Дьёдонне Гнамманку - Абрам Ганнибал: Черный предок Пушкина

• Название: Абрам Ганнибал: Черный предок Пушкина
• Автор: Дьёдонне Гнамманку
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-235-02335-8

К 200-летию со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина вниманию читателей предлагается первая полная биография Абрама Петровича Ганнибала (около 1696—1781), знаменитого предка великого русского поэта. Судьба этого человека кажется невероятной: чернокожий пленник, проданный в рабство в Стамбуле, он становится крестником и неотлучным секретарем Петра Великого, получает образование во Франции и всю свою жизнь посвящает служению России в качестве военного инженера, а затем генерал-аншефа русской армии. Автор книги, африканский исследователь Д. Гнамманку, предлагает свою версию происхождения прадеда Пушкина, которая, несомненно, вызовет интерес и в России.

---

Важно отметить, что все исследователи Ганнибала, в том числе и я, соглашаются с Телетовой, и никто не считает указание Роткирха о родстве отца А.П. Ганнибала с великим карфагенским полководцем Ганнибалом правдоподобным. На мой взгляд, так же критически надо отнестись и к другим указаниям об африканском периоде жизни Ганнибала. Во всяком случае, самым авторитетным свидетельством, которым мы располагаем, является сообщение самого Ганнибала об Африке (широкое географическое понятие) и о родном его городе Лагоне, или Логоне (точное географическое указание). Любое серьезное исследование должно начинаться, с моей точки зрения, именно с показаний самого Ганнибала. Однако Анучин выдвигает на первый план сведения Немецкой биографии об Абиссинии. Почему?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, придется отвлечься от Пушкина и Ганнибала и обратиться к антропологическим и этнографическим взглядам академика Анучина. Нельзя давать какую-либо оценку его статьи без понимания двух терминов, о которых я уже упоминал: понятий арап (или неф) и абиссинец (или эфиоп), в разные времена служивших в русском языке для обозначения жителей Африки. Все русские пушкинисты, в том числе и Анучин, придают огромное значение разнице между этими терминами. Каково же отличие арапа, то есть негра, от абиссинца, или эфиопа?

Анучин утверждает: «Раса негров в умственном и культурном отношении стоит на низшей ступени сравнительно с белой расой… Физическое развитие негров в общем слабее, чем у белых… Негры, по-видимому, не в состоянии возвыситься над уровнем самой обыденной посредственности»{240}. А абиссинцы, которые являются смесью белой семитской и негритянской рас, «способны к более высокой культуре»{241}. Поэтому он, как и его европейские коллеги антропологи того времени, относит их к так называемой хамитской расе[73].

Анучин отнюдь не скрывает от читателя своей цели: показать русскому народу, что негры не внесли никакого вклада в развитие мировой культуры, что их мозг менее развит, чем у белых, что «негры всегда были и продолжают быть — там, где не приняли европейского языка и культуры[74], — полудикарями и полуварварами, и во все времена народы высших рас (выделено мною. — Д.Г.) считали их… предназначенными самой природой для служения другим народам в качестве рабов»{242}. Вот почему законно и «позволительно сомневаться в том, что чистокровный негр, переселенный из Африки в Европу и предоставленный здесь влиянию воспитания, мог проявить в такой степени свои способности, в какой их проявил Ибрагим Ганнибал, чтобы из сыновей этого негра, мулатов, оказался один (Иван Абрамович), составивший себе почетную известность не только своею храбростью, но и своим талантом как администратор, чтобы, наконец, правнук этого негра, А. С. Пушкин, отметил собою новую эпоху в литературно-художественном развитии европейской нации и приобрел себе славу великого поэта»{243}.

«Антропологический эскиз» Пушкина написан Анучиным с одной целью: отвергнуть негритянское происхождение великого русского поэта! И время опубликования работы не могло быть выбрано лучше: 100-летие со дня рождения Пушкина. Раз нельзя изменить историю, надо было считаться с африканским происхождением, но ни в коем случае не соглашаться с «оскорбляющей» идеей о том, что «гениальный прадед гениального поэта» был негром. И этого можно было добиться, ведь в Африке «много рас», и, к великому счастью ученого-расиста, в архиве не нашлось точного указания на страну, откуда происходил африканский арап.

Ясно, что у выдающегося антрополога вопрос был решен прежде, чем он приступил к своей исследовательской работе. Сыграло на руку и существование Немецкой биографии, в которой черным по белому написано об абиссинском происхождений Ганнибала. Оставалось только «научно» доказать, что африканская ветвь предков Пушкина принадлежит к «расе, способной к более высокой культуре» — к хамитам, а не к неграм. Необходимо было показать, что все, кто писал о Ганнибале раньше — включая и детей Ганнибала, и самого Пушкина, — ошибались. И вопреки тому, что сам Ганнибал считал себя арапом, то есть негром, что таким считали его в России все современники и потомки, да и вся русская литература, — мнение Анучина было самым авторитетным на протяжении целого XX в. Какая ирония судьбы: в области пушкиноведения почти единодушно приняты идеи антрополога-расиста! Между тем замечательная русская поэтесса Марина Цветаева писала, что Пушкин «своим рождением разрушил все расистские теории»{244}. А Вегнер, один из немногих биографов Пушкина и Ганнибала XX в., открыто критиковал уважаемого академика: «… вся его статья в целом для нас совершенно неприемлема. Анучин исходил из таких взглядов, из которых впоследствии махровым цветом распустились современные фашистские теории, теории в корне антинаучные и глубоко вредные»{245}. По словам Фейнберга, Набоков также «ругал» Анучина, называя его статью «сочинением, которое с исторической, этнографической и географической (номенклатурной) стороны стоит ниже всякой критики»{246}.

И все же почему никто из исследователей не прислушался к мнению Набокова и Вегнера, не подверг должной критике статью академика Анучина? Мне кажется, это объясняется тем, что среди пушкинистов просто нет специалистов по Африке. В ноябре 1993 г., встретившись с профессором Л.М. Аринштейном из Российского фонда культуры, я убедился, что не все пушкинисты верят в «аберрации» Анучина.

Топонимическая фальсификация

Несколько фактов заставляют основательно пересмотреть принятую версию об эритрейской родине предков Пушкина. Прежде всего, города Лагон в Абиссинии нет и не было, там есть и было селение Лого (это далеко не одно и то же!). Анучин «нашел» в абиссинском Хамасене округ Loggon, где располагалась резиденция князя Приморской провинции. Возникает вопрос: почему Анучин (ученый-географ) не опубликовал в подтверждение карту местности? Далее он сделал вывод:

«… Отец Ибрагима Ганнибала был владетельным князем в северной Абиссинии… Есть основание даже думать, что это был именно князь Приморской области, базар-нагаш, имевший, как мы знаем, своею столицею в конце 17-го века Добарву (или Дебароа), которая могла называться (выделено мною. — Д.Г.) так же, по имени всего округа, Логон…»{247}.

Этот вывод опровергается данными полевых и исторических изысканий Н.П. Хохлова. Вот что пишет Леец: «Н. П. Хохлов разыскал в 1971 году в Эфиопии места, о которых Д. Н. Анучин писал как о родине Ибрагима-Абрама. Н. П. Хохлов побывал в Эритрее и в бывшей столице Приморской провинции Добарве на берегу реки Мареб, и в Лого (Логон у Анучина, ныне деревушка в 4-х километрах от Добарвы). Это Лого в далеком прошлом было местом жительства правителей провинции бахар-нагашей…»{248}. Очевидно, речь идет совсем о другом месте, отличном от родного города Ганнибала — Лагона. На самом деле Логон Анучина не существует. Добарва никогда не назывался Логоном, или Лагоном. И приморский порт Массава никогда не назывался Лагоном, что и подтверждали эритрейские специалисты-картографы, работавшие с Хохловым. В Эритрее «есть два Лого: Лого Чова в области Хамасена и Лого Кузай около Хазому»{249}. В статье Анучина Лого Чова стало Логон-Чуан. Таким образом, ученый-географ пошел на подлог и фальсификацию: его город Лагон на самом деле деревня Лого. Хохлов нашел ее «на одной из старинных карт», а значит, и прежде это селение называлось Лого, а не Логон. В местном языке не существует топонима Логон, это слово ничего не означает на языке жителей Лого. Неизвестно там и имя Лагань. Хохлов, разочарованный этим, обвинил… «воображение Пушкина»{250}. Не лучше ли предположить, что если в Абиссинии нет названия Логон и имени Лагань, их не надо было там искать?

Почему Леец, все-таки заметивший разницу между Логоном у Анучина и Лого у Хохлова, считает, что оба исследователя пишут о том же самом Лагоне, о котором сообщал Ганнибал в 1742 г.? И почему Хохлов не усомнился в выводах Анучина, хотя эфиопские историки, библиотекари и картографы прямо говорили ему, что в их стране нет и не было Лагона?

Полагаю, что Леец, Фейнберг, Хохлов и другие биографы Пушкина XX в. подходили к решению вопроса о происхождении Ганнибала анучинским путем: так как Ганнибал уроженец Абиссинии, там и следует искать его родной город Лагон. Они не придали значения расистским позициям Анучина и положились на его доказательства и знание им истории Абиссинии.

Однако сам Ганнибал никогда не писал о том, что он из Абиссинии. И сын Ганнибала, Петр Абрамович, в своих воспоминаниях об отце не называл Абиссинии: «Отец мой… был негер, отец его был знатного происхождения…»{251}. Нам известно, что П. А. Ганнибал читал Немецкую биографию и даже был одним из ее хранителей. Он же и передал ее Пушкину. Поэт, который также читал Немецкую биографию и даже перевел ее на русский язык, не воспользовался информацией об Абиссинии и везде писал, что прадед его по материнской линии негр. Можно даже предположить, что Пушкин знал от самого Петра Абрамовича Ганнибала, что указание на Абиссинию не соответствует исторической правде. Князь Петр Долгоруков в своих мемуарах пишет о Ганнибале, но также не упоминает Абиссинию. Единственным, кто указал на Абиссинию, был Рот-кирх. Но нам известно, с какой целью он написал Немецкую биографию.