотни…

— Только в пошивочном цеху и становится понятно, что бюджет у фильма колоссальный, — шепчет мне Ален, и хотя по его лицу никак этого не скажешь, но я-то понимаю, какое сильное впечатление произвела на него мастерская.

С нами знакомится главный костюмер — сия дама отличается от прочих тем, что у нее на шее висит сантиметр, на руку как браслет надета подушечка для булавок, дама — профи из профи, и по виду сразу ясно, что она хочет сказать: давайте побыстрее, я не могу терять ни минуты. Не теряя ни минуты, переходим к примерке. Полевая форма, пара ботинок, ремень, белье, носки, пилотка — голубая, ведь Ален играет французского солдата из миротворческого корпуса ООН, пилотка с трудом налезает ему на голову, но главный костюмер говорит, что, как только волосы состригут, не будет никаких проблем, nema problema, и Ален снова начинает волноваться:

— Что она сказала? А? Что она сейчас сказала?

Потом мы возвращаемся в наш микроавтобус, водитель клеит гримершу, та глупо хихикает, Мистер X с деланно-равнодушным видом подходит к Стояну, для всех очевидно, что этой парочке не терпится остаться без свидетелей, а Ангелина объявляет, что, прежде чем нас разместят, пока неизвестно, где именно, но «там скажут», мы должны проехать мимо почты, потому что ей надо кое-что срочно отправить. Они с шофером злятся, вспомнив, что почтовые служащие уходят на перерыв в 9.30, всего через полчаса спустя после начала работы, и никогда не знаешь, как долго их не будет.

— Может быть, вы и смотрите на часы, а вот они точно часов не наблюдают, — смеется шофер-черногорец.

Ага, кажется, Черногория — на последнем месте в мире по производительности труда, Вук отпускает шуточку в тему: разве не знаете, первое, что делает черногорец, встав утром, — садится.

Целый час ждем у закрытой почты окончания пресловутого перерыва, в Черногории некуда спешить, всегда можно подождать, а Ангелина — srpski inat, говорит безмятежный водитель (в дословном переводе это значит «вот те на, а еще сербка») — уперлась как бык: она, дескать, не может себе позволить перенести свое дело на потом, слишком жесткий у нее график работы.

Когда она все же отправляет этот чертов пакет неизвестно с чем неизвестно куда, группу везут к следующему месту сбора, маленькой гостинице, и здесь все начинается сначала: нам, вконец разбитым и смертельно усталым, надо будет протомиться долгих два часа, пока не пообедает агент по недвижимости, он, говорят, появится (так и хочется сказать: удостоит нас приходом) — Господи, правильно ли я расслышала! — даже перед тем как лечь поспать после еды, и вот тогда-то изволит показать нам нашу меблированную квартиру с видом на море и отдать ключи.

Ни фига — два часа проходит, агента нет как нет. Конечно-конечно, этому типу можно опоздать хрен знает на сколько, потому как его обед — святое дело, ну и после обеда надо сразу начинать еще более святое, его сиесту, — иначе пища плохо переварится, а мы должны ждать и терпеть, такие голодные, что живот подводит. Для нас вообще не предусмотрено никакого питания, потому как (не знаю, кто это сказал) они не предвидели неожиданностей такого рода. Совершенно сбитая с толку всеми этими непрерывными ожиданиями и всеми этими непредвиденными неожиданностями Ангелина носится при сорока градусах в тени между помещением группы и нашей гостиницей — вид у нее безумный, хотя и деловой, пот по лицу течет ручьями, под мышками темные круги. И все это — чтобы раздобыть хоть какую-то информацию. Какую? Ангелина не имеет об этом ни малейшего представления, равно как и я сама, впрочем, и сербский директор картины знает не больше нашего, потому что он зависит от итальянских коллег, а те — от английских, а англичане ничего не знают, и вообще заниматься нами — это дело Ангелины. Короче, съемки еще не начались, и бардак царит полный.

В конце концов мы все же перемещаемся — в соответствии с контрактом — в меблированную квартиру. Общей площадью в семьдесят квадратных метров, с видом на помойку и с соседом. В соседи нам определили Вука, человека спонсоров, а заодно актера на подхвате — надо же ему как-то доживать до зарплаты.

— Чистое жульничество! Что еще за дыра? — кипятится Ален. Он падает на стоящий в гостиной желто-оранжевый в линялый цветочек складной диван — и в эту минуту звонят в дверь.

Открываю, заходит механик-серб с черными кругами и мешками под глазами. С видом побитой собаки он заявляет: агент по недвижимости заверил, что тут найдется где ночевать, потому что его уже три дня гоняют с места на место, и ему негде голову приклонить.

Говорю же — бардак!

Настроение все хуже и хуже, понимаю, что в компании с накачанным тупицей Вуком и утомленным сербом-механиком ничего романтического из поездки в Черногорию у нас с Аленом не получится.

— О дружбе с ними и речи быть не может, возиться с ними мы тоже не станем. Каждый будет жить сам по себе, — решает Ален.

— Ясное дело.

— А завтра — не сомневайся — я потребую, чтобы сию минуту дали отдельную квартиру с видом на море, как предусмотрено контрактом, меня на кривой козе не объедешь!

Это завтра, но пока мы занимаем спальню с широченной кроватью и видом на помойку, Вук селится в комнате рядом с кухней, а механику достается линялый диван в гостиной. Разбираю чемоданы, раскладываю вещи в шкафу. Ален надевает плавки и предлагает пойти окунуться в море. По словам Вука, который, похоже, в курсе всего, за нами придут ровно в семь, я пока не вполне улавливаю, кто именно должен за нами заехать, зато понимаю, что добрых два часа на безделье у нас еще остается.

В дверь нашей спальни стучат, да-да, минутку, говорит Ален, минутку, потом открывает, и мы видим Вука в невыносимо облегающих леопардовых плавках из лайкры, с голым торсом и полотенцем через плечо — очевидно, ему тоже захотелось окунуться. Вместе с нами? Но нет, наши опасения не оправдываются. Вук протягивает ключи от номера, подмигивает Алену — дескать, мы-то, брат, самцы, мы-то, брат, понимаем друг друга. Славянскому шкафу охота подцепить красотку-черногорку с агромадными сиськами, а потом покрепче с ней подружиться, и тут он, разразившись похабным смехом, дает нам понять, в чем будет состоять их дружба, недвусмысленными движениями рук и бедер. Заросшая шерстью грудь и такие же шерстяные руки и спина делают его похожим на орангутанга. Возможно, играют роль и тесно облегающие леопардовые плавки, потому что я легко представляю в действии его аппарат под ними. Ей-богу, вылитый орангутанг, дай ему волю — перетрахает все, что шевелится!