Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3

• Название: Королева Жанна. Книги 1-3
• Автор: Нид Олов
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0416-7

«…Графиня привлекла к себе голову старшей дочери и поцеловала ее, одновременно ударив ее кинжалом. Изабелла упала, не вскрикнув.

В ту же секунду упала и ореховая дверь кабинета. Графиня Демерль выпустила из рук окровавленный кинжал и пошла прямо на людей, не видя и не слыша их».

Кровь, интриги, коварство и безоглядная верность — всему нашлось место на страницах романа «Королева Жанна». Множеству героев предстоит пройти свой путь перед читателем. Долгий, увлекательный путь…

---

Это грозило затянуться. Маркиз де Плеазант отстранил от себя королеву, вежливо, но решительно. Слишком решительно — острые кончики его орденского креста поцарапали ей шею. Глядя на опустившуюся за ним портьеру, Жанна заплакала от боли и обиды, как маленький ребенок.

Но плакать было еще некогда. Она вытерла слезы, потрогала расцарапанное место и позвонила, приказала позвать капитана де Милье. Снова голос ее сделался холоден, вежлив и тверд, как подобает королеве. Пока она занималась с капитаном, ей доложили, что сиятельный герцог Марвы здесь и испрашивает аудиенции.

Жанна взглянула на часы: было уже около пяти, начало смеркаться.

«Неужели он поймал кого-нибудь? — подумала она. — Что-то уж слишком скоро».

— Пусть обождет.

Она скоро отпустила капитана. Вошел Лианкар.

Жанна видела, что в руках у него ничего нет, но ей было с самого начала ясно, что бумаги пропали безвозвратно. Поэтому она ждала, что будет делать сиятельный герцог Марвы.

Он подошел к столу, отстегнул шпагу, поцеловал ее и, встав на одно колено, протянул ее Жанне.

— Это все, что вы принесли? — спросила она.

— Ваше Величество, — сказал Лианкар, ища ее глаз, — я пришел с повинной. Я не смог выполнить того, что Ваше Величество поручили мне, и потому готов идти в тюрьму, на эшафот… Предаю себя в руки Вашего Величества. Вот моя шпага.

— А, хорошо, положите ее вот там, — нарочито небрежно сказала Жанна — Сядьте, мой герцог, и давайте побеседуем.

Он положил шпагу на стул и сел, пристыженный и смущенный Mort Dieu[102]. Ему ничего не стоило ее обмануть, показать ей каких-нибудь подставных лиц в виде убийц Вильбуа. Но он этого, конечно, не стал делать. Он приготовил для нее фокус потоньше. Он даже отрепетировал этот номер для девочки-королевы — а она сорвала его в самом начале, словно разгадав его игру. Впрочем, какая она, к дьяволу, девочка… И все же нельзя не признать, что потеря девственности пошла ей на пользу — она стала настоящей королевой.

— Скажите, что вы об этом думаете? — спросила она.

Он поднял на нее скорбный взгляд.

— Я должен сознаться Вашему Величеству — до сегодняшнего вечера я только подозревал, что Фрам и Кейлембар находятся в Виргинии. Теперь, увы, это не подлежит сомнению.

— Что же вы предлагаете?

— О Ваше Величество, надо подумать. Я сегодня не имел времени, я был занят розысками Мои люди переворошили весь город, я сам побывал в тысяче мест Я с самого начала подозревал, что убийцы ускользнули из города, но все-таки, на всякий случай, запер все ворота и заставы караулами.

Жанна едва ли не крикнула во весь голос «Немедленно снимите караулы!» Она едва сдержалась и произнесла как можно небрежнее:

— По-моему, это излишняя мера («Что делать? Послать его самого?») Если уж убийцы намеревались немедленно скрыться из города, они это немедленно и сделали («Он не должен иметь впечатления что это меня волнует».) Или же они укрылись в какое-то убежище в самом городе («Надо поскорее снять караулы! Боже мой, они, наверное, уже подъезжают к заставе!»)… укрылись в какое-то убежище, говорю я, и вы их там все равно не найдете. («Нельзя посылать его самого, он может затянуть дело! Ага, придумала!») Вы позовите дежурного и прикажите ему здесь же снять караулы, я не хочу прерывать беседы с вами…

Лианкар вызвал дежурного офицера и отдал приказ. Жанна подавила вздох облегчения.

Герцог Марвы тоже заметно успокоился. Речь его полилась с обычной Лианкаровой плавностью, он говорил об отозвании Викремасинга, о подготовке армии, об оккупации замков мятежных дворян… О Ломбардии он не поминал. Помалкивала и Жанна.

— Государственным секретарем будет принц Каршандара, — сказала она в заключение. — Я думала о вас на этом месте, но сегодня вы не оправдали моих надежд. К тому же, вы видите, место это опасное, а потерять после Вильбуа еще и вас было бы для меня слишком большим ударом.

Невозможно было понять, в шутку или всерьез она сказала последнюю фразу; но Лианкар, как истинный царедворец, изящными словами восхвалил монаршую мудрость.

— Не забудьте вашу шпагу, — сказала Жанна ему вдогонку.

Когда Лианкар вышел, Жанна заметила, что уже совсем смеркалось, и потребовала свечей. Вскоре явился Гроненальдо, который доложил, что маркиз де Плеазант отбыл в Геную и что надлежащая тайна его отъезда соблюдена.

— Благодарю, господин государственный секретарь, — сказала королева, — вы отлично выполнили ваше первое поручение.

Покраснев от удовольствия, Гроненальдо поцеловал ей руку.

В начале восьмого Анхела сообщила, что кавалер ди Сивлас секретно сопровождал маркиза де Плеазант до самых ворот и удостоверился, что тот благополучно миновал заставу полчаса назад.

Теперь уже все, решительно все, что надо было сегодня сделать, — было сделано.

Жанна присела в диванной перед зеркалом. Этот день, начавшийся со страшного потрясения, она прожила на одних нервах. Внезапно у нее заболела голова напряжение отпустило ее, и организм взял свое. Весь день она знала, что Вильбуа убит. Весь день она говорила об этом, писала об этом, она, собственно, только этим и занималась: смертью Вильбуа. Она спокойно делала это, потому что надо было делать, ей некогда было подумать. И только сейчас она начала понимать, что произошло. Умер принц, у нее нет больше принца и никогда не будет.

Ей захотелось заплакать, но она не могла. «Почему я не плачу?» — подумала она, и сразу после этого наступил мрак. Жанна качнулась и рухнула на пол.

— Анхела! — крикнула Эльвира, вбегая в диванную. — Скорее врача, Кайзерини! Королеве плохо!

Глава XXXII ORA PRO NOBIS[103]

Motto: Это то, что видели наши отцы, это то, что будут видеть потомки.

Манилий

Есть два мира — один внешний, макрокосмос, существующий независимо от меня и даже вопреки мне; другой — внутренний, микрокосмос, мой собственный мир, который внутри меня. Этот второй мир я создаю по образу и подобию первого. Иначе я не могу: я — частица, или раб этого внешнего мира; во всяком случае, я — его порождение. И я всеми силами стремлюсь достичь состояния равновесия между внешним миром и моим внутренним, и сохранить это состояние наивозможно дольше. Наиболее полное выражение такого равновесия называется счастьем Но этого состояния редко удается достичь и еще реже — сохранить его на длительный срок У внешнего мира — свои законы, и каждая отдельная частица, каждый отдельно взятый микромир — ничего не значат для него.

Самый страшный и непонятный мне закон внешнего мира — это закон случайности Несчастья подстерегают меня повсюду, и я не знаю, когда и где они настигнут меня Наихудшим несчастьем я почитаю собственную смерть, хотя это, возможно, большое заблуждение. Я понимаю, что моя смерть есть прежде всего уничтожение моего собственного мира, а это — все, что у меня есть. Но я не понимаю того, что, когда я умру и мой мир умрет со мной, мне не будет ни хорошо, ни плохо — меня просто не будет. Даже если я верю в жизнь за гробом, то есть в возможность в целости пронести свой мир через смерть — перед смертью я боюсь ее, я теряю свою веру. Ибо вера в жизнь вечную привита мне насильственно, а животный страх смерти передан мне вместе с моим рождением, темной кровью предков, от тех времен, когда люди еще не додумались до идеи загробной жизни.

Все другие несчастья и бедствия, которые могут меня постигнуть, я почитаю меньшими, и это, видимо, тоже заблуждение. Ибо после такого несчастья мой мир не исчезнет, он сохранится — но он будет уже не тот, что был; он будет искалечен, и мне придется приспосабливать его к внешнему миру, который равнодушен ко мне. Я должен буду снова восстанавливать нарушенное равновесие. Я должен буду делать это даже против моей воли — ведь каждое тело в большом мире существует только в состоянии равновесия.

Я могу потерять руку, или ногу, или глаз, или оба глаза. Я могу потерять слух, могу потерять способность двигаться. Все эти потери страшны для меня не только потому, что приспосабливание моего искалеченного мира к внешнему миру будет долгим и мучительным, но главным образом потому, что все эти утраты связаны с физической болью, а ее я тоже боюсь очень сильно. Этот страх также врожден мне, и от него мне не избавиться, как и от страха смерти.

Но я забываю о том, что меня может постичь еще и другое несчастье — потеря близкого мне человека. Это несчастье — самое тяжкое, самое горькое для меня; недаром же и зовется оно — горе, но я не думаю о нем и боюсь его менее всего. И это самое большое мое заблуждение. Потеря глаза или руки калечит мое тело, то есть лишь косвенно разрушает мой мир. Потеря близкого мне человека вырывает часть моего сердца, моей души, то есть разрушает мой мир непосредственно. Всякая потеря невосполнима, но эта — самая невосполнимая. И я ощущаю это только тогда, когда утрата уже постигла меня.