Ирина Баранчеева - Семейная жизнь Федора Шаляпина: Жена великого певца и ее судьба

• Название: Семейная жизнь Федора Шаляпина: Жена великого певца и ее судьба
• Автор: Ирина Баранчеева
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-7784-0204-Х

Перед читателем первая беллетризованная биография жены великого русского певца Ф. И. Шаляпина, талантливой итальянской балерины Иолы Торнаги-Шаляпиной, в которой прослеживается судьба Иолы Игнатьевны — невесты, жены, матери шестерых детей — в неразрывной связи с судьбой самого артиста.

Написанная ярко и увлекательно, с использованием многолетней и до этого почти неизвестной переписки И.И. и Ф. И. Шаляпиных, а также писем их детей, отзывов прессы и других документов, хранящихся в различных музеях, архивах и библиотеках, книга дает представление о непростых семейных отношениях Шаляпиных, о времени, в котором они жили, о людях, их окружавших, рассказывает о судьбе их детей.

В книге раскрывается образ Ф. И. Шаляпина, с присущими ему слабостями и недостатками, и образ женщины, пронесшей через все испытания сильное и глубокое чувство к человеку, которого современники называли «гениальным сыном земли русской».

---

Несмотря на то, что «инцидент» занял всего лишь несколько минут, эта выходка пьяных хулиганов оставила в душе Шаляпина глубокий след. Придя в себя, Шаляпин написал Иоле Игнатьевне: он решил не возвращаться в Россию.

«Милая Иолина! — писал он. — Я получил твое письмо, в котором ты сетуешь на мое долгое молчание… Извини меня.

Но я в последнее время со всякими подлостями людскими совершенно растерялся и потерял всякую энергию и, кажется, всякие желания. Совершенно никуда не хожу и совершенно ничего не делаю — и если пою спектакли, то это делаю в силу какой-то инерции. Думаю я только о том, что жить в России становится для меня совершенно невозможным. Не дай Бог какие-нибудь волнения — меня убьют.

Мои враги и завистники, с одной стороны, и полные круглые идиоты и фанатики, безрассудно считающие меня каким-то изменником Азефом, с другой, поставили наконец меня в такую позицию, какую именно желали мои ненавистники. Россия хотя и родина моя, хотя я и люблю ее, однако жизнь среди русской интеллигенции в последнее время становится прямо невозможной…»

А потому Шаляпин просил Иолу Игнатьевну продать все их имущество, «ликвидировать всякие отношения с милой Россией» и приехать к нему. Он намеревался обосноваться во Франции.

Одновременно о своем намерении покинуть Россию Шаляпин известил управляющего Императорскими театрами В. А. Теляковского и своего поверенного в делах М. Ф. Волькенштейна. «Желаю жить во Франции, — писал Шаляпин Волькенштейну, — надеюсь, что за ангажементами дело не станет. С удовольствием буду петь в Париже в „Grand Opera“. Решение мое непреклонно».

Несмотря на то что Шаляпин был против, это письмо появилось в газетах. Волькенштейн надеялся, что оно привлечет к себе внимание и поможет остановить травлю. Но результат получился прямо противоположный.

Письмо появилось в газетах в марте 1911 года под заголовком «Шаляпин покидает Россию». Газеты прокомментировали его: «Это дикое, детское решение. Россия обойдется без Шаляпина, но Шаляпин не обойдется без России. Для него как артиста родная страна — все; она дала ему свой язык и питала его вдохновение. Вне ее, без нее артист потеряет свою силу, как Самсон, лишившийся волос. Потеряет радость жизни. И вот почему мы убеждены, что непреклонное решение будет так же скоро отменено, как и принято».

Никто не отнесся к заявлению Шаляпина серьезно. Его рассматривали как детскую шалость, очередной каприз известного певца. В газетах всячески высмеивалось «непреклонное решение» Шаляпина. В «Усурийской окраине», например, фельетонист Лоло (Л. Г. Мунштейн) поместил юмористические стихи на мотив модной в то время песни «Тройка мчится, тройка скачет…», которую исполняла Вяльцева:

НЕ ВЕРНЕТСЯ

Мчатся слухи, скачут вести:
Всей Руси грозит беда.
Федя, Федя, полон мести,
Не вернется никогда.
Федя, Федя, пощади.
Что же будет впереди?
…………………………
Федя, Федя, я боюсь:
Без тебя погибнет Русь.
………………………
Написал жене Шаляпин:
«Все продай: деревню, дом…»
Но каприз узнавши папин,
Дети подняли Содом:
«Папа, папа, ты дуришь,
Не поедем мы в Париж».

Россия — страна большая, и талантов в ней много. Кого же здесь можно испугать решением — не вернуться?

Теляковский тоже довольно спокойно и даже как будто равнодушно отнесся к письму Шаляпина. «…Все знают его как человека нервного, неуравновешенного, действующего под влиянием минуты», — заявил он журналистам и добавил, что в ответном письме посоветовал Шаляпину… разучивать новые роли.

Конечно, в центре всеобщего внимания в тот момент оказалась и Иола Игнатьевна. Журналисты осаждали ее дом на Новинском бульваре. Иола Игнатьевна была чуть ли не единственной, кто вел себя по отношению к Шаляпину деликатно. Встретившись с журналистами, она подтвердила, что получила от Шаляпина письмо с предложением оставить Россию навсегда, и сообщила, что в ближайшее время выезжает за границу, «дабы вместе с Федором Ивановичем решить этот серьезный вопрос». Иола Игнатьевна также добавила, что «зная, как нервно реагирует на все ее супруг, она надеется, что он изменит свое решение».

Теперь ей было совершенно ясно, что Шаляпин попал в западню. Он был оболган и оклеветан напрасно, и это письмо… он написал его сгоряча, под воздействием минуты. Возможно, он уже раскаивается в своей поспешности, сожалеет о ней…

В марте они ненадолго увиделись за границей. На некоторое время Шаляпин приехал в Монца, где у итальянской бабушки гостили его младшие дети Боря, Федя и Таня. Вероятно, в тот момент Шаляпин и сам уже понимал поспешность и необдуманность своего заявления.

По возвращении в Москву Иола Игнатьевна снова встретилась с журналистами. Рассказала, что в настоящее время Шаляпин живет в Монца и проводит все свободное время с детьми. В мае во время гастролей в Париже он должен встретиться с В. А. Теляковским и решить время выступлений в Москве и Петербурге. Осенью Шаляпин собирался вернуться в Россию.

Дело было сделано: престиж Шаляпина в глазах публики был восстановлен. Кто бы из обывателей теперь осмелился бросить камень в примерного отца и доброго семьянина?

На самом деле Шаляпин пробыл в Монца всего неделю. Дети не отходили от него ни на шаг. Но и сам Шаляпин получал удовольствие от общения с ними. Эти чистые юные создания будили в нем добрые чувства, затрагивали самые прекрасные струны в его душе.

Об этих днях Шаляпин позже написал Иоле Игнатьевне: «Я несколько дней наслаждался в Монца, сад по-настоящему хорош, и я был особенно доволен этим спокойствием и независимостью. Такое впечатление, что ты в монастыре — это так хорошо, также и для детей, которых я оставил совершенно здоровыми, веселыми и улыбающимися».

Но за воротами этого тихого дома и сада бушевали иные страсти. Несмотря на то что инцидент, казалось, был улажен, Шаляпин находился в тяжелом, подавленном состоянии духа. Впервые после смерти Игоря он так близко подошел к возможности самоубийства.

В сентябре состоялась его долгожданная поездка к Горькому на Капри, которой предшествовала подготовительная переписка Марии Валентиновны с директором-распорядителем издательства «Знание» К. П. Пятницким, устроившим их приезд.

Эту свою поездку на Капри Шаляпин не забыл никогда. «Против своего обыкновения ждать гостей дома или на пристани, Горький на этот раз выехал на лодке к пароходу мне навстречу, — вспоминал он в книге „Маска и душа“ двадцать один год спустя после этих событий. — Этот чуткий друг понял и почувствовал, какую муку я в то время переживал. Я был так растроган этим благородным его жестом, что от радостного волнения заплакал. Алексей Максимович меня успокоил, лишний раз дав мне понять, что он знает цену мелкой пакости людской…»

Дни, проведенные у Горького на Капри, оживили Шаляпина. Горький также советовал ему ехать в Россию, обещал свою поддержку и помощь.

В середине сентября Шаляпин возвратился в Петербург.

Первый спектакль «Борис Годунов» в Мариинском театре 19 сентября прошел безо всяких эксцессов, при переполненном зале и с огромным успехом. Казалось, шум вокруг Шаляпина постепенно утихал. Но в Москву он ехать боялся. Этот город, когда-то сделавший ему имя, теперь, как казалось Шаляпину, был настроен по отношению к нему враждебно. Иола Игнатьевна уверяла его, что инцидент забыли, о нем никто уже не вспоминает, но Шаляпин медлил.

Наконец в декабре он решился приехать в Москву. Невозможно было и дальше игнорировать город, в котором жила его семья.

Газеты сообщили о приезде Шаляпина, с удивлением отметив, что певец «выказал удивительную твердость» и не только не принял никого из журналистов, но даже и ни с кем не говорил по телефону.

— Довольно уже писали всяких небылиц в Петербурге, — заявил он. Было ясно, что Шаляпин устал от назойливого внимания прессы.

Чтобы как-то выйти из того затруднительного положения, в котором он оказался после скандала, и поддержать свою репутацию, Шаляпин решился дать благотворительный концерт в пользу голодающих. С его стороны это был поступок, если учесть его нелюбовь ко всякого рода благотворительным концертам и подобным акциям. Ему было легче пожертвовать деньги просто так.

Но этот концерт, состоявшийся днем 26 декабря 1911 года в Большом зале Благородного собрания, был нужен прежде всего самому Шаляпину. Это был его шанс оправдаться перед московской публикой, вернуть себе утраченное доверие москвичей.

Одной из устроительниц этого благотворительного концерта стала Иола Игнатьевна, понимавшая, что она должна помочь Шаляпину в этот деликатный момент. Она же вместе со старшими девочками Ириной и Лидией продавала в одной из боковых зал программы с портретом и автографом Шаляпина, что привлекало к себе особое внимание публики. На концерте присутствовала вся московская знать — Карзинкины, Поповы, Фирсановы, Востряковы, Тарасовы, Морозовы. Были представители интеллигенции — композитор Р. М. Глиэр, директор Музыкально-драматического училища Московского филармонического общества, виолончелист А. А. Брандуков, пианист Ю. Венявский (брат известного скрипача Г. Венявского) и другие.